Мужчина положил ладонь на грудь женщины, так что влажный хло́пок прижался к ее коже, а подушечка его большого пальца оказалась в ложбинке между грудей. Нет, не проявление нежности, но и агрессии Ричер не почувствовал. Нейтральное прикосновение, как делает врач. Женщина не отстранилась, лишь застыла на месте и быстро огляделась по сторонам. И ничего особенного не увидела. Город Нью-Йорк, половина девятого вечера, но улица оставалась пустынной. Было слишком жарко. Вэверли-Плейс, между Шестой авеню и Вашингтон-сквер. Люди появятся позже, если это вообще произойдет.
Мужчина убрал руку с груди женщины, и его ладонь метнулась вниз, словно собиралась смахнуть пчелу с бедра, а потом он нанес ей удар наотмашь с такой силой, что должен был раздаться хруст, но его рука и ее лицо были слишком влажными для звука пистолетного выстрела, так что получилось как при обычной пощечине. Голову женщины отбросило назад. Звук отразился от раскаленного кирпича.
– Эй! – сказал Ричер.
Мужчина обернулся. Он был темноглазым брюнетом, рост около метра шестидесяти, вес примерно девяносто килограммов. Его рубашка стала прозрачной из-за пота.
– Проваливай, мальчишка, – сказал он.
В этот вечер Ричеру не хватало ровно трех месяцев и шестнадцати дней до семнадцатого дня рождения, но он уже перестал расти. И никто в своем уме не назвал бы его костлявым. Его рост достигал почти двух метров, а вес был около ста килограммов, ни грамма жира, одни мышцы. Практически готовое изделие. Но совсем свежее. Совершенно новое. Его зубы были белыми и ровными, глаза – темно-синими; дополняли картину густые волнистые волосы и гладкая чистая кожа. Шрамам, морщинам и мозолям еще только предстояло появиться.
– Прямо сейчас, – сказал мужчина.
– Мадам, вам следует отойти от этого человека, – сказал Ричер.
Что женщина и сделала – сначала один шаг назад, потом два, – пока не оказалась в недосягаемости.
– Ты знаешь, кто я такой? – спросил мужчина.
– А какое это имеет значение? – поинтересовался Ричер.
– Ты связался не с теми людьми.
– Людьми, – сказал Ричер. – Слово «люди» предполагает множественное число. Здесь больше одного человека?
– Скоро узнаешь.
Ричер огляделся по сторонам. На улице по-прежнему никого не было.
– И когда я узнаю? – спросил он. – Похоже, не сейчас.
– Думаешь, ты очень умный?
– Мадам, я буду счастлив остаться тут в одиночестве, если вы пожелаете отсюда сбежать, – сказал Ричер.
Женщина даже не пошевелилась. Джек посмотрел на нее.
– Я что-то неправильно понял?
– Проваливай, мальчишка! – рявкнул мужчина.
– Тебе не следовало вмешиваться, – заговорила вдруг женщина.
– А я не вмешиваюсь, – ответил Ричер. – Я просто стою на улице.
– Иди постой на другой улице, – заявил мужчина.
Джек повернулся и посмотрел на него.
– Кто-то умер и назначил тебя мэром? – спросил он.
– У тебя длинный язык, мальчишка. Ты не знаешь, с кем говоришь. И ты об этом пожалеешь.
– Ты имеешь в виду, когда сюда придут другие люди? Потому что сейчас здесь только я и ты. И я не представляю, как могу об этом пожалеть, – во всяком случае, о себе, если только у тебя нет денег.
– Денег?
– Для меня. Денег, которые я возьму.
– Ты собираешься меня ограбить?
– Нет, не грабить, – сказал Ричер. – Тут скорее исторический аспект. Старый принцип. Нечто вроде традиции. Ты проигрываешь войну – и отдаешь казну.
– Значит, между нами война, между тобой и мной? В таком случае ты проиграешь. Мне наплевать, насколько ты большой, вскормленный деревенской кукурузой мальчишка. Я надеру тебе задницу. И надеру ее сильно.
Женщина все еще находилась на расстоянии шести футов. И по-прежнему не двигалась. Ричер снова посмотрел на нее.
– Мадам, этот джентльмен – ваш муж или родственник, вы связаны с ним профессионально или каким-то иным образом?
– Я не хочу, чтобы ты вмешивался.
Джек понял, что она младше мужчины. Ненамного. Наверное, ей двадцать девять лет. Блондинка с бледной кожей. Если не считать красного отпечатка, оставшегося от пощечины, она очень неплохо выглядела – но как женщина постарше. И еще она была худой и явно нервничала. Может быть, ее жизнь наполняли стрессы. Свободное летнее платье доходило до колена. Через плечо висела дамская сумочка.
– Тогда хотя бы скажите, с чем вы не хотите, чтобы я связывался. Это случайный человек, донимающий вас на улице? Или нет?
– А какие еще возможны варианты?
– Может быть, домашняя ссора. Я слышал про парня, который подрался с другим мужчиной, а потом жена того мужчины ужасно на него рассердилась, потому что он причинил вред ее мужу.
– Я не замужем за этим человеком.
– У вас к нему какой-то интерес?
