В ходе переговоров с союзниками, в которых отец тоже принимал участие, наше правительство настаивало на том, чтобы Австрия стала свободным государством и власть временного правительства под руководством канцлера Карла Реннера распространялась на всю Австрию, независимо от того, в чьей зоне находится тот или иной район страны. Тогда в каждой из четырех зон действовала своя комендатура, кроме того была создана Межсоюзная комендатура, которую по предложению отца должны были поочередно в течение одного месяца возглавлять союзные коменданты. Над Межсоюзной комендатурой (Дворцом юстиции) 15 сентября 1945 года были подняты четыре национальных флага.
В результате координации усилий жизнь в Вене быстро вошла в нормальное русло: население получило электричество, воду, тепло, ожили промышленные предприятия, восстанавливались разрушенные дома, дети начали учебу.
В австрийской столице снова стала звучать музыка в кафе, концертных залах… В домашнем архиве, к слову сказать, сохранилась подписанная представителями творческой интеллигенции Вены благодарственная грамота отцу за помощь и покровительство австрийской культуре. Она выполнена рукописно на средневековом пергаменте в змеином переплете.
Отец не только находил время для культурных мероприятий, но даже инициировал их. Однажды он звонил Сталину с просьбой отправить в Вену артистов, которые продемонстрировали бы свое профессиональное мастерство и поддержали концертами классической музыки освобожденных от оккупации австрийцев. 15 июля 1945 года на венском аэродроме представители штаба встречали Г. Уланову, Н. Шпиллер, А. Иванова, Д. Ойстраха, Л. Оборина и других выдающихся мастеров советского искусства.
Концерт состоялся в императорском дворце Хофбург. В тот вечер зрители, заглушая музыку, восторженно аплодировали Галине Улановой. Несколько раз огромный зал вставал и стоя приветствовал нашу балерину. Рассказывал отец и о забавном случае: когда объявили, что солист Большого споет народную песню про Стеньку Разина, зал радостно загудел, а канцлер Реннер шепнул Коневу, что если солист перед пением пропустит рюмочку, то тогда они услышат настоящего «Стеньку Разина»! Отец подозвал ответственного за этот концерт дипломата и с хитрой улыбкой сказал: «Не препятствуй певцу!». Исполненная песня вызвала бурю восторга.
На следующий день Конев распорядился предоставить артистам транспорт, чтобы они могли посмотреть город, посетить знаменитые венские музеи.
Штаб Центральной группы войск находился в Бадене, курортном городке недалеко от Вены. Мама была в Вене вместе с отцом. Для нее это было особенно счастливое время. Остались позади бомбежки, лишения, вечный страх потерять на войне самого близкого человека. И вот теперь красивый старинный город с кружевными башенками готического собора, казалось, явился ей прямо из сказки. Как и многие сослуживцы отца, мама тоже не упустила возможность побывать на экскурсиях в самой Вене. Остался памятный снимок: мама в шляпке и плащике по европейской моде стоит на крыше дворца в знаменитом венском парке Шенбрунн. Могла ли она подумать зимой сорок второго, когда впервые увидела отца в запущенной и неуютной избе под Калинином, что в сорок пятом окажется рядом с ним в самом сердце Европы? Мама вспоминала, как поразили ее стильные австрийские женщины – не успели стихнуть звуки бомбежек, а они уже принарядились и вышли на улицы города – с аккуратными прическами, в хорошеньких шляпках, туфельках. Как непривычно это было для наших женщин, прошагавших в сапогах и военной форме пыльными дорогами войны.
Вена казалась маме городом вечного праздника. В кафе играла музыка, на площадях и улицах люди танцевали польки и вальсы Штрауса. Маме очень хотелось приобщиться к этой жизни, в мечтах она видела себя в вечернем платье, с крошечной сумочкой – элегантной и, главное, любимой Тосей, Тонюсей, как нередко называл ее папа. Ей так хотелось пройтись с ним, таким знаменитым, под ручку. Но судьба уготовила им обоим еще одно испытание: отец тяжело заболел – открылась и закровоточила старая язва. Встал вопрос о резекции желудка. После долгих лет тяжелейшей войны пружина здоровья, поддерживаемая могучей энергией, волей к победе, словно лопнула. В Вену приезжали на консилиум наши врачи, мнение светил медицины было однозначным: «Немедленно ехать в Москву, на операцию». Отец тянул с принятием решения, хотя боли были изводящие. Наконец он решил воспользоваться преимуществами пребывания в Европе и призвать для консультации австрийского врача. Вскоре этого человека доставили в его резиденцию в Бадене. Врача не предупредили, что везут к Главкому, но, увидев в вестибюле на вешалке китель с маршальскими звездами, он сразу все понял. Прошел в комнату, поприветствовал, по-военному щелкнув каблуками. Отец попросил врача дать медицинские рекомендации, поскольку имел сведения о том, что приехавший доктор известен как очень крупный специалист.
