Ремезов успокаивал себя тем, что, если пойти сюда от Лемехова, легко будет соединить цепь знакомых с детства ориентиров и не потеряться на переустроенной
Горелой Сечи. Но то - от Лемехова, а сейчас Ремезов был привезен из неясного направления - и все здесь казалось незнакомым, неизвестным до острой тоски, до чувства невесомости, пустоты под ногами… А от Лемехова сюда теперь и вовсе не пройти!..
Игорь Козьмич уже успел поговорить с вышедшим к нему навстречу из вагончика молодым лейтенантом и вернуться к машине.
- Поехали, - сказал он. - Здесь рядом.
Солдат уже оттягивал в сторону одну из створок заграждения.
- А. пешком нельзя пройтись? - пришла к Ремезову мысль. - Меня уже мутит от этих разъездов.
Игорь Козьмич стоял перед ним в: строгом темном костюме, в белоснежной сорочке, в синем галстуке с золотистой заколкой..
- Ближайшая дорога - два километра через лес по просеке, - сказал он, видом не показывая, что относится к этой идее как к пустому мальчишеству. - Поедем, Витя, - добавил он, уже садясь в машину, - Еще нагуляешься.
Через несколько, минут езды, за двумя поворотами, лесистые скаты расступились, открывая невеликий простор с лугом и продолговатым озерам. Пологий склон, вдоль, которого тянулось шоссе, опускался к воде. По другую сторону озера вода терялась в камышах, озеро превращалось, дальше в плотное, по-осеннему рыжеватое болото, в котором кое-где торчали одинокие и тощие, серые от корней до жидких крон сосны. Но еще дальше, за этим ржавым полем, земля вдруг приподнималась ступенью, и на ней, вплотную к болоту, стояла стена леса с низкими мощными кронами. От дороги до этого леса было километра полтора.
На этом озере, как раз там, где невысокий бугор выступал в воду голым каменным языком, в далекие времена Ремезов один и Ремезов другой вместе с приятелями из Быстры удили рыбу… Это место было уже своим, родным - и память уцепилась за этот бугор, прочно стала на нем и внутренним взором сделала круг, присоединив к точке опоры весь видимый простор и наполняя его светлой мозаикой детских впечатлений.
- Тут уж узнаю… - невольно оправдываясь, сказал Ремезов,
Игорь Козьмич кивнул в ответ.
Машина тем временем съехала с шоссе на короткую грунтовую дорогу и остановилась у, необычного здания, собранного из легкого рифленого металла, сиявшего на закате холодной алюминиевой белизной.
Только выйдя из машины, Ремезоз заметил, что озеро и памятный мыс стали недоступными: вдоль озера, не подпуская к нему метров за сто, тянулась закрученная непреодолимой спиралью колючая проволока. Спираль вытягивалась из леса и упиралась прямо в бок этого металлического здания, похожего на авиационный ангар.
- Там уже «зона»? - со сжавшимся сердцем спросил Ремезов, не в силах подавить глупую надежду на какой-то успокоительный ответ.
- Да, - роковым голосом развеял надежду Игорь Козьмич и, видно, решил окончательно настроить Ремезова на роковой лад, чтобы тот ясно представлял обстановку и к жалобным вопросам больше не возвращался. - Там, на берегу, начинается тот свет… граница жизни и смерти, - и, подождав недоуменного взгляда Ремезова, спросил: - Видишь те шарики?
Он указал на странные шаровидные сооружения, похожие на зрелые, темные грибы-дождевики величиной с железнодорожную цистерну.
- Лазерные установки, - объяснил Игорь Козьмич. - С локаторами, которые засекают любой живой объект размером до гнуса. Через прямую линию между установками не пройдет никто - ни туда, ни обратно. Установки - по всему периметру зоны. Зона - подзащитным колпаком высотой в пятьдесят метров. Установки улавливают инфракрасное излучение, таким же излучением поражают цель.
- Сжигают? - спросил Ремезов.
- Сжигают, - кивнул Игорь Козьмич.
Странная, почти веселая мысль, показавшаяся при том спасительной, пришла в голову Ремезову.
- А если проползет крот? - заулыбавшись, спросил он. - Там он зароется, а тут вылезет…
- Крот, - хмуро усмехнулся Игорь Козьмич и больше ничего не сказал.
Всю ностальгию как-то разом отшибло - и вместо нее образовалось тяжелое и бесцветное чувство. Ремезов видел озеро как сквозь толстое бронированное стекло…
- Что делается… - прошептал он и снова стал бесцельно озираться.
Он увидел, что от ангара в глубь зоны тянется полупрозрачный коленчатый рукав, похожий на длинную, метров в двести, теплицу для овощей.
- Это выходной отсек, - следя за Ремезовым, пояснил Игорь Козьмич.
- Выходной на тот свет? - уточнил Ремезов.
- Вот-вот, - кивнул Игорь Козьмич. - Пока что па тот…
Из «ангара» появился человек в белом халате, белой шапочке и странной обуви, пластиковых, почти бесформенных бахилах. Весь в веснушках, с рыжими ресницами, он казался гораздо моложе своих лет, хотя и видно ныло, что ему за сорок. Он поздоровался с радостным, прямо-таки счастливым выражением на лице, и веснушки, конечно, усилили эту радость.
- Доктор Ремезов, Виталий Сергеевич, - представил директор своего однофамильца. - Негласно считайте, что он - главный эксперт по нашей проблеме.
Ремезову показалось, будто он проглотил что-то очень вкусное и весьма сытное… Эх, медные трубы!
- Очень рад! - сиял сотрудник Игоря Козьмича, пожимая руку. - Я вашу диссертацию почти наизусть знаю… Классика, - добавил он, радуясь еще больше и глядя в сторону, на директора.
