Чтобы понять, насколько хороша Мартина Латесса в своем деле, стоит посмотреть на пластиковую фигурку, которую женщина держит на своем рабочем столе. Спереди это лягушка, а сзади – хамелеон, такой разноцветный, что сложно проассоциировать его с каким-то еще животным. В природе такого не встретишь. Зверюшка с каждого ракурса выглядит по-разному, а в целом не подпадает ни под какую категорию. Смешное и немного нелепое существо производит обезоруживающее впечатление.
Чтобы найти соответствия с миром Мартины, далеко ходить не надо. Латесса – один из двух кливлендских детективов по домашнему насилию, которые работают над случаями высокого риска. Можно назвать ее детективом по особо опасным случаям домашнего насилия, хотя звучит немного неуклюже. Совершенно новая должность на большой, ресурсоемкой городской территории. Возможно, Мартина и ее коллега Грег Вильямс – одни такие на всю страну (на многих территориях есть детективы или полицейские, специализирующиеся на домашнем насилии, но пока эти двое – единственные известные мне сотрудники, которые занимаются исключительно делами с высокой степенью риска. Келли Данн не подтвердила мое предположение, но и сама не знает о других полицейских той же специализации). Так что их звание тоже уникально.
Мартина идеально подходит для такой работы, возможно, она – самый эффективный полицейский, которого я когда-либо видела за работой над делом по домашнему насилию. Когда я заговариваю об этом, она отвечает: «Да ну ты брось!» Но румянец ее выдает. Своим коллегам Мартина представляет меня как «Рэйчел “Ненавижу-Кливлендскую-Полицию” Снайдер». Позже окажется, что парировать лучше всего, называя ее фанатом Стилерс. У Латессы особый дар гибкости в общении – всего за несколько минут она объясняет, в какой опасности находится Грейс, одновременно перешучиваясь с Марком, как будто это просто еще один день из жизни мальчика-подростка и его питомца, и периодически вставляя шутливые замечания о том, что Джоуи надо поменьше баловаться. Находясь в присутствии аутичного малыша, я, как и большинство людей, скорее всего просто буду его игнорировать. Может быть, попрошу кого-нибудь на некоторое время его увести. А Мартина вовлекает его в действие. Этим она ненавязчиво показывает Грейс, что видит, насколько сложна ее жизнь, но готова помочь несмотря ни на что. Позже Мартина скажет мне, что догадалась об аутизме Джоуи, как только мы вошли в квартиру.
Для меня очень значим тот факт, что Мартина – женщина, хотя ее начальница Шамод Вимберли со мной не согласна. По мнению Вимберли, если человек хорошо делает свою работу, гендер значения не имеет. А Мартина работает за троих. Но, на мой взгляд, тот факт, что женщина беседует с женщинами, очень важен. Важно и то, что Мартина приходит домой к жертвам или их друзьям и семьям, а не заставляет этих женщин проходить через бюрократический лабиринт полицейских участков, судов и кризисных центров. Важно, что она шутит, задает вопросы о жизни, в каждом конкретном случае уделяет жертве неограниченное количество времени. Важно и то, что она – одна такая, крайне ограниченный ресурс.
Мартина выросла в западной части Кливленда в семье из тринадцати детей и двух родителей. У девушки так много племянников и племянниц, что она округляет их число до сорока. На нашей первой встрече Мартина рассказала мне, что выросла в доме, окна которого выходили на задний двор дома Ариэля Кастро, где преступник десять лет удерживал Мишель Найт, Аманду Берри и Джину Дехесус. Когда эта информация стала достоянием общественности, никто не мог поверить своим ушам. Черт возьми, ведь дом стоял так близко, прямо у них под носом! Район, где жил Кастро, был маленьким городом: каждый житель знал кого-то, кто знал похищенных девочек. О том, как они пропали, будто сквозь землю провалились, говорили все эти годы.
Мы проезжаем мимо дома, где выросла Мартина, – двухэтажного здания послевоенной постройки с двускатной крышей и деревянным сайдингом. Латесса водит темно-синюю служебную машину с V-образным восьмицилиндровым двигателем, плюшевыми сиденьями, пружинистыми рессорами и радио, из которого периодически доносится очередной полицейский код. Кудрявые волосы Мартины убраны в тугой, как у олимпийской гимнастки, хвост. Латесса снижает скорость и показывает через улицу на место, где раньше находился задний двор Кастро. Дом снесли. Мартина работает в полиции Кливленда уже восемнадцать лет, и когда в 2013 году девушек нашли, она уже дослужилась до детектива.
Когда Мартина была ребенком, ее соседа убили. Его звали Ник, и он ел голубей и выкидывал кости на задний двор дома Латессы. Фамилию мужчины Мартина не помнит. Оказалось, что убийцы – парень старшей сестры Мартины и его друзья («они отсидели свои двадцать пять лет, и сейчас на свободе», – рассказывает детектив). Убийство до смерти напугало девочку. На улице было полно полицейских, работников скорой помощи, прибыл и следователь. А потом внезапно все стали разъезжаться, и маленькая Мартина заплакала. Стала считать дома: дом Ника был первым в квартале, а ее дом – вторым. Она решила, что теперь убийца придет к ним. Завтра тот, кто убил Ника, доберется до нее и ее семьи. Детектив отдела убийств увидел, что девочка плачет, подошел к ней, и сел рядом на крыльце. Он пообещал, что приедет и убедится, что всё в порядке. Мартина говорит, что в тот день, в тот самый момент, она приняла решение, что хочет быть не просто полицейским, но детективом убойного отдела.
