Машинист говорил медленно. Видимо, читал по инструкции. Голос его дрожал.
Я отошел и сел в трех футах от трупа.
Наконец по лестнице протопали шесть полицейских в форме. С оружием на изготовку. Патрульные. Управление полиции Нью-Йорка, вероятно, 14-й участок на Западной 35-й улице — знаменитый Мидтаун-Саут. Пробежав по платформе, полицейские начали проверять поезд от головы. Я встал и наблюдал через окно. Копы открывали двери, одну за другой, и, оценив обстановку, разрешали пассажирам выйти. Поезд ночной, народу мало, так что до нас очередь дошла быстро. Они проверили вагон через окна и, увидев тело и револьвер, сразу напряглись. Двери с шипением открылись, и патрульные ввалились в вагон.
Трое полицейских заблокировали все три выхода, остальные трое направились прямиком к мертвой женщине. Они остановились в шести футах от трупа. Не видя смысла проверять пульс или иные признаки жизни.
Здоровяк с нашивками сержанта повернулся к пассажирам. Лицо его слегка побледнело.
— Кто видел, что здесь произошло? — спросил он.
Передняя часть вагона встретила вопрос гробовым молчанием.
Латиноамериканка, мужчина в футболке NBA и женщина-африканка. Они не проронили ни слова. Парень в рубашке для гольфа тоже ничего не сказал. Поэтому ответил я:
— Она вынула из сумки револьвер и застрелилась.
— Так просто? Ни с того ни с сего?
— Более-менее.
— Почему?
— Откуда мне знать?
— Где и когда?
— На подъезде к станции.
Мозги сержанта переваривали информацию. Самоубийство, огнестрел. Метро — сфера ответственности полицейского управления. Зона торможения между «41-й» и «42-й» — территория 14-го участка. Его дело, как ни крути.
Он кивнул:
— О'кей. Прошу всех покинуть вагон и ждать на платформе. Нам понадобятся ваши фамилии, адреса и свидетельские показания.
Мы влились в собиравшуюся на платформе толпу. Транспортная полиция, патрульное усиление, персонал метро. Через пять минут по ступенькам прогрохотали ботинки бригады «скорой» с носилками. Дальнейшего я не видел — полицейские стали разбирать пассажиров для записи показаний. Я достался здоровяку-сержанту. Он отвел меня вглубь станции, в душную, затхлую комнатенку с белыми кафельными стенами. Предложив мне стул, сержант спросил мое имя.
— Джек Ричер, — ответил я.
Он записал имя в блокнот и больше ничего не сказал. Просто стоял в дверях и наблюдал за мной. Ждал. Наверняка детектива, подумал я.
Детектив оказался женщиной. В брюках и серой рубашке. Рубашка была навыпуск, и я сразу предположил, что полы скрывают оружие. Под рубашкой она была маленькой и стройной. Над рубашкой — темные, собранные в хвост волосы и маленький овал лица. На вид чуть меньше сорока. Интересная. Мне она понравилась сразу. Женщина выглядела доброжелательной. Она предъявила мне свой значок и вручила визитку. С номерами телефонов — служебным и сотовым. И адресом электронной почты. На карточке было имя: Тереза Ли.
— Вы не могли бы подробно рассказать, что произошло?
Голос оказался мягким и полным внимания.
И я рассказал все подробно, начиная со списка из одиннадцати пунктов и моих попыток изменить ситуацию и заканчивая револьвером и самоубийством.
Тереза Ли предложила вернуться к списку.
— У нас есть экземпляр, — сказала она. — Насколько я знаю, это секретный документ.
— Да бросьте, — улыбнулся я. — Список гуляет по миру уже лет двадцать. Только ленивый не обзавелся собственным экземпляром. Так что он давно уже не секрет.
— А вы? Где вы его видели?
— В Израиле. Сразу после того, как он был составлен.
— Каким образом?
Пришлось изложить ей мою биографию. В сокращенной редакции. Армия США, тринадцать лет в военной полиции, 110-е следственное спецподразделение, служба по всему миру плюс короткие командировки туда-сюда. Затем — развал Советов, сокращение военных расходов, урезанный оборонный бюджет, повальные увольнения в запас.
— Состав офицерский или сержантский? — поинтересовалась она.
— Последнее звание — майор.
— А сейчас?
— На пенсии.
— Вы слишком молоды для пенсионера.
— Я решил, что надо пользоваться случаем, пока он есть.
— Чем вы занимались сегодня вечером?
— Слушал музыку, — сказал я. — На Бликер-стрит полно блюз-клубов.
— И куда же вы направлялись ночью на 6-м поезде?
— Я собирался снять номер где-нибудь в гостинице или сесть на экспресс на автовокзале между 40-й и 42-й.
— Где вы живете?
— Нигде.
— Ваш багаж?
— У меня его нет.
После этой фразы большинство людей обычно задают кучу дополнительных вопросов, но не Тереза Ли. Вместо этого она сосредоточила свое внимание на другом:
— Мне не нравится, что список оказался неверным. Мы все считали его полным и окончательным.
Теперь она говорила со мной на равных.
— Список оказался неверным лишь наполовину, — поправил я. — Насчет смертника он не соврал.
— Похоже, вы правы, — согласилась Ли. — Признаки те же самые. Но результат все равно ошибочный.
