Но я не успел закончить. Светлана Игоревна бросилась на меня. Я ждал ударов, понимал, что это неизбежно. Закрыл глаза и приготовился. Нервы матери, которые за шесть лет сжались как тугая пружина, в один момент разжались. Но вместо ударов она вцепилась в меня, обняла, крепко прижалась, из ее глаз хлынули слезы. Мы так и стояли. Мама погибшего солдата, плачущая и прижимающаяся ко мне, и я, обнимающий и прижимающий ее к себе, а между нами – урна с прахом ее сына.
Сердце матери успокоилось. Она нашла сына. Да, к сожалению, погибшим, но нашла. Она столько лет боролась и доказывала, что ее сын не преступник и не предатель. И она победила.
А я гладил ее по волосам и думал, что у нас лучшая работа в мире. И решил, что не стану рассказывать маме солдата, что опоздай мы всего на один день, и от ее сына не осталось бы даже пепла…
А потом мы пили чай. Пришли Щукин, Карпов, ребята и девчонки из нашего отдела. Светлана Игоревна не переставая говорила, как благодарна нам. А на столе стояла урна с прахом погибшего в мирное время солдата. Он как будто был с нами. Потом Крошкин и Кошкин отвезли Светлану Игоревну в аэропорт и посадили на самолет.
А через месяц мне пришло сообщение от Светланы Игоревны с фотографией: памятник на свежей могиле, на памятнике – красная звезда и фотография, с которой смотрел молодой солдат Иван Порошин. Могила была усыпана цветами и венками, на одном из которых виднелась надпись: «От Министерства обороны». Вместе с фотографией пришло сообщение: «Спасибо вам, что вернули мне сына! МУР действительно лучший и легендарный! Низкий вам поклон от матери солдата! Вы вернули мне сына и, главное, его честное имя! Мое сердце успокоилось».
История втораяЧерный BMW
Практически весь личный состав МУРа направили на отработку адресов по заказному убийству. Нас разделили на группы по три человека, со мной работали Крошкин и Любимова. Закончили мы в Строгино около восьми. Перед тем как разъехаться по домам, заехали в фастфуд поесть.
Голодные, усталые, мы набрали еды и уселись за стол. Только я поднес горячий, вкусно пахнущий бургер ко рту, раздался звонок. Щукин. С сожалением я отложил вкусноту и нажал зеленую кнопку.
– Алло, ты где? – закричал он в трубку так громко, что было слышно всем вокруг.
Ребята тоже замерли, смотря на меня.
– Викторович, вот только закончили, зашли поесть. Что случилось? Ты чего так кричишь?
– В каком районе, я спрашиваю?
– В Строгино.
– Отлично! Только что на «ноль два» позвонила женщина, у нее ребенка похитили. Четыре года. На черном BMW. Генерал всех по тревоге поднял.
– Адрес?
Он назвал улицу и дом и добавил:
– Это как раз недалеко от вас.
– Едем.
Ребята так и не притронулись к еде, ждали окончания разговора.
– Откладывается? – спросила Любимова.
– Ага. Мариша, собирай все с собой. Дэн, заводи.
Запрыгнули в наш «Форд» и через пять минут были на месте. Во дворе уже стояли несколько «цветных» машин[14] с включенными мигалками, озаряя весь квартал вспышками. Собралось очень много людей. С трудом пробравшись сквозь толпу, мы увидели зареванную молодую женщину, которая что-то сбивчиво рассказывала нескольким полицейским.
– Кто старший? – спросил я.
– Ответственный от руководства ОМВД Строгино подполковник Петров.
– Начальник восьмого отдела МУРа Большов, – представился я, показав удостоверение.
– Ого, здравия желаю, как быстро вы. Еще даже СОГ[15] не подъехала.
– Мы как раз рядом работали. Что случилось?
– Да вот у женщины дочку похитили. Говорит, на черном BMW.
– Сколько лет ребенку?
– Четыре года, товарищ полковник.
– Рассказывайте, – повернулся я к потерпевшей.
Совсем молодая женщина. Вся в слезах. Рядом стояла еще одна мамочка с ребенком. Одной рукой она держала коляску, другой – обнимала и гладила подругу, пытаясь успокоить.
– У ме-ня доч-ку ук-ра-ли, – всхлипывая на каждом слоге, сказала потерпевшая.
– Как вас зовут?
– Люд-ми-ла.
– Людмила, пожалуйста, попытайтесь успокоиться. Я вам обещаю, мы найдем вашу дочку.
– Прав-да? – спросила она и с надеждой посмотрела на меня.
К девушке подошла Марина, взяла за плечи и, глядя в глаза, четко произнесла:
– Людмила, мы из Московского уголовного розыска. И всегда всех находим. Но чтобы начать работать, мы должны знать все. Чем быстрее вы успокоитесь и начнете нам помогать, тем быстрее мы найдем вашу дочь.
– Да, да, конечно, – вытирая мокрым насквозь платком глаза, ответила Людмила. – Мы с дочкой гуляли на площадке, – она махнула рукой в сторону. – И уже когда пошли домой, встретили Свету. – Людмила повернулась к подруге, которая ее успокаивала. – И мы стали разговаривать. А Варечка все домой тянула. Я даже не заметила, как она свою руку из моей вытащила. А когда стали прощаться со Светой, смотрю, дочки нет нигде, а от нас отъезжает черный BMW и заворачивает за угол дома, – закончила она и указала туда, где скрылась машина.