Этой мечте уже тридцать лет. Звучит апокрифично. Немного напускно, особенно для беседы всего с одним репортером. Но я снова и снова возвращаюсь в Кливленд, день за днем провожу с Мартиной Латессой, и мне становится ясно, что убийство соседа всё время крутится у нее в голове. За эти годы она много раз пыталась найти его дело, найти имя того детектива отдела убийств. Но в 1980-х система была совсем другой, не компьютеризированной, и ничего раскопать не удалось. Иногда Мартина встречает в коридоре кого-нибудь знакомого – офицера особого подразделения, патрульного, стажера, и убийство соседа всегда всплывает в разговоре. Как-то раз Латесса взяла меня с собой в отдел убийств, зашла внутрь и обратилась ко всем сидящим: «Ну что, появилось для меня местечко? А это – Рэйчел Ненавижу-Кливлендскую-Полицию Снайдер». Ее желание попасть в отдел убийств уже стало дежурной шуткой. Один детектив спрашивает, нашла ли она то старое дело, о котором все время рассказывает. Мартина говорит, что пока нет, но скоро найдет, пойдет в подвал, где хранятся все рукописные материалы. Как-то утром перед визитом в суд она встречает одного из своих наставников. Сейчас он на пенсии и иногда выходит поработать охранником в суде. Латесса спрашивает, есть ли у нее шанс попасть в убойный отдел, возьмут ли ее, когда откроется новая вакансия. «Почему ты хочешь там работать? – спрашивает старый полицейский. – Там же нечего раскрывать. Все мертвые». Он говорит, что у него есть футболка с надписью Мой день начинается, когда заканчивается твой (несколько месяцев спустя я рассказываю об этом слогане отставному офицеру в Сан-Диего, и он говорит: «Ну да, в каждом отделе полиции у кого-нибудь есть такая»).
Линн Несбитт, правозащитница жертв домашнего насилия, стол которой стоит в кабине прямо напротив стола Мартины, говорят, что они даже думать не хотят, что будет, если Латесса уйдет. Да и сама Мартина не уверена, как поступить. Детектив не говорит о своей уникальности, но, думаю, осознает ее. Краснеет от комплиментов, саркастически отмахивается от них (среди ее любимых фраз: «Врешь как дышишь» и «Ну что за дерьмо ты несешь»). Мартина всю жизнь работает в мужских коллективах, и сейчас, возможно, впервые за всё время карьеры в правоохранительных органах, то, что она женщина, – преимущество. Насколько я могу судить из своего опыта, у мужчин не получается так разговорить потерпевших. Даже детективы из подразделения Латессы, несмотря на профессионализм, очень редко добиваются такого же уровня сотрудничества со стороны жертв. Согласно отдельным статистическим данным, в некоторых юрисдикциях со следствием сотрудничает не более 20 % жертв. И по всей стране до сих пор достаточно полицейских, которые считают, что если жертва не идет на контакт, то нет смысла даже составлять заявление, и уж тем более возбуждать дело.
Мартина ходила в католическую школу – носила форму, и всё такое. Хорошая девочка. Но жила она в неблагополучном, опасном районе. Шла из школы, перепрыгивая через использованные шприцы. Могла только смутно догадываться, зачем они нужны. Ей предлагали покурить травки, выпить пива, попробовать какой-нибудь наркотик, но у нее на всё был один ответ: нет. Нет, нет, нет. Потому что идея стать детективом убойного отдела плотно засела у Мартины в голове еще в девять лет, и она ни разу, ни на день не отступилась от цели. Она не поддавалась соблазнам. Жила в гетто, но не была его частью. Ее родители ссорились, но в их доме не было места жестокости. Мартина говорит, что в ее семье отец был головой, а мать – шеей.
Как-то раз Мартина, которой тогда было десять или двенадцать, сидела в гостях у родственницы. Муж женщины вернулся домой, и начал ее избивать. Мартина до смерти испугалась. Она выбежала из дома и бросилась к телефону-автомату в конце улицы. Позвонила старшему брату, рассказала, что происходит. «Я даже не догадалась позвонить в полицию», – говорит Латесса. Брат пришел, они вернулись в дом, но к тому времени мужчины уже и след простыл, а родственница Мартины сказала, что всё в порядке, ничего особенного не произошло, даже и вспоминать нечего.
Помимо работы в полиции, определяющую роль в жизни Мартины играет спорт. В выпускном классе средней школы она приняла какой-то наркотик, который ей дала подруга (она не рассказывает, что это было), и вылетела из баскетбольной команды. Тогда для нее это было ударом. Мартина с седьмого класса серьезно занималась баскетболом. Была, возможно, самой подающей надежды спортсменкой среди своих двенадцати братьев и сестер; у нее от природы отлично получалось всё от софтбола до гольфа, но в то время больше всего она любила именно баскетбол. Латесса узнала от знакомого о том, что местная футбольная лига устраивает просмотры в кливлендских общественных оздоровительных центрах. Мартина была очень талантлива, так что ее сразу приняли, и весь выпускной класс она играла в команде лиги на матчах по всему городу, и для нее, оторванной от реального мира девочки из католической школы, это стало экспресс-курсом закона улиц. Неожиданно для се