Автобус катил по направлению к городу. По дороге разыгравшееся воображение не давало покоя. На стекле возникала картина: кто-то (человек без лица, убийца) подходит к двум мальчикам, говорит с ними, они садятся в красные «Жигули» и двигаются по направлению к Белозерской. Находилась ли в машине Вика? Нет. За рулем был убийца. Дети ехали с ним беспрекословно, с человеком, которому привыкли подчиняться. Где еще существует беспрекословное подчинение, полное уничтожение воли одного человека другим? В школе! ЗНАЧИТ, ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ИМЕЛ ОТНОШЕНИЕ К ШКОЛЕ! Действительно, к кому еще могли так привыкнуть дети из приличной семьи? Только к человеку, которого видели очень часто, а может, и каждый день. Филядин? Имя стучало в висках. Фирма Филядина спонсирует журнал мод (Вика — бывшая «фотомодель» из кабака «Парадиз»). Фирма Филядина занимается благотворительностью — Юля постоянно связывалась с организациями, оплачивающими детские турпоездки. Значит, до вечера (вечером я собиралась вернуться в квартиру Вики, чтобы дождаться ее приятеля) мне следует съездить в школу.
В школу, в которой работал Андрей. Чтобы поговорить (если получится) с детьми из класса.
Я рисковала столкнуться с Сикоровым, поэтому решила позвонить ему и повесить трубку. Но мне повезло — Сикорова на работе не было. В школу я заходила только один раз, но запомнила, где висит расписание уроков. Школа работала только в первую смену.
Третий урок начался двадцать минут назад. Осторожно приоткрыв дверь класса, я увидела человек десять детей, бегающих по классу. Учителя не было. Меня увидела бойкая девчонка:
— Вы к нам?
— Учителя нет?
— Нету! Кадров не хватает, — сказала бойкая девятилетняя девчонка.
Десять пар глаз уставились на меня. Я вошла в класс, прикрыв за собой дверь.
— А вы кто? — спросила девчонка.
— Да я, собственно, хочу вас кое о чем спросить.
— Вы из милиции или журналистка?
— Почему так думаешь?
— А к нам все время ходили то журналисты с камерами, то из милиции, все про Диму спрашивали. Вы тоже про Диму?
— А почему вас так мало?
— А урока ж нет, остальные ушли. Мы те, кому ехать далеко. Так вы про Диму?
— А вы Алешу с Тимуром любили?
Мой вопрос застал их врасплох, и мальчик в очках сказал серьезным тоном:
— Мы их помним.
— Вы обязательно должны их помнить, — так же серьезно сказала я, — есть вещи, которые нельзя забывать.
— Вы не из милиции, да? — спросил еще кто-то.
— Нет, не из милиции, и я не журналистка.
— А я знаю, кто вы, — вдруг вмешалась маленькая девочка с двумя косичками, в скромном платье, тихо сидевшая в углу. — Вы жена Андрея.
Дети обернулись к ней, она покраснела:
— Я видела ваш портрет в журнале, вы в жизни такая же.
И это несмотря на косынку и весь мой маскарад! Да, с детьми определенно опасно иметь дело. Я растерялась.
— Да вы не бойтесь, мы вас не сдадим, мы ж не шестерки какие-то, — сказала бойкая девчонка, — мы ж знаем, что вас ищут.
— Ну да, — сказал мальчик в очках, — мы не верим, что Андрей их убил. Не верим и никогда не поверим. Андрей не такой. Его расстреляли?
— Еще нет. Через месяц.
— И ничего сделать нельзя?
— Пока не знаю.
— А если мы расскажем вам то, что в милиции не сказали, вы его спасете? — спросила тихая девочка с косичками.
Я посмотрела на десять пар детских глаз и сказала:
— Спасу.
— Знаете, почему мы решили, что это не Андрей убил? — спросил мальчик в очках.
Они называли моего мужа очень ласково, просто по имени — Андрей.
