— Ты никогда раньше так поздно не просыпалась, — сообщил сын и убежал, прокричав:
— Я тебе завтрак приготовил, — до меня не сразу дошли последние слова мальчика. Я успела потянуться, прежде чем полностью осознала сказанное сыном.
— Макар?! — с ужасом вскочила, быстро набрасывая халат и осознавая, что в квартире пахнем чем-то паленным.
Мельком успела взглянуть на часы. Было около полудня. Неудивительно, что Макар волновался.
Раздумывать было некогда, побежала на кухню. Задымленную кухню.
Все оказалось не так страшно, сын решил приготовить мне завтрак, спалив новую сковородку — подарок тети Веры на прошлый Новый год. Отличная была сковорода. Не уверена, что мне удастся ее отчистить.
Макар явно пытался приготовить яичницу. Обнаружила одно разбитое яйцо на полу, второе намертво пристало к сковородке.
Открыла окно, отправила сына в комнату немного поиграть и приступила к уборке.
Вчера настолько устала, что отключилась почти сразу после ухода Снежного. У меня совсем не было времени, чтобы подумать о том, что происходило между нами. Одно знала точно, Захар опасен для сердца. Прошлый раз я собирала его по кусочкам, этот раз рисковала не собрать вовсе.
Я не забыла Захара. Совсем не забыла. Также остро реагировала на его присутствие, шутки и как бы случайные касания. Вчера казалось, что вынужденной разлуки, словно, не было. Не было тех семи трудных и счастливых лет вдвоем с сынишкой.
Если мы будем так много и близко общаться, рисковала совершить непоправимую глупость и дать Захару второй шанс. Шанс, о котором он вчера снова попросил.
Но это было не для меня…
Понимала, что Снежному придется не по душе мое решение, но больше совместных прогулок я допускать не хотела. Я не отказывалась от своих слов и собиралась позволить Захару видеть с сыном, сколько ему будет угодно. Только вот сопровождать ребенка в этот раз буду не я…
Убрав на кухне и быстро приготовив яичницу, набрала в мобильном телефоне знакомый номер.
— Добрый день, теть Вер!
— Добрый день, Кариночка!
— Как вы себя чувствуете?
— Не очень, — вздохнула крестная. Выругалась про себя. Со всеми этими проблемами я позабыла о Вере Ивановне, хотя и обещала вчера зайти.
— Вы извините меня, теть Вер. Я вчера не смогла придти.
— Что-то случилось, милая?!
— Ничего особенно. Захар вернулся.
— Узнал про сына?
— Да.
— И что ты будешь с этим делать?
— Ничего не буду. Хочет общаться, пусть общается. Но думаю, он наиграется в отца довольно быстро и скоро вернется в Москву к своей прежней жизни, — мы еще какое-то время поговорили с крестной, я обещала выкроить время и навестить ее сегодня-завтра.
Попрощавшись с Верой Ивановной, я набрала Василия.
— Привет!
— Привет, Каринка! Я хотел тебе позвонить и узнать, как дела…
— Вась, а ты чем сегодня занят? — проигнорировала его вопрос.
— У меня выходной.
— Может, зайдешь в гости?..
Глава 36
Захар
Я так устал всего за пару часов, опять заехал в магазин за цветами. В этот раз как-то удачно, передо мной открылась дверь в подъезд, выпуская девочку с французским бульдогом в смешном желтом пуховике. Я придержал им дверь, а потом взлетел с букетом прямиком на этаж, где случились мои самые классные поцелуи и обнимашки юности. Я очень надеялся, что встреча с моими любимками станет для меня бальзамом от всех тревог.
Дверь отворилась не сразу, а после третьего стука. Я так и стоял, пока веко под глазом не начало дергаться. В доме, где живет моя женщина и мой сын, стоял безопасник Вася в теплом джемпере и спортивках, как будто, у себя дома.
— Зак, Зак! Ты приехал! Мама оставила меня с этим дядькой, — скривился мой сын, прыгая под ногами этого урода.
— Я вижу, Мак! Он же здесь не частый гость?
— Нет, я его раньше не видел, — высунулся вперед головой пацан.
Как же я довольно лыбился, смотря на него с видимым превосходством, Вася сурово покачал головой.
— Карина насчет тебя не говорила ничего. Её нет, а пока с пацаном сижу. Вали отсюда, Снежный!
— Ты мне не указ, Васёк.
— Сам ты гусёк, — проворчал этот крупный мужик.
— Гляжу я на тебя… У тебя что бабы нет, что ты за моей увиваешься? — сказал я, сложив руки в замок и прижимая букет к груди.
— А кто сказал, что она твоя? — теперь осклабился уже Вася, нервируя меня. — Веник даже принёс. Надо же, донжуан снова в строю спустя семь лет, практически гардемарин.
— Что я слышу? — осмотрел я дверной косяк, как будто что-то ища. — Это что голос из самой глубокой френдзоны? Ау!
Вася пошел красными пятнами по лицу так, что желваки заходили в грозной гримасе.
— Всё с тобой понятно, Вась, — вздохнул я.
— Пацана я забираю тогда, а Карина меня сама найдет, — влезаю я в коридор, бросая цветы на тумбу. — Мак, собирайся!
— Никуда он не пойдет! — встает между нами безопасник.
— Не тебе решать это. Ты здесь тоже каким-то боком. Надеюсь, у Ринки ничего серьезного не приключилось? Боюсь, её бегство от меня ничего не изменит.
— Ты не нужен ей, Снежный. Ты плохой вариант. Она лучшего достойна, — говорил Вася, пока я суетился над Макаром.