Ознакомившись с историей болезни и с рентгеновскими снимками, врач неожиданно сказал: «Я, господин фельдмаршал, был членом партии национал-социалистов и работал на Гитлера. Наши специалисты никогда не довели бы вас до такого состояния. У вас плохие врачи!». Отец ответил резко: «Господин доктор, если вы можете помочь – помогите, но не читайте нам нотации. Я позвал вас как врача, а не как партийца». Врач действительно оказался не просто толковым специалистом, но и тонким психологом. Ему стало ясно, что пациент находился все эти годы в состоянии жутких перегрузок, был сосредоточен и нацелен на решение ответственных задач, а когда наступил мир – его энергия иссякла, и, сам того не ведая, он поддался болезни. Значит теперь его могут спасти только строгий покой и отдых на больничной койке под наблюдением врачей? Но вердикт врача был совсем иным: «Не вижу необходимости вас оперировать. Вставайте, поезжайте на рыбалку, на охоту, настройтесь на то, что вы непременно поправитесь». Совет оказался очень дельным. Отец вскоре пошел на поправку и впоследствии решил разузнать о судьбе этого врача. Ему сказали, что он был осужден Нюрнбергским трибуналом как военный преступник, экспериментировавший на людях в концлагере.
Во время болезни отца мама постоянно была с ним рядом. Она всегда умела собраться, не раскисала и делала все ловко, без лишних слов и невероятно самоотверженно. На нее действительно можно было положиться.
Все пережитое на войне и в послевоенные месяцы сыграло свою роль в том, как отец определил свою дальнейшую жизнь. Он сделал свой выбор вполне сознательно, ведь в 48 лет вряд ли возможно руководствоваться только эмоциями. Его жизненный опыт подсказывал, что эта молодая женщина – настоящий друг, светлый и чистый человек, который его искренне любит, их судьба – быть вместе.
Весной 1946 года в доме в Бадене раздался звонок из Москвы – отцу было предложено отправиться в отпуск на воды в Карлсбад. Позднее отец узнал от А. И. Микояна, что Сталин на одном из заседаний бросил реплику: «Анастас, что-то наши полководцы, я слышал, прибаливать стали. Что же ты их не отправишь отдыхать?». Вскоре действительно было принято решение: командующим фронтами предоставили три месяца отдыха, правда, таким длительным отдыхом никто из них, насколько мне известно, не воспользовался.
Путешествие из Вены в Карлсбад осталось в памяти родителей на всю жизнь. Отец сам сел за руль автомобиля. Вдоль дорог, по которым они ехали, вовсю цвели бело-розовыми ароматными шапками фруктовые деревья – родители любовались пейзажами, вспоминали забавные случаи из фронтовой жизни, пели. Весна, Победа, обретенное счастье – все сошлось в тот послевоенный год!
Фотоснимки сохранили память о тех днях. На фото мама уже дама, в стильном костюме с цветком на лацкане, у нее прическа волной, на столе – шляпка с темной лентой. Даже папа впервые сфотографировался в гражданском костюме и галстуке! Впоследствии он носил костюм с удовольствием, а галстуки привозил отовсюду, где бывал в командировках или на отдыхе. На память о том отдыхе осталась еще одна милая фотография: мама примеряет туфли в обувном магазине Карлсбада, а отец, что само по себе уже немыслимо, зная его характер и вообще мужскую нелюбовь к примеркам, терпеливо ожидает рядом. Глядя на фото, я невольно улыбаюсь: мама словно Золушка надевает свою туфельку, ведь впереди у нее – замечательный бал!
Но долгожданный совместный отдых оказался очень недолгим. В Карлсбад позвонил Н. А. Булганин, в то время заместитель министра Вооруженных сил, и передал приказ отцу срочно вылетать в Москву на заседание Высшего военного совета, того самого, на котором Сталин намеревался не то что снять с должности, но даже репрессировать Г. К. Жукова.
Позиция военных, приглашенных на Совет и защищавших Жукова, безусловно сыграла свою роль. Но из Москвы в Вену отец уже не вернулся. Его назначили главнокомандующим Сухопутными войсками и заместителем министра Вооруженных сил СССР.
2 июня 1946 года он пишет маме письмо: «Тонюсенька, милая! Вчера состоялось решение, и меня назначили вместо Жукова. Хозяин предложил остаться в Москве и приступить к работе. В связи с этим тебе, моя детка, нужно тоже прекратить лечение, все собрать, расплатиться и выехать на машине в Баден. Там, в Бадене, погрузить все ценные вещи в самолет и самой вылететь в Москву.
В самолет обязательно возьми мой сейф с документами, чемодан с парадным мундиром, чемодан с гражданскими костюмами и моими кителями, шинель. Много у тебя будет хлопот, но что делать, так нужно. Передай мою благодарность всему медперсоналу, который нас лечил и обслуживал. Я, видимо, в Баден не приеду, а если и прилечу, то заранее тебе позвоню. Ну, моя родная, будь осмотрительна и строга во всем. Соскучился по тебе. Буду ждать тебя с нетерпением.
Целую тебя крепко, твой Ваня».
Товарищ Сталин – честный человек
Меня всегда увлекали рассказы отца о «больших» людях истории, полководцах и правителях. Петр I и Мазепа, Екатерина и Суворов, Наполеон и Кутузов, знаковые фигуры из XX века – Ленин, Сталин, Молотов, Хрущев, Жуков, другие военные и политические знаменитости, их деяни