— Дима хотел рассказать все Андрею. Мы не знали, кто за ним ходит, он нам ничего не говорил, но догадывались, что с ним что-то нехорошее происходит. Он был раньше нормальный, а теперь, если кто подходил к нему неслышно или со спины, начинал кричать. Если до него кто-то дотрагивался — дрожал всем телом. Они ходили втроем — Дима, Алеша и Тимур. Когда нашли Диму, мы играли в школьном дворе. Лешка ревел, а Тимур сказал: «Мы знаем, кто это сделал». И добавил: «Жаль, что он ничего Андрею не успел рассказать. Андрей бы помог. Ему только Андрей помочь мог, никто больше». Потом они ушли содвора и больше не появлялись, а через день их нашли. На Белозерской. А в мае мы ездили на Белозерскую с экскурсией — там есть военная батарея. Мы три дня жили в поселке и облазили весь лес вдоль и поперек.
Экскурсии организовал наш классный с каким-то мужиком из коммерческой фирмы.
— Андрей ездил?
— Нет. Только классный и тот мужик. Вернувшись, мы рассказывали о поездке Андрею, и Андрей сказал: «Вот здорово, а я ни разу в жизни не был на Белозерской».
— А к классному как вы относитесь?
— Никак. Он хитрый, изворотливый и жутко злопамятный. С ним лучше не связываться. Он всегда делает так, как ему надо. Он Димку не любил, зуб на него имел, потому что Димка когда-то давно его обхамил. Все время Димку к директору таскал, мамашу вызывал, отчитывал постоянно, оставлял после уроков. Димка его тоже терпеть не мог.
— А тот мужик?
— Его классный привел, сказал, что его приятель — президент коммерческой фирмы и в целях благотворительности оплатит и организует нам поездку на Белозерскую. Мы ехали туда на импортном автобусе.
— Как его фамилия? Как он выглядел?
— Высокий, черный такой. Глаза злые, уши торчат. Морда белая. Фамилия со страной связана: Норвегии… Швецарин… Швеции… Финляндии… Да, вот: Филядин.
— И классный сказал, что это его приятель?
— Да. Они, мол, много лет знакомы, и его друг занимается благотворительностью.
— А Дима ездил? Тимур с Алешей?
— Все ездили.
— И познакомились с этим мужиком?
— Конечно, как и мы все.
В коридоре послышались шаги, мы замолчали. Дети были безумно счастливы-тем, что участвуют в таком таинственном приключении.
— Ну, мне пора идти. Спасибо вам.
— Мы помогли?
— Очень. А вы не помните, чьей идеей была поездка?
— Сикорова! Он все время только и говорил о том, как хорошо он придумал.
На прощание какой-то мальчик (он молчал на протяжении нашей беседы) крикнул:
— Так вы спасете Андрея? Мы без него скучаем!
И я повторила:
— Спасу.
Дети не понимали, что такое смерть.
Я вышла из школы. Кровь стучала в висках: Филядин — Сикоров, Филядин — Сикоров. Сикоров знаком с Филядиным. Неужели Сикоров поставлял мальчиков из школы Филядину? Сикоров — в этой банде. Тогда почему он не выдал меня убийце?! Я не сомневалась, что со временем найдется ответ и на этот вопрос. Я бродила по улицам, пытаясь разобраться в своих мыслях. Начинало темнеть.
Дверь в квартиру Вики была приоткрыта по-прежнему. Вика так же лежала на кровати, запрокинув голову. Правда, теперь дышала она тяжело, с присвистом и, кажется, вставала (каким бы нереальным это ни было). Тапки лежали на середине ковра, а стул возле стены был перевернут. Я обошла всю квартиру и решила спрятаться в стенном шкафу в коридоре. Шкаф находился в передней, прямо напротив распахнутой двери — из него все было видно и слышно. Я влезла внутрь, забилась среди каких-то тряпок, прикрыла за собой дверцу, оставив только крошечную щель, и принялась ждать. Но уже через пару секунд (влезла в шкаф вовремя) послышался скрежет ключа в замке. Входивший не знал, что дверь открыта, поэтому сначала запер квартиру, потом долго ругался, потом наконец до него дошло. Голос, произносящий ругательства, показался мне знакомым.
