– Дэн, ты футболку где нашел?
– Здесь на столе лежала. В шкаф заглядывал, там никого нет.
– Где Нсимба? – обратился я к девушкам.
Они испуганно прижались друг к другу. Я выкрикнул в коридор.
– У кого какие результаты?
– Две девушки и два парня в крайней правой, два парня в крайней левой. Девушка на кухне, но не наша.
– У нас один! – крикнула Марина.
В комнату вошли Козлов и Зарембинская.
– Очень странно, – задумчиво проговорил Козлов, – не похожи они на злодеев. Какие-то студенты все.
– Где Нсимба? – он повторил мой вопрос девушкам, но те лишь испуганно захлопали глазами.
И тут я обратил внимание, что на столе и стульях лежат четыре комплекта одежды.
– Вас здесь сколько спит? – спросил я.
Одна из них показала три пальца.
– Приведите девушку с кухни, – попросил я.
В комнату в сопровождении оперативника вошла еще одна молодая негритянка в нижнем белье.
– Вы тоже здесь спите? – спросил я ее.
– Да, – кивнула она.
– Вы можете объяснить, почему в комнате четыре спальных места, четыре подушки, – показал я на диван и матрац на полу, – четыре одеяла, одно на матрасе на полу, два на вас и одно на кровати, и четыре комплекта одежды, а вас здесь только трое?
Девушки молча смотрели на меня испуганными глазами. Я еще раз внимательно осмотрел комнату. И тут пазл сложился.
– Ну вы как в детском саду, честное слово. А ну-ка встаньте, пожалуйста, – обратился я к красоткам, сидящим на диване.
Но они продолжили испуганно хлопать глазами.
– Стенд ап! – громко скомандовал Крошкин.
Девушки сразу послушно поднялись. Крошкин довольно заулыбался.
– Хорошие девочки, – улыбнулся и я, раздвигая их в стороны, а потом нагнулся и сдернул четвертое, скомканное одеяло, которое лежало на кровати.
И нашему взору открылась картина: наша Нсимба лежала на кровати в одних трусиках, закрыв руками грудь и глядя на нас огромными испуганными глазами.
– Живая, – произнес Козлов и сел на стул.
– Ну, слава богу, нашли! – села рядом с ним на второй стул Зарембинская.
– Нашли-и-и! – громко закричал Крошкин.
Все радостно завопили. Думаю, если кто-то в доме до настоящего времени еще спал, то больше таких не осталось.
Когда все чуть успокоились, Козлов попросил Нсимбу одеться, а Крошкин протянул ей футболку. Шарман надела ее и села рядом с девушками.
– Вы русский язык понимаете? – обратилась к ней Зарембинская.
– Non[22], – замотала она головой.
– Марина, – закричал я, – бегом сюда.
Вошла Марина.
– Переводи, – попросил я.
– Представьтесь, пожалуйста, – начала Зарембинская.
Марина перевела.
– Sharman Nsimba, – ответила девушка.
– Скажите, вас похищали или, возможно, в отношении вас было совершенно какое-либо преступление? – продолжила Елена Леонтьевна.
Выслушав перевод, Нсимба отрицательно покачала головой.
– Вас насильно удерживают здесь?
– Нет, – ответила она по-французски и опять отрицательно замотала головой.
– Значит, здесь вы находитесь по доброй воле?
– Oui[23], – согласно закивала девушка.
– То есть получается, вы сами сбежали от кого-то или от чего-то? – удивленно-строго спросил Козлов.
Нсимба кивнула и низко наклонила голову.
– Вот ежики колючие! – не удержавшись, воскликнул Крошкин.
– Расскажете нам, что же послужило причиной вашего поступка?
Нсимба подняла свои большие карие глаза, полные слез, и начала рассказ:
– Мы проиграли все матчи подряд на чемпионате, тренер была очень сердита и все время кричала на нас, а когда мы проиграли и последний, она сказала, что, когда мы вернемся на родину, нас будут судить как предателей и, скорее всего, посадят в тюрьму на много лет.
Потом она закрыла лицо руками и начала рыдать. Мы все переглянулись.
– Принесите воды! – крикнула Зарембинская.
Ребята принесли с кухни бутылку минеральной и налили в большую белую чашку. Напившись, Нсимба продолжила рассказ:
– А когда мы вернулись в отель, девочки стали спорить. Некоторые говорили, что не могут нас посадить в тюрьму за проигрыш, а некоторые, наоборот, что так и будет. А капитан нашей сборной сказала, что в некоторых странах вообще расстреливают целые команды за это и, скорее всего, нас тоже расстреляют. – Она опять зарыдала. – А я не хочу в тюрьму, понимаете? Я хочу жить.
– Я правильно понимаю, что никто тебя не похищал, в отношении тебя преступления не совершал, а ты сама сбежала от своей команды, чтобы не возвращаться с ними на родину и остаться в России, так как думала, что тебя дома посадят в тюрьму? – спросила Зарембинская.
– Да, – кивнула Нсимба.
Наступила полная тишина.
– Товарищи полковники, что с задержанными делать? – крикнули из коридора.
Крошкин взялся за голову.
