Она собиралась учиться.
Учиться.
Знания новые получать.
И где я её встречаю?!
Оборачиваюсь и на коллегу смотрю. Он вопросительно бровь приподнимает.
Всех собравшихся будут вертеть до утра. Как минимум. Только потом самых чистеньких отпустят. Если им повезет.
Надо что-то делать, а мне тупо хочется стену долбить.
Как же так вышло?! Сука! И когда всё изменится?
— Стой и с места не двигайся. Поняла?
Мой тон заставляет её отшатнуться, но поборов эмоции Маша кивает.
То, о чем я переживал больше всего, сейчас происходит.
Таким доверчивым девочкам, как она, очень сложно. Хочется верить, что со временем она перестанет строить иллюзии на счет окружающих, но когда?! Когда, черт возьми, это произойдет?!
Ласковая, нежная, её всегда хотелось оберегать. Но не вышло у нас. И что теперь дальше?! Она продолжит влипать в неприятности?
Некоторое время у меня уходит на то, чтоб решить вопрос.
Опущу то, что я вижу во взглядах парней. Грудную клетку и так пробивает от мысли, что было бы с Машей не окажись я тут. А если бы никого из нас тут не оказалось? Чем бы для неё ночь сегодняшняя закончилась? Спокойным возвращением домой или лесополосой?
Она ведь не думает о том, какой эффект на мужиков производит. После возобновления общения с мамой, у неё снова появились загоны по поводу собственной внешности. Мы их обсуждали, хотя мне и казалось это абсурдным. Достаточно на неё посмотреть. Однако в детстве в её голову вложено было столько херни, что вытравить навсегда комплексы у меня не получилось.
От стресса общее состояние отходит на второй план. И всё-таки трезво мысли я не могу, слишком много эмоций.
Не обращая внимания на собравшихся, возвращаюсь к Маше.
Желание одно, чтобы она скрылась побыстрее. Была отсюда подальше.
— Иди живо в машину, — произношу грубо, поборов секундное замешательство. — На улице тебя встретят.
Протягиваю Маше ключи, что забрал у водителя.
Она так и стоит, широко глаза распахнув.
Бог ты мой, я уже начал забывать, как тяжело с ней общаться бывает.
Видимо, она тоже, раз продолжает меня выводить из себя.
— Если ты не хочешь, чтобы я тебя выволок на глазах у твоих друзей, — на последнем слове не удается презрения скрыть. — То делай, как я говорю.
Глава 27
Мария
Мы с Сережей вместе выходим на улицу.
Смотрю на него. Непрошеные слезы щиплют глаза.
Я при всем желании не смогу передать, насколько сильно я испугалась. Ноги не держат. Ещё немного и я упаду.
Многое отдала бы за то, чтобы Сережа меня обнял. Но попросить его сейчас об этом — самоубийство.
Его грудь раздувается от нескрываемого негодования. Нет, не так. Он очень зол. Взглядом меня испепеляет. Уничтожает. Навсегда убирая с этой грешной земли.
Когда я увидела бойцов спецназа, моё сердце начало плясать в груди, едва не пробив грудную клетку.
Я, как и все собравшиеся не поняла, что произошло. Зачем они здесь?! А увидев Сережу, вообще растерялась. Возможность мыслить разумно потерялась. Паника ударила в голову.
Плавлюсь от жара. Откуда он? Между мной и Сережей искрит.
Невольно сжимаюсь, но все же выдаю:
— Можешь так не смотреть, я тебя всё равно не боюсь.
Что я несу? Остаюсь в ужасе от своих слов!
Вру ведь безбожно!
Сама от себя в шоке. Где только силы находятся?
Я впервые Серёжу вижу таким взбешенным, каждая клеточка моего организма трепещет от его безумной энергетики. Неужели я никогда не перестану так на него реагировать?
Мой взгляд невольно приковывается к его ладоням, сжатым в кулаки. Манжеты рубашки, приподняты и не скрывают вен, вздувшихся на предплечьях. Буквально двадцать минут назад рукава на месте были. Значит, он нервничает. И очень сильно. Старается держаться, но я его знаю лучше, чем все остальные.
Скольжу взглядом выше и выше по любимому телу, пока не нарываюсь на лютую ярость… Она в глазах плещется, смывая мою выдержку напрочь.
— Не боишься?! Ну что же… так даже лучше, — Серёжа резко подаётся вперёд и запускает руку в мои волосы на затылке. До боли сжимает, оттягивая пряди назад. — Сейчас узнаешь, что происходит с девками, которые наряжаются, как шлюхи.
Не могу понять, что я такого сделала?!
Мы стоим посреди подъездной дорожки огромного загородного особняка, и я не знаю, куда себя деть. Неловкость ситуации зашкаливает! Здесь полно посторонних, а мы ведем себя странно.
Я надеялась, верила в то, что всё налаживается! Хотела, чтобы Сережа увидел мои изменения! То, как я стараюсь! Хотела доказать ему, что могу быть самостоятельной. Хотела вырасти в его глазах…
После начала обучения стало ясно, что нужно как-то сближаться с мастерами в сфере дизайна. У них можно многому научиться.
Попросив своего двоюродного брата Женю присмотреть за Колей, я приехала сюда. Сейчас очень жалею. Но кто же знал, что всё так закончится?!
— Ты мне делаешь больно, — произношу сбивчиво.