– Товарищи, кто что может рассказать по данному факту, пожалуйста, подходите.
Марина и Крошкин открыли блокноты.
Толпа увеличивалась, прибавлялись новые люди, которые узнавали об исчезновении девочки. Стали слышны выкрики:
– Что творится-то! Средь бела дня детей уже похищают! Куда полиция смотрит?
Люди начинали вести себя все агрессивнее. Я обернулся к ответственному от руководства:
– Организуйте оцепление. Пусть останутся только те, кто сможет дать показания.
– Есть, товарищ полковник.
Начали опрашивать Людмилу, ее подругу и всех очевидцев.
– Муж где ваш? В номере машины хоть какие-то цифры или буквы запомнили? Опишите подробно, во что была одета дочка…
Я набрал телефон Сергея Куренкова, начальника отдела видеонаблюдения, как раз недавно созданного в МУРе.
– Сережа, привет. По похищению ребенка работаю.
– Привет, Дим. В курсе, нас уже подключили. К тебе оперативников на помощь направили, а мы готовы камеры отсматривать.
– Принял, Сереж, спасибо.
– Какой подъезд и точное время?
Я повернулся к Людмиле.
– Вы в каком подъезде живете?
Она сказала, что в пятом.
– В каком месте это произошло? Во сколько точно?
– Я-я не помню.
Она была растеряна и напугана.
– Вы помните? – повернулся я к подруге.
– Конечно. Я с коляской вышла из дома ровно в двадцать ноль-ноль. Пока спустились, пока встретили Люду, пока поговорили – где-то пятнадцать минут прошло. Мы здесь и стояли. А BMW заметили, как раз когда машина от нас отъезжала. Черная, большая, «затонированная».
– Сережа, смотрите с двадцати ровно. Девочка пропала примерно в двадцать пятнадцать между четвертым и пятым подъездами. Мама с девочкой живут в пятом.
– Принял, Дим, сделаем.
Подъехали следственно-оперативная группа и кинолог со служебной собакой, подошли к нам.
– Откуда начинать? – обратился к нам старший группы.
– Людмила, вы на каком этаже живете?
– На втором.
– Дома кто сейчас?
– Дома мама, а муж с работы едет уже.
– Вы вообще ни одной цифры в номере не запомнили? Другие машины были какие-то?
– Не заметили…
Позвонил Куренков.
– Дима, черный BMW был, отъехал от девятого подъезда и проехал мимо. Мы установили владельца. Житель Ростовской области, он вышел из подъезда в двадцать ноль девять. Скорее всего, снимает квартиру. Машину в розыск уже объявили. За две минуты до этого еще белая «Хонда» проехала. Номеров не видно, правда.
– Сережа, спасибо, дорогой. А вообще, по камерам есть хоть что-то?
– Нет пока. Мамы остановились как раз посередине, между подъездами, так что не видно ничего. Но обе машины проехали, в принципе не снижая скорости, так что или ребенка очень быстро подхватили и затащили в машину, или оба водителя ни при чем.
– А мог девочку кто-то в подъезд затащить?
– Нет. Ни на одной камере не видно, чтобы ребенка кто-то куда-то затаскивал. Ну, конечно, еще будем внимательно все изучать.
– Принял, работаем.
Сергей отключился.
Я стал анализировать информацию. Интересно получается: пока единственная версия мамы и свидетельницы – похищение девочки кем-то на черном BMW. Целей и мотивов явных нет. С мужем потерпевшая не в разводе, долгов и кредитов, с ее слов, у них нет, врагов у нее и у мужа – тоже. Но если исключить похищение, вернее, похищение с использованием машины, то тогда что произошло? Куда делась девочка? Почему не закричала? Да и если бы посторонние пытались забрать ребенка, этого не могли бы не заметить. Прямо как сквозь землю провалилась.
Думай, Дима, думай… Я повернулся к Людмиле.
– У вас с собой есть какие-нибудь вещи Вари?
– Да вот же, – Людмила достала из кармана маленькие вязаные варежки.
– Кинолога ко мне.
Народу все прибавлялось. Полицейские уже не справлялись, и кольцо вокруг нас все сужалось. Все чаще слышались недовольные крики:
– Чем вообще полиция занимается? Что за беспредел?
Ко мне подошла кинолог ГУВД Танюша Корсакова, которую я очень хорошо знал, так как часто привлекал к розыску пропавших. С ней была ее бессменная Энечка, красивая девочка, ротвейлер.
– Дмитрий Владимирович, мы готовы.
Татьяна взяла варежки, присела к собаке, погладила ее несколько раз.
– Эня, нюхай!
Эня интенсивно заработала ноздрями, потом подняла взгляд на хозяйку и завиляла маленьким хвостиком, мол, «я готова».
– Работай, Эня! След! Искать!
Собака радостно вскочила и начала нюхать землю вокруг нас.
– Товарищи, пожалуйста, разойдитесь! – закричали полицейские.
Эня несколько раз обошла мамочек по кругу. Ненадолго остановилась, глубоко втягивая воздух, и вдруг сорвалась с места, утягивая Татьяну за собой вдоль дома. Мы все последовали за ними. Эня добежала до одного из подъездов и уселась возле него, виляя хвостом и смотря на хозяйку.