—Между осторожностью и необходимостью хранить маленький грязный секрет есть разница.
Она подняла взгляд от своих рук.
—Я не считаю нас грязным секретом.
Секретом — да. Грязным — нет.
—Ты рассказала обо мне сестре?— Такер застегнул ширинку.— Матери? Еще кому-нибудь?
Светлые волосы коснулись щек Лили, когда она покачала головой.
—Зачем? Разве это их дело?
—Потому что мы прячемся, будто делаем что-то плохое, а это не так.— Он взял футболку и натянул ее.— Я прямо сказал, чего хочу от тебя. Я не хочу обращаться с тобой так, будто ты просто тело.
—Я ценю это, Такер.— Она надела черные брюки.— Но у меня десятилетний сын, и мне нужно быть очень осторожной.
—Мне нравится Пиппен. Я играю с ним в мяч, даже когда тебя нет рядом. Он веселый маленький мальчик, и мне кажется, я нравлюсь ему.
—Так и есть.
—Я никогда не причиню ему боль.
Застегивая брюки, Лили посмотрела на него.
—Дети — жестоки. Я не хочу, чтобы наши отношения стали чем-то, о чем Пиппену придется услышать в школе.
Такер лучше других знал, какими несносными могут быть дети.
—Принято к сведению.
Но дело было не только в Пиппене. Может, Такер и младше Лили, но это не значит, что он родился вчера. По какой-то причине Лили хотела сохранить их отношения в тайне. И не только из-за сына.
Он хотел бы взять мегафон и объявить об их связи на весь город. И это чувство было новым для Такера. Он и раньше влюблялся, но так — никогда. Никогда так сильно, чтобы хотеть взять Лили за плечи и хорошенько встряхнуть, хотя в то же самое время ему хотелось притянуть ее к груди и держать так вечно.
Вся ситуация была для него новой. У Лили сын. И Такер должен быть осторожен с чувствами Пиппена, но это не значило, что он будет прятаться, как будто делает что-то плохое. Как будто Лили должна жить монашкой, а им нужно скрываться, как грешникам. Он с уважением относился к ее чувствам, но не был ничьей тайной, а прятаться было не в его привычках.
ГЛАВА 7
—Моя мама работала в ресторанчике «Дикий койот», до того как ушла на пенсию в прошлом году,— рассказывала Лили, намазывая краской волосы клиентке, записанной на одиннадцать тридцать. Для объема она добавляла карамельный оттенок на каждую третью прядку: кончиком расчески отделяла тонкую прядь, затем подсовывала фольгу под волосы.— А мой зять владеет «Парриш Американ Классикс».
—Раньше я все время кушала в «Диком койоте». Открытые сэндвичи и пирог с орехом пекан.— Клиентка, закутанная в черную накидку, наблюдала за Лили в зеркало.— Как зовут твою маму?
—Луэлла Брукс.
—Конечно я ее помню.
И тут Лили поняла, кто перед ней. Сэйди Холлоуэл. Она была на несколько лет младше Лили, но все знали, кто такие Холлоуэлы. Они владели ранчо «Джей Эйч» и на протяжении нескольких поколений выращивали коров на равнинах. И если в городе и был человек, о котором местные любили сплетничать больше, чем о Лили, то этот человек всегда носил фамилию Холлоуэл. Сэйди давно уехала из Ловетта, но теперь вернулась заботиться о больном отце. Оставшись последней из Холлоуэлов, она стала номером один у сплетников Ловетта. Нельзя было и шагу ступить, чтобы не натолкнуться на кого-то, болтавшего о ней.
Как раз вчера Лили делала стрижку Уинни Стоукс и слышала, что Сэйди уехала с празднования Дня основателей в прошлую субботу с племянником Лоралин Джинкс — Винсом Хэйвеном. По словам Уинни, Винс был новым владельцем заправки, бывшим «морским котиком», горячее — предположительно,— чем перцовый пластырь, а пикап Винса засекли у дома на ранчо Холлоуэлов на рассвете. Очевидно, Сэйди не заботило, что люди о ней говорят, иначе она бы заставила Винса спрятать пикап в кукурузе. Лили завидовала этому «да-пошли-вы-все» поведению. Может, если бы она, как и Сэйди, уехала в свое время из городка, то тоже смогла бы так себя вести.
Колокольчик над дверью звякнул, и Лили увидела в зеркало, как в помещение зашел огромный букет красных роз, скрывая человека, что его нес.
—О, нет.
Курьер положил цветы на стойку, и одна из девушек расписалась за их доставку.
—Это для тебя?— спросила Сэйди.
—Боюсь, что да.
Вчера Такер прислал лилии. Так он давал ей понять, что не будет скрываться. Что он не прячется.
—Как мило.
—Нет. Он слишком молод для меня,— сказала Лили, чувствуя, как по шее расползаются красные пятна.
В салоне все знали о Такере. После того как он заявился на вечеринку и запер дверь в ее кабинет, мало кто сомневался, чем конкретно Лили Дарлингтон занималась там с молодым помощником шерифа. Интересу и поводов для разговоров добавлял и тот факт, что иногда Лили приезжала в салон попозже. До Такера она всегда была первой, кто приходил на работу.
