Последние месяцы у меня болело сердце, потели ладони, и шумело в ушах, при мысли, что такие моменты могут прекратиться. Исчезнуть из моей жизни безвозвратно. Сейчас так и вовсе я в ужасе.
На эмоциях высказала Филу всё, что о нем думаю. Мне показалось, что он сыграл немалую роль в этой сделке века. Слишком уж он был довольный. Я знаю, как ему не нравится то, что я с кем-то сблизилась. Он был бы счастлив, перестань я с Сережей общаться.
Выпутаться из всего без потерь я не имею возможности. Каждый раз приходится выбирать.
Нам с Сережей комфортно вдвоем. Ни разу наедине с ним мне не было скучно. Неловкость давно прошла. Но мы никогда с ним не обсуждаем ничего долгоиграющего. Ни отпусков через год. Ни совместного будущего. Нас обоих устраивает такое общение.
Я не создана для серьезных отношений, а ему после развода болезненного навряд ли может захотеться подвергать себя эмоциональной опасности снова.
— Ты не злишься? — спрашиваю аккуратно.
— Я, черт возьми, в восторге! — язвит, невесело усмехаясь.
— Я подумала, что ты рад будешь узнать от меня, а не из журнала какого-нибудь.
— Ты же вроде как не согласна?!
Придерживая меня за плечи, он отстраняется, в глаза мне заглядывая.
Не лучший момент в моей жизни.
Что тут скажешь?! Я бы с радостью Фила отпинала, как и всех менеджеров агентства.
— Нам обязательно это сейчас обсуждать? Я бы с радостью с тобой душ приняла, а после — в кроватку…, - облизываю пересохшие губы, не разрывая зрительного контакта.
Сережа прикасается большим пальцем к моим губам и растирает влагу по ним. Ничего особенного, но мои внутренние органы в комочек сжимаются.
Через тонкую ткань платья я ощущаю жар его тела и начинаю гореть вместе с ним.
Он наклоняет голову и целует меня, скользя пальцами по моему лицу в сторону затылка.
От жадности его поцелуя меня колотить начинает. Волны дрожи проходят по телу одна за другой. Я так долго мечтала, что теперь каждый раз мне кажется, что я попадаю в волшебный мир, стоит мне только рядом с ним оказаться.
Если бы была возможность изменить что-то в своей жизни, Сережа бы в ней точно остался.
Его крепкие руки обхватывают меня за ягодицы и отрывают от пола. Вцепившись в его плечи, ногами обхватываю его так сильно, как только могу.
— Подожди, — шепчу ему в губы, как только он начинает в сторону ванной двигаться.
Стягиваю с себя платье.
Взгляд Сережи мгновенно к груди моей прилипает.
Как знала, что минимум одежды — залог успешного разговора.
Весь оставшийся путь до ванной я с него штаны стягивала, чем затрудняла движение.
— Потерпеть было никак? — его губы в улыбке растягиваются, когда я спрыгиваю на плитку душевой.
— Неистово хочется сексом заняться, — смеюсь, настраивая воду.
Холодные капли воды заставляют мою кожу покрыться мурашками.
Я взвизгиваю.
Рука Сережи ложится поверх моей и он отводит регулятор температуры максимально влево.
— Если неистово, то откладывать, конечно, нельзя, — произносит хрипло и твердая кровь упирается мне в ягодицы.
Остаться равнодушной нет шансов.
Безумно хочу его.
Повернувшись к нему лицом, скольжу губами по его шее. Каждым движением опускаюсь всё ниже. Запах его кожи мой мозг отключает. Пульс учащается. Гулкие удары сердца отдаются по всему телу, от кончиков пальцев до перепонок.
Опускаюсь на колени и провожу языком по его животу.
Ладонь ложится мне на затылок, сжимая в кулаке волосы.
Вздрагиваю, как от удара током.
— Хочу тебе пососать. Ты не против?
Вскидываю взгляд, чтобы ему в глаза заглянуть.
— Ты ещё спрашиваешь?! — выталкивает он из себя вместе с рычанием.
Сложно подобрать слова, чтобы передать, как мне нравится происходящее. Ничего не стоит дойти до края, лаская его.
Нежными движениями начинаю водить губами по его головке, проходясь по всему контуру рта. Руки держу на его бедрах, слегка царапая их ногтями. Специально себе ими не помогаю. Я знаю, что так его ощущения острее и незабываемее. Он видит, какое я получаю удовольствие, прикасаясь к его члену лицом.
В подтверждение моих мыслей, Сережа подается вперед. Хватка на моем затылке усиливается. Свободной рукой он упирается в стену.
Игра начинается.
***
Заснув под утро, очень сложно проснуться в восемь утра. Если бы не запах жареного хлеба и сыра, я бы не встала.
Обернув простыню вокруг своего обнаженного тела, поднимаюсь на ноги и ползу на запах.
Замираю в дверном проеме кухни. Зрелище настолько головокружительно шикарно, что я прикасаюсь виском к косяку и смотрю. Его магнетизм меня манит. Ни на кого я так не смотрела, как на него. После встречи с ним у меня не было шансов.
Сережа в одних боксерах готовит нам завтрак.
Даже если он рассчитывал накормить только себя, половину я отработаю. Не давая мне спать до утра, надо было последствия оценивать.
У меня сжимается сердце, когда он улыбается при виде меня.