— Мы знаем, кто она?
— Пока нет. Но скоро выясним. При ней нашли ключи и бумажник. Кстати, а почему она была в зимней куртке?
— Понятия не имею.
— Вы как? — неожиданно спросила она.
Я решил, что ей хочется знать, потрясен ли я тем, что случилось.
— Нормально.
В глазах Ли промелькнуло удивление.
— На вашем месте я сожалела бы о том, что подошла к ней. Там, в поезде. Мне кажется, это вы подтолкнули ее к краю пропасти. Еще пара остановок, и она наверняка справилась бы с тем, что ее так расстроило.
Следующую минуту ни один из нас не проронил ни слова. В дверях показалась голова сержанта-здоровяка. Он кивком попросил Ли выйти в коридор. До меня донеслись обрывки их приглушенного разговора, после чего Ли вернулась и предложила проехать с ней на Западную 35-ю улицу. В полицейский участок.
— Надо зафиксировать ваши показания, чтобы закрыть дело.
Пожав плечами, я последовал за Ли к выходу с «Грэнд-Сентрал» на Вандербильт-авеню, где стояла ее машина. Это был видавший виды «форд-краун-виктория», грязный и неприметный, хотя, надо отдать ему должное, до Западной 35-й он довез нас без всяких проблем. Мы прошли вверх по лестнице к комнате для допросов. Отступив на шаг, Ли пропустила меня вперед. А затем захлопнула у меня за спиной дверь и повернула ключ.
Появилась она минут через двадцать — с папкой заведенного дела и незнакомым мне молодым человеком. Папку Ли положила на стол, а парня представила как своего напарника, добавив, что зовут его Догерти и что у Догерти ко мне ряд вопросов.
— Какие вопросы? — удивился я.
Догерти остался невозмутим:
— Расскажите все еще раз, и как можно подробнее.
Пришлось подчиниться. Как и Ли, Догерти заметно расстроился, что список дал ошибочный результат. Следующие пять минут мы представляли собой тройку единомышленников, обсуждавших удивительный феномен.
Но затем тон Догерти изменился:
— Мы полицейские детективы и занимаемся расследованием убийств. Наша обязанность — расследование всех случаев насильственной смерти. Надеюсь, вы понимаете, к чему я это говорю? Это так, на всякий случай.
— На какой еще случай?
— На случай, если в деле есть что-то, что осталось за кадром.
— За каким кадром? Она застрелилась сама.
— По вашим словам.
— Никто не скажет другого. Именно так все и было.
— А может, это вы ее застрелили?
— Я этого не делал.
Во взгляде Терезы Ли читалось сочувствие.
— Да что с вами такое, ребята? Если не верите, спросите у остальных.
Ли покачала головой:
— Никто ничего не видел. Вы закрывали им обзор. К тому же они все дремали. Плюс никто из них почти не говорит по-английски. Мне кажется, им просто хотелось побыстрее убраться оттуда, прежде чем мы начнем проверять у них «зеленые карты».
— А как насчет того парня? Того, что сидел сбоку? Он точно не спал. И выглядел как стопроцентный носитель английского.
— Что еще за парень?
— Пятый пассажир. В слаксах и рубашке для гольфа.
Ли открыла папку. И покачала головой:
— В вагоне было всего четверо пассажиров.
Она вынула из папки лист бумаги, перевернула и пододвинула к середине стола. Список свидетелей. Я плюс некие Фролов, Родригес и Мбеле.
— Должно быть, он исчез под шумок, — сказал я.
— Как он выглядел? — спросил Догерти.
— Обыкновенный мужчина. Моего возраста, явно не бедный.
— Он вступал в какой-нибудь контакт с жертвой?
— Насколько я видел, нет.
Догерти пожал плечами:
— Значит, он просто не хотел, чтобы его имя попало в сводки. Возможно, парень гулял тайком от жены. Обычное дело.
— Он сбежал. Но вы почему-то взялись именно за меня.
— Вы же сами только что заявили, что он ни при чем.
— Я тоже ни при чем.
— Как сказать.
С меня было довольно.
— Вы зря теряете время.
И я был прав. Это была настолько пустая трата времени, что я вдруг сообразил, что все это — самый заурядный спектакль. Чтобы потянуть время. И еще я понял, что Ли и Догерти пытаются оказать мне какую-то услугу, пусть даже таким извращенным способом.
Если в деле есть что-то, что осталось за кадром.
— Кто она? — спросил я.
Догерти сделал вид, что не понимает:
— А почему она обязательно должна кем-то быть?
— Да потому, что стоило вам попытаться установить ее личность, как все компьютеры зажглись, как елки на Рождество. Кто-то позвонил вам и велел задержать меня до их приезда. А вам обоим просто не хочется брать меня под арест, чтобы не портить мне биографию, поэтому вы и тянете время.
— Нам нет никакого дела до вашей биографии. Просто нам лень возиться с бумагами.
— И все-таки кто она?
— Судя по всему, она работала на правительство. Вас действительно хотят допросить. Они уже едут. Люди из федерального агентства. Нам запрещено говорить из какого.
Меня оставили одного в комнате под замком. Грязной, душной, без окон. Вся мебель — стол и три стула. Два для детективов и один для подозреваемого. В прежние времена бедняга мог запросто схлопотать удар по уху и свалиться вместе со стулом.