- Вот и хорошо, - кивнув, сказал Игорь Козьмич. - Познакомьте Виталия Сергеевича с новым материалом.
Ремезова повели в «ангар» - и вскоре он, завертевшись в потоке непривычных, почти научно-фантастических, и в то же время знакомых по далекой жизни впечатлений, почти превратился в сомнамбулу. Мгновенно переодетый в белое, отдающее неживым духом особо тщательных дезинфекций, он целый час пытался выдержать напор информации, рассеянно отвечал на осторожные, почти подобострастные вопросы.
Потом пришел - тоже весь в белом - Игорь Козьмич и увел его в пустое и тихое помещение с диванами и репродукциями левитановских пейзажей на стенах.
- Что скажешь? - начальственно, почти грозно спросил он.
- Игорь Козьмич, уволь, у меня уже голова трещит, - бессильно развел руками Ремезов. - Я давно одичал в лесу… а ты меня пытаешь!
- Ладно, не сердись, - заменив свой привычный, но не подходящий к месту тон, мягче и спокойней заговорил Игорь Козьмич. - Сегодня туда идти уже поздно… Отоспишься, поразмыслишь на досуге… А там вместе обсудим.
- Ну вот завтра… - начал Ремезов и, осекшись, пристально посмотрел на директора. - Так ты сам хочешь со мной идти?
Игорь Козьмич дернул плечами и усмехнулся:
- Кому же еще? Мы эту кашу заварили, нам ее и расхлебывать.
- Ну, положим, не мы, - отмахнулся Ремезов. - Не аспиранты каши заваривают…
- Ладно, Витя, - скривил губы Игорь Козьмич. -
Их шефы тоже не академиками на свет родились. Кто раньше был: яйцо или курица?.. Пустой разговор.
Помолчали, сидя в белом.
- Игорь! - собрался с духом Ремезов. - Я тебя не понимаю. Я в лесу десять лет сидел. Десять! Какой я, к свиньям, «эксперт»! Зачем тебе этот камуфляж? Ты же прекрасно понимаешь: три года не поработаешь - и все, полная дисквалификация! Полная! А мой срок - десять лет…
Игорь Козьмич стал улыбаться - и очень по-дружески, очень тепло, выдавая вдруг мальчишеские черты.
Ремезов запнулся и вздохнул, стараясь взять себя в руки.
- Это, старик, в тебе играет гордыня, - проговорил Игорь Козьмич. - Ты все приглядываешься, сравниваешь, пугаешься…. Все для себя гирьки на весы подбираешь. Может, поэтому ты и на Алтай удрал?
- Может, - честно признался Ремезов.
- Значит, я знаю тебе цену лучше, чем ты сам, - заключил Игорь Козьмич. - Я, по правде говоря, забыл, что ты не слишком сообразителен. Ты, Витя, - тугодум, по гениальный тугодум. У тебя мозги как ледокол. Движутся медленно, но зато крушат… Ни черта ты не понял, что у нас здесь происходит… Мы же уперлись в стену… Считаешь, что стал дилетантом? Вот и хорошо - как раз дилетант нам и требуется теперь, но хорошо подкопанный дилетант… Считай, что приснился мне архангел Гавриил и сказал: «Не будет тебе жизни, раб Божий, пока не вспомнишь друга детства».
Игорь Козьмич проницательно смотрел на Ремезона и вдруг расхохотался, прямо весь взорвался смехом.
- Ты что? - оторопел Ремезов, подумав, что, наверно, похож сейчас на запуганного щенка и тем очень смешон.
- Да, черт! - откликнулся Игорь Козьмич, сдерживая дыхание. - Вспомнил вдруг, как мы с тобой тет-кину свинью объезжали и в корыто с бельем заехали! Да-а…
Воспоминание и вправду было веселым, но Ремезова уже с четверть часа держала в тревоге одна мысль.
- Игорь! - наконец сказал он. - Я не вижу никакой опасности… И это почему-то пугает меня больше всего.
Игорь Козьмич сразу изменился, замер, посмотрел на Ремезова хмуро.
- Ясно, - неопределенно сказал он. - Пойдем, я тебя представлю остальным.
Половину «ангара» занимали военные, управлявшие инфракрасным «колпаком». Здесь было как на пограничной станции ПВО. Немного поговорили с полковником, высоким, не по-северному загорелым украинцем.
- А вот вам лейтенант, - сказал он, поставив перед директором совсем молодого офицера. - Он вас и отвезет. С ним и договаривайтесь.
Тут полковника позвал один из дежурных:
- …Движется объект с северо-востока. Скорость - километров сорок. Похоже, стая крупных птиц.
Полковник наклонился к экрану.
- Да, - весомо кивнул он. - Кто тут летает?.. Гуси» что ли? Эх, добрая охота! Голов двести, не меньше.
Ремезов и Игорь Козьмич переглянулись.
- Жаль птиц-то… - с подспудным укором вздохнул Игорь Козьмич.
Полковник помолчал, следя за движением на экране.
- На малой высоте, дурачье… - сказал он как бы между прочим, соглашаясь, а оглянувшись на Игоря Козьмича, сказал недовольно: - Тут пугал не напасешься…
- Коля! - повысив голос, сказал он в селектор.
- Слушаю, товарищ полковник!
- Там у тебя в восьмом квадрате дичь поднялась. Гуси, видать. Перелет у них… Ну и дурачье, лезут к нам в пекло… Да уж шибко большая стая… Ты не поленись, подними вертолет, отпугни их куда-нибудь и сторонку… Да гляди винтом-то, винтом не поруби.