— Зак, я голодный, — пожаловался шкет. — Я сжег мамину сковородку, она расстроилась, но не отругала. Мы ели бутерброды.
— Сейчас поедем с тобой и поедим в кафе. Хочешь большой кусок мяса? — спросил я его.
— Да! — запрыгал сын.
— Одевайся, — командовал я.
— Сейчас кофту принесу! — крикнул Мак и сорвался в свою комнату.
— Ты не увезешь его без меня.
— Ты шутишь? Зачем мне мужик, которого я, нахрен, не знаю. Мы оба прекрасно знаем, почему я здесь, — я подошел к нему вплотную и посмотрел прямо в глаза. — Ты же не настолько глуп, чтобы не замечать очевидного?
— Тебя не было семь лет. Ни он, ни она тебе не были нужны.
— Наши дела с Кариной никого не касаются. Хватит с нас чужой добродетели, — холодно цежу я сквозь зубы глыбу моего презрения. — Чтобы ты не желал ей, она всегда поступит по-своему. Хоть волком на неё смотри, хоть псиной оголодалой. Надо смириться с тем, что в её жизни всегда был только я.
— Тешишь свою гордость? — выплевывает мне в лицо колючий и недовольный безопасник.
— Нет, я просто знаю и прекрасно понимаю её. Сейчас уже точно понимаю. День, когда её сердце примет меня, неминуемо приближается, только в этот раз я не отпущу, — уверенно улыбаюсь, когда Мак вылетает ко мне в кофте и джинсах.
— Я готов! Едем? — улыбается мой сын.
Я присаживаюсь и застегиваю на нём ботинки, снимаю с крючка куртку, в рукаве которой нахожу варежки и шапку с шарфом. Заматываю Мака хорошенько и застегиваю куртку на молнию. Мой ребенок готов к прогулке. Мы стоим на входе и с нами собирается Василий.
— Блин, да ты шутишь! — поднимаю я глаза к потолку.
— Я не отпущу его с тобой одного. Карина разрешила забрать его с собой на прогулку, — ворчит мужик напротив.
— Хорошо, я понял, — смиряюсь я. — Но кто-то мне дорого заплатит за такую прогулку. Ты, кстати, в курсе, где моя женщина?
— Если бы и знал, то не сказал бы.
— Да, пофиг, — отмахиваюсь я, — мы с ней сегодня увидимся.
В руке мелькает смартфон, пока я держу сына за руку, а Васёк закрывает квартиру. Два СМС и день испытывает меня на терпение вновь.
— Эй, ты цветы мои в вазу не поставил, — тыкаю я этому здоровяку.
— Что банный день сегодня? Зачем веники размачивать? Пусть сохнут, — отгрызается этот остряк, бросая мне через плечо.
— Пофиг, новые куплю, — я подхватываю сына на руки, тот смеется.
— Ура, мы снова будем кататься! Да, Зак?
— Ещё как! — улыбаюсь я.
— Не-а, сегодня я катаю, — Вася обходит нас, когда мы стали, как вкопанные, и скривили лица, и давай ржать.
— Ну, копия. Ха-ха-ха! Видели бы Вы свои лица, — смех звучит во всем подъезде, неприятно резонируя. — И да, я не пошутил.
— Кар-рина, ты за это ответишь, — шиплю я.
— Зак, не обижайся на маму, — строит мне щенячьи глазки пацан.
— Ну, что ты, Мак, это у нас с мамой игра такая. Прятки знаешь?
— Ага, — улыбается сын, пока я спускаюсь дальше.
— Ну, вот мама от меня спряталась и вожу я.
— Мы едем её ловить? — сын восторженно интересуется.
— Нет, сначала есть, потом гулять, а потом будем её искать. Пусть понервничает?
— Угу! Давай маме сюрприз устроим? — шепчет шкет мне на ухо.
— Какой? — признаться очень заинтригован.
— Сковородку.
— Эх, парень, какой ты хозяйственный растешь. Что мама очень любит эту сковородку? — расспрашиваю сына, пока мы выходим на улицу.
— Да, нам её тётя подарила. Она самая новая была, — я запоминаю, пока мы подходим к старой Ниве 4х4.
— Ты что ещё и рыбак? — кривлюсь я.
— Нет, в ралли Париж-Дакар на ней участвую, — огрызается Васёк. — У нас город такой, все в гонщики великие метят.
— Ага, то я вижу, ты на каждом фонарном столбе примелькался. Разыскивает полиция.
— Смотри, чтобы тебя не обыскались?
— Это угроза?
— Нет, пока предупреждение, — говорит мне этот гусь, открывая для Мака заднюю дверь.
— Засунь себе свои предупреждения в… Откуда у тебя детское кресло? — озадачиваюсь я.
— Пристегивай пацана, Снежный, пока я не передумал, — бросает он мне, садясь за руль.
Тогда мне хотелось сделать две вещи: схватить сына и бежать к своей машине, ибо я ничего не понимаю, но дико ревную, либо по этой же причине приложить голову этого козлины об руль раз пять. Просто надо выдохнуть, победить свой гнев. Ведь между ним и Кариной же ничего нет?! Мак ведь сказал, что его не знает…
Всю дорогу я сидел сзади с сыном. Мак что-то показывал или весело смеялся. Я старался лыбиться, но мы вдвоём с Васьком устраивали гляделки через зеркало заднего вида. Морда у него была суровая, даже лоснилась в свете зимнего солнца. Карина всегда была хороша собой, а этот парень… Они ведь были одноклассниками? Может, он её старая школьная любовь? Может, наоборот, она его?