– То есть вот это вот все только из-за глупой шутки подруг по команде? Ты понимаешь, что ты натворила? – обратился он к Нсимбе. – Да уже третьи сутки вся Москва на ушах стоит. Мы вон твоего друга Биби бедного чуть в тюрьму не посадили. Ой, мамочки.
– Дэн, успокойся, пожалуйста, – сказал я ему, хотя на самого накатили усталость и апатия. Так всегда после выигранного боя бывает, когда ты все силы вкладываешь в победу. – Сейчас все закончим здесь и разрешаю тебе пятьдесят грамм за победу. Можно же, товарищи полковники? – обратился я к Козлову с Зарембинской.
– Не можно, а нужно, – ответил устало Козлов, – я и сам не откажусь. Вот только с докладами закончу.
– Кстати, девочке, возможно, действительно есть чего бояться, – вступилась за Нсимбу Марина.
Все удивленно посмотрели на нее.
– Дело в том, что в Африке только недавно закончилась Великая Африканская война, или, как ее еще называют, Вторая Конголезская. Она началась в 1998 году, а закончилась в 2002-м. Кстати, погибли в этой войне более пяти миллионов человек. В войне приняли участие огромное количество стран, поэтому она получила такое название, назову лишь основные: Руанда, Бурунди и Уганда, с одной стороны, Ангола, Чад, Намибия, Зимбабве, Судан и другие страны – с дру гой.
– Потрясающе, – открыв рот, проговорил Крошкин, – садись, пять, Любимова.
Марина показала ему язык. Все молча смотрели на Любимову.
– Ну чего вы? – засмущалась она. – Я же сказала, что учусь в Академии при Президенте. Ну во всем мире, кроме Африки, эта война осталась практически незамеченной, поэтому о ней мало кто знает. А мы как раз сейчас историю африканского континента проходим.
– Любимова, ты точно генералом станешь, – восхищенно проговорил Крошкин. – Ты хоть объясни, за что они там все воевали?
– Ну если коротко, там у всех были свои цели. Например, Зимбабве хотела установить гегемонию в регионе. Уганда сводила счеты с Суданом, а Ангола, Бурунди и Руанда уничтожали сепаратистов, которые скрывались в Конго. Но все воюющие страны объединяло главное желание – взять под контроль месторождения урана, золота и других металлов, расположенных на территории Конго.
– Марина, удивила, – развел руками Козлов. – А не хочешь к нам в ГУБОП перейти? – улыбаясь спросил он.
– Чего это к вам? – возмущенно посмотрела на него Зарембинская. – Вообще-то мы и сами ее к нам в ГУУР забирать планируем.
– Все-все, – примиряюще поднял руки Козлов. – Я же просто на всякий случай спросил, Елена Леонтьевна, не сердитесь, пожалуйста.
Любимова, Крошкин и я, открыв рты, смотрели на перепалку двух руководителей.
– Товарищи полковники, спасибо вам, конечно, за предложения, – проговорила Марина, – но я родной МУР, Дмитрия Владимировича, Андрея Викторовича, да и Крошкина, ни на что не променяю. Вы уж извините.
Мы с Крошкиным облегченно выдохнули. Так в открытую еще никто у нас сотрудников не пытался переманить.
– Марин, так, а в войне-то кто в итоге победил? – не унимался Крошкин.
– Да, в общем-то, никто. В 2001 году президента Конго Кабилу убили, и к власти пришел его сын, а спустя примерно год война и вовсе зашла в тупик. Главные участники конфликта Конго и Руанда подписали мирный договор. Однако мир в Конго, к сожалению, до сих пор так и не наступил. И все время происходят различные конфликты. Так что девочку-то понять можно.
– Да уж, – проговорил Козлов, – тогда, получается, что это не глупая шутка ее подруг по команде, а вполне серьезные опасения.
– Дмитрий, вызывай консула, – обратилась ко мне Зарембинская, – как бы там ни было, а посольство мы обязаны проинформировать, что нашли гражданку их страны живой и здоровой.
– Есть, товарищ полковник, – ответил я и достал телефон.
В общем-то, телефоны достали все, так как всем надо было первыми доложить руководству о результатах операции. Ну и я, прежде чем звонить консулу, набрал Щукина, а Крошкина в это время попросил доложить обо всем Карпову.
– Хочешь сказать, что нашли? – Щукин сразу взял трубку.
– А ты откуда знаешь? – удивился я.
– Ну а иначе зачем бы ты мне стал звонить посреди ночи? Ну и потом, ты же всегда всех находишь, по-другому не умеешь.
– Вот вы умный, Андрей Викторович, – сказал я, улыбаясь, – и все-то вы про всех знаете и мотивировать умеете на новые подвиги.
– Ну а иначе какой из меня руководитель, Большов, ладно, ты давай, не подхалимничай, рассказывай быстрее. Живая?
– Так точно, товарищ полковник, живая и здоровая.
– И что случилось?
– Ну если коротко, она испугалась, что ее дома в тюрьму посадят за то, что все матчи проиграла.
– Ты это серьезно?
– Ну, по ее словам, да.
В трубке послышалась длинная фраза из нецензурных слов.
– Ладно, Большов, буду генералу звонить, срочно докладывать, а то ведь министерские опередят. Вы там давайте, заканчивайте все. Консула там вызывайте, переводчика. Опросите очень подробно, все-таки международный резонанс.
– Все сделаем, товарищ полковник.