— Только чтобы ни один моряк ни слухом ни духом! Кабель маскируйте. Еще не хватало, чтобы помпотех или начальник связи засекли. Давай, тащи катушку. Плафонов нету, а патроны под лампочки есть. Абажуры сами склепаете из газеток. Ну, давай шустренько.
Я помчался за катушкой с кабелем. Навстречу мне попались Зеленый и Киев, тащившие в руках какие-то длинные трубы. Они вроде бы от кого-то убегали.
— Стоять! — заорал я. — Стрелять буду!
Разведчики остановились.
— Балет, ты, что ли? — спросил Зеленый.
— Ага, я! Чего прете, хулиганы?
— Да столы, кровати, пирамиду получили. Смотрим, печки стоят в палатке, под склад переделанной. Мы одну вытащили, за трубами пошли, а там уже вахту выставили. Матрос орать дурниной начал, шум поднялся. А ты как? Свету нашел?
— Сейчас приведу ее, — пообещал я и побежал за катушкой.
Кабеля вполне хватило и на связистов, и на прокладку линии от силовых установок до нашей палатки. Маслов присоединил его к своей электростанции, а я замаскировал, прикопал и засыпал листьями.
Разводку в палатке сделал Скиба. Он прикрутил розетку на дощечку на столбе и с моей помощью протянул под потолком кабель с патронами.
— Сейчас у вас будет свет, — громко возвестил матрос и умчался.
Через пару минут лампочки ярко вспыхнули.
— Ура! — вполголоса заорали наши разведчики. — Света пришла!
Вот если бы ее не было, упали бы мы на шконки, кое-как расставленные среди ящиков, и заснули. А теперь видно, что бардака в нашей палатке хоть отбавляй. Пришлось нам заниматься наведением порядка. Шконки мы расставили по линеечке. «Каюту» каплея аккуратно занавесили плащ-палатками, поставили туда стол, стул, койку. Над лампочкой соорудили абажур.
Еще одна головная боль — печка. Она есть, а дрова где? Любая инициатива на флоте наказуема. Так что товарищи, притащившие печку, вперед, на заготовку!
А Федосов совсем с ума сошел. Если есть печка, то должен быть истопник, инструкция и средства пожаротушения. Гобой со Смирновым отправились добывать огнетушитель. Я сидел за столом и со слов Федосова писал инструкцию для истопника.
Когда же мы спать-то ляжем? Александр Палыч никак не уймется.
Рихтер с Уткиным притащили откуда-то несколько досок и полную плащ-палатку песка, соорудили в углу макет местности. Интересно, а где нормально сколоченный ящик из ротной матбазы?
Потом матросы приволокли со склада оружейную пирамиду и нашли для нее место в палатке. Федос прилепил внутрь заранее припасенную опись и навесил замок. Мы сдали ему оружие, которое прежде громоздилось у стены палатки.
Надо Федосову по голове дать, чтобы он вырубился и не развивал такой кипучей деятельности. Если бы он нашел доски, то устлал бы ими палубу, которую мы потом с остервенением драили бы.
Эту мысль я от недостатка ума высказал вслух.
— Доски! — заорал Саня. — Они в кузове грузовика! Водила Симоненко, нашего призыва!..
Короче, до рассвета мы спать так и не легли.
Утром появился наш каплей с кучей карт под мышкой и остолбенел.
— Федосов, это точно наша палатка?
— Так точно, товарищ каплей! — бодро отрапортовал старшина.
В палатке настланы дощатые сосновые полы, уже надраенные и блестящие в утреннем свете. В углу аккуратным штабелем сложены ящики с имуществом. Стоит пирамида, закрытая на замок. Одноярусные койки выровнены по линеечке. Полка с шеренгой котелков. Посреди палатки стоит печка, на хрен не нужная в местном климате. Рядом с ней большой корабельный вентилятор гонит волны прохладного воздуха. Ящик с песком, лопата и красный огнетушитель. Он не заправлен, но кто об этом знает?
Капитанская каюта обставлена как положено. На шконке имеется матрас, подушка и одеяло. Все аккуратно заправлено.
Тихо разговаривает радио в магнитоле.
На столе стоит кружка, полная горячего кофе, на подкотельнике пара бутербродов с паштетом и салом. Вообще-то, все это я готовил для себя, но раз уж зашел командир и обратил внимание, то, конечно же, товарищ капитан-лейтенант, это для вас!
Поповских с яростным удовольствием сжевал бутерброды выпил кофе и потянулся.
В палатке кроме меня и Федосова никого не было. Остальные услышали сигнал с фишки, предупреждающий о подходе командира, ринулись наружу, принялись устраивать дорожки и окапывать палатки.
Поповских присел возле печки, достал из кармана кителя пачку сигарет и начал потрошить ее. Она оказалась пуста.
— Так, моряки, минут через пятнадцать командир части начнет обход. Что вам еще сказать?
Мы с Федосом пожали плечами.
— Правильно, а сказать вам и не хрен! Даже свет откуда-то притащили. После обхода мне разрешили отдыхать, я ночью на ЦБУ дежурил. Балет, клеишь карту, делаешь все надписи. Образец у меня в тетрадке есть. Карандаши, клей…
— У нас все в ящиках есть, — скромно потупив глазки, напомнил я.