А вскоре я разглядела лицо человека, входившего в квартиру. Чтобы не вскрикнуть (потрясение было огромным), я закрыла рот рукой. Он сразу же бросился в комнату, принялся трясти за плечи Вику и закричал:
— Он здесь был? Отвечай! Он уже здесь был?!
И тогда она чуточку приподнялась, прохрипев:
— Никого… не… бы… ло…
Он ударил ее наотмашь:
— Сука! Ты проглотила все сразу! Ведь было же на несколько дней!
— Не твое дело…
— Если я узнаю, что он был здесь и ты ему сказала, я тебя убью!
— Он знает, что ты ее прячешь…
От посыпавшихся на нее ударов мне стало нехорошо.
— Ты сказала ему, что она у меня? Ты, сука?! Ты?!Несмотря на побои, она продолжала хрипеть:
— Он знает… Он знает: ты прячешь ее, чтоб расправиться с ним, потому что он ее ищет. Она найдет убийцу… Все же было понятно с самого начала… Ты же специально меня к ней послал… Она хорошая, лучше, чем вы все…
Он бил ее до тех пор, пока хрипение не смолкло, потом выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью. Они говорили обо мне. Обо мне и Филядине. Я выползла из своего шкафа и подошла к ней. Несмотря на большую потерю крови, она была жива. Он полностью разбил ей лицо, превратив в кровавую маску, сломал руку. Наверное, ее спасло только то, что она была напичкана наркотиками — это сохранило ей жизнь. Увидев меня, прохрипела:
— Уходи, он придет. Уходи скорее…
— Я могу помочь?
— Нет, уходи… быстрее…
Потом она назвала мне имя убийцы. Выходя из квартиры, я слышала, как она шепчет его мне вслед.
Забегая вперед, скажу, что Вика умерла ровно через три месяца от передозировки наркотиков. Ей было двадцать пять лет. Обнаружили ее в ванной соседи. Следствие квалифицировало смерть от несчастного случая, хотя на самом деле это было самоубийство. Я знаю. Я больше не держу на нее зла.
Глава 10
Приближался конец. Я знала, кто убийца, и знала, почему он это сделал. Знала, что Андрей не был виновен. В темноте и неясности оставался самый главный вопрос: что же мне делать дальше? И куда идти? Воскреснуть из мертвых и поднять шум в прессе? Я утешала себя мыслью, что впереди осталось не так много тупиков, которые мне следует пройти. А пока я возвращалась в подвал.
Ночь была совершенно безлунной. Войдя во двор, я вдруг почувствовала что-то удивительно тревожное в окружающей обстановке. Ярко светились окна домов. Я видела крышу над входом в подвальчик. Все было как прежде — только щемящее чувство опасности возрастало и вскоре заставило меня окончательно Замереть, будто прирасти к земле. Я принялась осматриваться по сторонам. Говорят, в минуту смертельной опасности в душе человека просыпается шестое чувство — инстинкт самосохранения. Где-то здесь, в этом дворе, ждала меня смерть. Подворотни были освещены лампочками — спрятаться в них было невозможно, и вдруг меня осенило — свет! Из маленького окошка подвала вровень с землей бил сноп ослепительного, яркого света! И это в то время, когда Сикоров всеми правдами и неправдами запрещал мне зажигать по вечерам свет, не заложив картонкой окно так, чтоб наружу не пробивалась ни одна полоска. В то время, когда в подвале никого не должно быть, потому что Нонка ушла днем, Сикоров приходит только утром, а ключ лежит в левом кармане моей куртки! Сикоров никогда не приходил в такое время.