Лили покрасила прядь волос и завернула ее в фольгу. Салон, полный женщин, был настоящим рассадником слухов и сейчас гудел больше обычного. Лили должна была что-то сделать. Что-то, что остановило бы слухи, прежде чем те доберутся до Ловетта. Но приказ всем заткнутся только бы подтвердил их.
—Сколько ему?
Лили отделила еще одну прядь волос.
—Тридцать.
—Значит, разница всего восемь лет. Так?
—Да, но я не хочу походить на педофилку.
Боже, Лили не могла даже думать об этом слове. Пока слухи распространялись только по салону здесь, в Амарильо, но это просто вопрос времени, когда они доберутся до Ловетта. Не нужно было заниматься с Такером сексом в своем кабинете. Для женщины, которую волнуют слухи, Лили явно сделала ошибку. Ту, о которой будет жалеть сильнее, чем уже жалела.
—Ты совсем не похожа на педофилку.
Она и не чувствовала себя таковой.
—Спасибо.— Лили подсунула фольгу под волосы и добавила: — Он выглядит где-то на двадцать пять.
—Я думаю, он должен быть просто-таки мальчишкой и годиться тебе в сыновья, чтобы это выглядело как педофилия и материнские отношения.
—Ладно, я не хочу встречаться с мужчиной на восемь лет меня моложе.— Она зачерпнула краску из миски и продолжила красить волосы Сэйди. Нет. Лили не хотела встречаться с человеком на восемь лет младше себя, но и не хотела перестать видеться с Такером. Только одна мысль о нем вызывала у нее в желудке это смешное, тревожное ощущение и заставляла сердце болеть. Эти чувства пугали ее. Пугали так, как ничто не пугало уже очень давно.— Но, Боже, как он горяч.
И умен, и мил. Боже, да он построил для Розочки кошачий домик!
—Используй его для секса.
—Я пыталась,— вздохнула Лили, думая о цветах и вчерашнем предложении Такера съездить вместе с Пиппеном в «Шоутайм Пицца» или боулинг. Такер хотел от Лили большего, и это не было новостью. Он с самого начала говорил ей, чего хочет. «Всю тебя». Но Лили не знала точно, что он имел в виду. Всю ее сейчас? Пока ей не исполнится сорок?— У меня десятилетний сын, я стараюсь управлять собственным бизнесом. Я просто хочу тихой мирной жизни, а Такер — это сплошные сложности.
Но был ли Такер сложностью? Может быть, если говорить точнее, их отношения были сложными. А Такера лучше описывало слово «непреклонный».
—Почему?
—Он служил в армии и много чего видел. Говорит, что раньше был очень замкнутым, а теперь изменился.— Были вещи, которые он не затрагивал. И Лили понятия не имела, что это. Вещи, которые Такер мог делать в армии или в детстве, или Бог знает когда.— Но для мужчины, который утверждает, что больше не замкнут, он не очень-то любит рассказывать о себе.
Как и она сама.
Следующий час она красила волосы Сэйди. Они болтали о детстве в Ловетте и отце Сэйди, которого лягнула лошадь, и теперь он был пациентом реабилитационного центра в нескольких кварталах от салона Лили.
Закончив накладывать краску, Лили посадила Сэйди под фен на двадцать минут и ушла в свой кабинет. Прошла за стол и взяла телефонную трубку.
—Спасибо за цветы,— сказала она, когда включилась голосовая почта Такера.— Они великолепны, но тебе в самом деле надо прекратить тратить на меня деньги.
Перед Лили лежала огромная пачка бумаг: накладные и счета, которые следовало оплатить. Раковина в кабинете косметолога требовала внимания, и Лили вызвала слесаря. Она закончила с Сэйди Холлоуэл, подрезала кончики ее прямых волос и высушила феном, придавая им объем и техасский шик.
Следующая за Сэйди клиентка хотела стрижку каскадом на длинные волосы, как нравилось большинству техасских женщин и самой Лили. Постриженные каскадом волосы можно было забрать в хвост, завить или взбить и начесать. Когда Лили закончила, было уже три часа, и она решила захватить бумаги и отправиться домой. Ей не часто удавалось забрать Пиппена из школы, так что она сказала своей помощнице, что уезжает и вышла через черный ход. На улице было около пятнадцати градусов. Лили положила бумаги на заднее сиденье джипа. И, выезжая с парковки, позвонила матери.
—Я освободилась рано, так что заберу Пиппена из школы,— сообщила она, выбираясь на шоссе.
—Хорошо. Он будет рад.— Затем последовала пауза, после чего Луэлла сказала: — Он проводит много времени, играя с помощником шерифа Мэтьюсом.
—Да, я в курсе.
—Ну, я не знаю, хорошая ли это идея.
—Он милый человек.— Не отрывая взгляда от шоссе, Лили нашарила солнечные очки на приборной панели.
—Мы этого не знаем. Мы его совсем не знаем.
Если бы ее мать была в курсе того, насколько хорошо Лили знает помощника шерифа. Знает, что он умеет делать своими руками и что ему нравится, когда она скачет на нем, как на Бастере — механическом коне рядом с аптекой Петерсона.
—Ма, он играет с твоим внуком в мяч на виду у всех соседей. И нравится Пиппену. Давай смотреть правде в глаза, Пип проводит слишком много времени с женщинами. Побыть немного с мужчиной ему только на пользу.