— А, ну да, ты же прирожденный штабной! — хохотнул Поповских. — Я как лягу спать, мальчишек тоже отбейте, пусть отдохнут. Нас до вечера, трогать не будут, ни в какие команды, ни на охрану. Еще не все подразделения сосредоточились — в карауле пока вторая рота стоит. Фишку выставьте и организуйте связь в дежурном приеме с ЦБУ, таблицы у связистов уже заложены. Шмотье мое где?
— В вашей каюте, товарищ каплей.
— Ясно. Надо в камуфляж переодеваться, а то в этой тужурке как идиот. Кстати, Саша, группу тоже в комбинезоны американские наряжай. Черт, курить охота. Табак есть, а трубку дома забыл.
— Найти сигарет, товарищ каплей? — спросил Саня.
— Да к дьяволу эти сигареты! Я на боевых трубку курю и бороденку отращиваю. Табак взял, а трубку потерял, наверное, где-то с этими переездами. Все, давайте по плану.
— Есть!
Вскоре появился кап-раз со свитой. Мы с Федосовым как раз присоединились к другим разведчикам, усиленно имитирующим бурную деятельность по трассировке дорожек.
— Ага! — донесся из палатки рык каперанга. — А, бля! Ну почему, Поповских! Начальник штаба, да какого же хера?!
— Пипец, — пробормотал резко побледневший Саня. — За что? Мы же…
Мне тоже стало не по себе. Группа всю ночь не спала, обустраивала свой быт, старались, и тут такое. Все разведчики недоуменно переглядывались между собой.
— Замкомгруппы, ко мне! — раздался рык каперанга.
Федосов резко сжал скулы, застегнул верхнюю пуговицу комбеза, поправил пилотку и прямой, словно палка, чуть ли не строевым шагом вошел в палатку. Послышался его ровный, словно металлический, голос. Он представился командиру части, ответил на какой-то несложный вопрос.
— Ага! — снова заорал тот. — Слышишь, начальник штаба?! Заместитель командира группы у капитан-лейтенанта Поповских — старшина срочной службы! Срочной! Это пиздец на мои седые яйца! Почему, а?!
Плохо дело. За что Сашку-то песочат?
Федос, как ошпаренный, выбежал из палатки. За ним выскочил Поповских с улыбкой до ушей и показал нам большой палец.
Тут мы опять услышали сочные, рубленные фразы командира части:
— Видишь, начальник штаба?! Мальчишка-срочник! И посмотри — везде порядок! Палуба надраена, все по линеечке, даже свет у группера, капитан-лейтенанта, есть! И меня абсолютно не ипет, откуда они запитались! Помпотех, группа Поповских от дизеля запитана?!
— Никак нет! — рявкнул усатый кап-три. — Разводку на палатки рот и групп еще не делали. Я разберусь и…
— Помпотех, я тебе как коммунист коммунисту говорю — иди в жопу! Не вздумай эту группу тронуть! Я, бля, тебе говорю — на хер им твой дизель не нужен! Начальник штаба, гнать тебя надо отсюда поганой метлой вместе с помпотехом! Вон, бля, возьму каплея да его пацаненка-замка. Они в штабе порядок наведут, палубу с песочком и мылом надрают, мой кунг командирский наконец-то электричеством обеспечат! У него и каюта своя есть, где с секреткой поработать. Пирамида, бля, закрыта, опечатана! Печка, бля! С дровами! И огнетушитель, и инструкция истопнику, епть! Вентилятор! Противомоскитные сетки натянуты. А у тебя, бля, не штаб, а конюшня. Где места для работы и отдыха? Где свет?! Почему, бля?!
Услышав этот поток мата и криков, я словно под теплый весенний дождик попал. Блин, вот он для чего орал. Не в наш адрес.
Поповских откровенно улыбался. Федосов стоял, словно током ушибленный.
После визита каперанга группа улеглась досыпать положенное. Связисты со своими станциями расположились на улице возле входа, неся попеременно дежурство, заодно исполняя роль фишки. Смирнов, оказывается, уже знал о проблеме нашего каплея с курительной трубкой и обещал вырезать. Он вроде в этом деле специалист. Федос его даже отпустил поискать подходящую сухую деревяшку.
Мне же предстояло склеить карту и нанести на нее все надписи. Ну что же, как управлюсь, так и засну. Я тщательно протер стол, потом застелил его чистой плащ-палаткой, достал из ящика канцелярские принадлежности.
Ну что же, приступим. Я расстелил на столе листы карты, глянул на них и вдруг понял, что знаю эту местность. Вот она, та самая полянка, где я обнаружил позиции развертывавшейся ракетной батареи. Где-то здесь, чуть за обрезом, должен находиться укрепленный береговой пункт, объект диверсий. Вот грунтовые дороги, которые мы перебегали. Где-то здесь мы встретились с разведгруппой рейнджеров, которых по решению Дитера безжалостно уничтожили и взяли в плен Чака Норриса.
А ведь хитер наш каплей! Нам, судя по всему, предстоит работать в данном районе. Я уже видел эту местность и прошел ее ножками. Далеко наперед думал капитан.
Я закончил работу, отошел от стола, любовался на карту и был безумно горд собой.
Из-за плащ-палатки вышел Поповских в шортах и тельнике.
— Ну, граф Иванов-Вяземский, нарисовал? — обратился он ко мне.
— Так точно, товарищ каплей, — ответил я.
— Ух, мля, в лучших традициях штабной культуры и тактической графики, — восхитился командир. — Давай ко мне в каюту. Я там на стол выложил пакет с кофеем молотым, турку, сахар. Вскипяти мне водицы на побриться, заодно кофе свари. Могешь?