— Я сильно шумел и тебя разбудил? — интересуется, приподнимая крышку гриля.
— Нет, напротив. Ты так тихо готовил, что я подумала — останусь без завтрака, если сейчас же не встану.
Он усмехается очень игриво.
Подхожу к нему и обнимаю со спины. Прижимаюсь лбом к его плечу. Ладонью скольжу по его телу до груди. Мне очень нравится чувствовать, как стучит его сердце. Я расслабляюсь в такие моменты.
— Не выспалась? — интересуется.
Одной рукой он отрывает мою ладонь от себя, целует её и возвращает на место.
— Угадал, — открывая и закрывая глаза, невесомо касаюсь ресницами кожи его плеча. — Обычно, когда мне не удается поспать, ко мне приходит массажист. После получаса его работы я становлюсь бодрее, — произношу зевая.
— Ты намекаешь, что я помять тебя должен? — его утренняя хрипотца бесподобна.
— Ты меня намял так, что мне сидеть больно, — смеюсь, всё не настолько критично, но всё же.
— Позавтракаем, и я извинюсь.
— Вау, звучит многообещающе…
Закончить я не успеваю, потому что у нас обоих начинают звонить телефоны. Его тут на кухне. Мой в спальне.
Боже, надо было выкинуть его сразу! Я предвкушаю, как Фил будет причитать о моей бессердечности, но ошибаюсь.
Звонит мама.
— Доброе утро, прелесть моя, — она старается укор интонацией изобразить. — Мне так приятно было узнать от Филиппа, что моё солнышко прилетело домой. Жалко, что я только от него это и узнаю.
Хихикаю, представляя, как она головой сейчас качает наигранно.
— Я собиралась заехать. Честное слово. Я по тебе очень соскучилась. Правда. Очень сильно. Даже хотела уговорить тебя снова стать моим ассистентом.
— Так сильно, что даже не предупредила, — не видя, я отлично представляю её мимику.
Мама никогда не могла нас с братом по-человечески отругать. Даже когда мы посреди кухни — на полу — замесили огромную гору муки и крахмала с водой. Извалялись как два поросенка, и насколько я помню, наелись этого месива. Она ушла на рынок тогда, а бабушка уснула, пока за нами приглядывала.
— Прости меня. Ладно? Я у Сережи.
Она и так это знает. Вздыхает очень тяжело.
Я болезненно морщусь.
— Малышка…
Моё горло сдавливает.
На несколько секунд приходится дыхание задержать, чтобы спазм прошел.
Раньше такое часто бывало. Очень часто. У нас с братом была запредельная связь. Порой боль была такой силы, что казалось — вспарывают грудную клетку на живую.
— Сафик? — вот теперь она точно волнуется.
— Купишь цветы? Я приеду через пару часов. Съездим к Расиму.
Глава 26
Дни пошли какие-то адовые. Каждый следующий напряженнее предыдущего.
Сидя гостиной Нагорных в маске, с температурой под тридцать девять, я чувствую, как моя черепная коробка трещит по швам, обещая в скором времени расколоться. Внимание рассеяно, концентрацию держать удаеется с трудом.
Наблюдаю за тем, как Яра рассматривает потолок уже час. Она не плачет. И не издаёт никаких звуков. Запрокинув голову на изголовье дивана, разглядывает люстру. По её едва заметно шевелящимся губам понимаю: считает мелкие хрусталики. Она и раньше так отвлекалась. Считает, отбивая пальцем количество предметов посчитанных.
Тишина. Никто ничего ей не говорит, хотя очень хочется.
Пару часов назад стало известно, что машину её друга — Алексея, взорвали. Руслан позвонил и попросил приехать. Думаю, нет.
Смог бы я так легко, как он, реагировать на подобные события?
Такое чувство, что мы с ним обмен эмоциями произвели. Не надо быть гением, чтобы понять — Яра расстроилась. Из-за левого мужика, о котором мы до недавнего времени не знали вовсе.
Никогда бы не подумал, что Рус способен на такие чудеса самообладания.
Позавидовать что ли его хладнокровию?
Только всё стихать начало. Сараеву и Руфицкого-старшего так и не нашли. У младшенького энтузиазма поубавилось.
Грубокий выдох. Насколько намордник позволяет.
Когда Маша узнала, что с её ненаглядным случилось, начала мне телефон обрывать. Смешно, конечно. Особенно после тех слов, что из его поганого рта при нашей встрече летели.
Не начни он её оскорблять — я бы быстрее остановился.
У меня в голове не укладывается, как она могла с ним встречаться?! Дело не в ревности. Во всяком случае, я себя убеждаю в этом.
При ней он, конечно, другие пел песни, но неужели она не понимала, что этот человек из себя представляет?! Гнилая падаль.
Хотя что это я. Не видела. Когда моя теща с советами лезла, она так же свято верила в благие намерения своей мамы.
Даже злясь на неё очень сильно, даже когда мы на протяжении нескольких лет мотали нервы друг другу, я не позволял себе таких слов о ней. Собственно, как и тогда, когда она к Марку ушла.
Всегда оставалось понимание, что виноваты мы оба. На себя злился больше, чем на неё, из-за собственного бессилия.
Сложно со всем этим справляться.
Последний месяц я провел на работе. Домой приезжал только душ принять и одежду сменить. Пока мы с Саф были в аэропорту, за городом ночью нашли два трупа. Посадив её в самолет, я на работу отправился, да там и остался.