Хватка на затылке тут же ослабевает.
Отпустив, Сережа отступает на несколько шагов. Прищуривается. Какое-то время смотрит на меня, затем отворачивается и ищет глазами кого-то.
— Пошли, — коротко кивает мне.
Семеню за ним и чертыхаюсь про себя. Одета я и, правда, весьма откровенно.
Пару месяцев назад я бы не позволила себе выйти из дома в столь провокационном платье. Но мы долго над этим работали. Принять себя не так легко, как других.
Я с детства привыкла воспринимать себя через критику. Большие уши. Слишком высокий лоб. Несуразно узкие бедра. Длинные руки. Я слышала многое. И каждый раз, глядя на себя в зеркало, искала недостатки. Если не находила, то дорисовывала их в своей голове. Кто бы только знал, как часто я проделывала это. Начиная лет с семи.
Искать в себе недостатки вошло у меня в привычку.
Вот так всё просто.
Когда мы начали встречаться с Сережей, я была окрылена своими чувствами настолько, что ни о чем другом не могла и думать. Загоны отошли на второй план. Сказка во всем была.
Со временем, когда появились проблемы, триггеры вновь вернулись из прошлого.
Мы обсуждали с психиатром мои проблемы. И с Ярой.
Первое время, после того как препаратами сняли острую фазу депрессии (до этого не могла, мне было противно), я подолгу смотрела в зеркало. Часами. Привыкала к себе и искала что-то, что может мне понравиться в себе. Вся старалась понравиться. Для этих же целей начала вести социальные сети активно.
Даже перед тем, как приехать сюда, я сфотографировалась и выложила фотографию. Хотелось реакцию посмотреть человеческую. Так сказать, непредвзятое мнение.
— Вот, смотри!
Забрав у мужчины, по-видимому, — коллеги, папку с документами, Сережа мне её вручает. Раскрывает на первой попавшейся странице, и я прихожу в ужас.
— Любуйся! Ты, наверное, также хотела?! Они тоже красивые девочки. Были.
Перед собой я вижу изувеченные тела молодых девушек. Цвет кожи, неестественные положения тел, всё говорит о том, что они мертвы.
— Что с ними случилось? — не своим голосом спрашиваю. Ком в горле мешает говорить.
— Так же как ты — потусоваться решили. Захотели с Трубициным подружиться. Веселый парень, да? — кивает на папку.
Ошеломленно столбенею. До меня доходит, наконец-то, причина его бурной реакции на мое пребывание тут.
— Это он их? — бормочу.
Мне дурно становится. Как же так?! Ничего такого и близко тут не происходило!
— Представь себе. Как думаешь, я очень обрадовался, тебя тут застав?! Что бы я сыну сказал, если бы с тобой что-то случилось? Блядь, Маш! Я в ужасе! Ещё и вырядилась не пойми как, чтобы точно этот ублюдок на тебя внимание обратил?!
— Я ведь не знала! — произношу сквозь слезы.
— Не легче от этого! — его низкий голос растекается по моему телу.
Я вспоминаю, как мы ругались. Бурно и со скандалами. А после мирились.
Мне его не хватает. Только его и не хватает.
Говорят, чтобы понять, насколько тебе человек дорог, нужно его потерять. Перестав общаться с мамой, я облегчение испытала. А Сережа…
По нему я, не переставая, тоскую. Вспоминаю наши дни. Нанизываю их на свою память, как на нитку — одно за другим. Их великое множество.
Судорожно вздыхаю.
И часа моей жизни не проходит, чтобы я о нем не вспоминала.
Не раздумывая, бросаю папку на капот рядом стоящей машины и подаюсь вперед. Тянусь ладонями к щекам Сережи. Мне так хочется к нему прикоснуться. Нестерпимо. Жизненно необходимо.
У нас с ним всё началось неправильно. Вернее, не у нас. У меня.
Поначалу я не о том думала, когда мы познакомились. Двигал мною лихорадочный интерес. Но всё изменилось очень быстро. Я втянулась в наше общение с головой и поняла — он особенный. В самом деле, особенный, так как Сафи и говорила.
Как бы меня совесть перед ней не грызла, я не жалею о своем поступке. Не жалею, потому что не могу без него.
Сережа обхватывает мои запястья и крепко сжимает их в своих ладонях. Электрический разряд через моё тело проходит. Он бьется током. Это его негодование рвется наружу.
Мне немного больно, но я продолжаю смотреть на него.
Ну же. Почувствуй! Я так хочу, чтобы ты меня обнял. Пожалуйста!
— Ты ведь это чувствуешь тоже? — шмыгаю носом. Слезы тут же прорываются и стекают по щекам. — Я знаю, что ты то же самое чувствуешь!
Он хочет меня отпустить и отойти в сторону, но я перехватываю его руку. И замираю.
Сережа очень горячий.
— Ты болеешь?
В этот раз он не успевает меня поймать, я прикасаюсь пальцами к его лбу.
Представляю, как мы со стороны выглядим. Наплевать.
— Маш, пожалуйста. Тебя домой отвезут. Отдельно допросим. Попозже. Посиди в машине, сейчас водитель придет.
Он отстраняется, словно ему неприятны мои прикосновения.
— Мне тебя не хватает. Очень, — признаюсь. Не к месту, но сил нет и дальше молчать. — Пожалуйста. Мне очень страшно. Обними меня, я тебя очень прошу.