– Ты о его благополучии?
– Полагаю, мы говорим именно об этом.
– Вовсе нет. Но тебе нельзя вмешиваться. Так что уходи. Я с ним разберусь.
– А почему бы нам не уйти вместе?
– Сколько тебе лет?
– Вполне достаточно, – ответил Ричер. – Во всяком случае, чтобы ходить с кем-то по улицам.
– Я не хочу брать на себя ответственность. Ты еще мальчик. Ты невинный свидетель.
– Этот человек опасен?
– Очень.
– Но он таким не кажется.
– Внешность бывает обманчивой.
– Он вооружен?
– Только не в городе. Он не может себе это позволить.
– Так что же он собирается делать? Утопить меня в собственном поту?
Это переполнило чашу. Мужчина вышел за точку кипения, возмущенный, что о нем говорят так, словно его здесь нет, разозленный тем, что его назвали потным, хотя тут не могло быть ни малейших сомнений, – и бросился на Ричера. Полы пиджака разлетелись в стороны, галстук взмыл вверх, рубашка прилипла к коже. Джек имитировал движение в одну сторону, сам же сместился в другую, и мужчина пронесся мимо, Ричер сделал подсечку, его противник споткнулся и упал. Однако тут же вскочил, но Джек успел отступить и подготовиться к следующей атаке. Она оказалась точной копией предыдущей, вот только Ричер немного помог своему противнику, использовав вместо подсечки удар локтем в голову. У него получилось практически идеально. В свои неполные семнадцать Джек напоминал новую машину, все еще блестящую и только что смазанную, гибкую, эластичную, прекрасно координированную; нечто похожее на совместный продукт НАСА и «Ай-Би-Эм», сделанный по заказу Пентагона.
На этот раз мужчина постоял на коленях немного дольше. Ему мешала подняться жара. Ричер решил, что на открытых пространствах температура достигает почти сорока градусов. Может быть, в Центральном парке. Какая-то небольшая метеостанция. Но в кирпичных каньонах Уэст-Виллидж температура могла доходить и до пятидесяти. И еще влажность. Ричер был в старых брюках цвета хаки и голубой футболке, и они выглядели так, словно он только что вышел из реки.
Мужчина поднялся на ноги и остался стоять, опираясь руками о колени и тяжело дыша.
– Давай забудем об этом, старик. Найди кого-нибудь другого и бей его.
Ответа не последовало. Так продолжалось довольно долго, словно мужчину раздирали сомнения и он рассматривал все доводы «за» и «против». Плюсы и минусы. Победа и поражение.
– Ты можешь досчитать до трех с половиной? – наконец спросил мужчина.
– Думаю, да, – ответил Ричер.
– Именно столько часов у тебя есть, чтобы покинуть город. После полуночи ты – мертвец. И до этого, если я тебя увижу.
После чего мужчина выпрямился и быстро зашагал в сторону Шестой авеню, словно принял решение; его каблуки стучали по горячему камню, точно у деловитого целеустремленного человека, который только что вспомнил про важное дело. Ричер смотрел ему вслед, пока мужчина не скрылся из вида, после чего повернулся к женщине.
– Куда вы пойдете? – спросил он.
Она указала в противоположном направлении, в сторону Вашингтон-сквер.
– Тогда с вами все будет в порядке, – заметил Ричер.
– У тебя есть три с половиной часа, чтобы уехать из города.
– Я не думаю, что он говорил серьезно. Он сбежал и просто хотел сохранить лицо.
– Уж поверь мне, он говорил совершенно серьезно. Ты ударил его по голове. Господи…
– Кто он такой?
– А ты?
– Случайный прохожий.
– Откуда?
– Сейчас из Пхоханга.
– Проклятье, где это?
– Южная Корея. Лагерь Маджук. Морская пехота.
– Ты из морской пехоты?
– Сын морского пехотинца. Мы едем туда, куда отец получает назначение. Но сейчас школа закончилась, и я путешествую.
– Один? Сколько тебе лет?
– Осенью будет семнадцать. Не беспокойтесь обо мне. Я не из тех, кто получает пощечины на улице.
Женщина ничего не сказала.
– Кто этот тип? – спросил Ричер.
– Как ты сюда добрался?
– На автобусе до Сеула, на самолете до Токио, потом самолетом до Гаити, самолетом до Лос-Анджелеса, самолетом до Международного аэропорта Кеннеди, автобусом до Автобусного терминала Портового управления. Дальше шел пешком.
«Янкиз» уехали в Бостон, что стало большим разочарованием. Ричер считал, что этот год станет для них особенным. Погоду в команде делал Реджи Джексон. Долгая засуха заканчивалась. Но не повезло. На стадионе было темно. Альтернативой являлся стадион Ши, «Чикаго кабс» против «Нью-Йорк метс»[5]. В принципе, Ричер ничего не имел против бейсбола «Метс» как такового, однако тяга к центру города победила. Он решил, что пройдется по Вашингтон-сквер и поищет девушек из летней школы Нью-Йоркского университета. Одна из них может согласиться пойти с ним на свидание. Или нет. Но оно того стоило. Он всегда оставался оптимистом, и его планы были гибкими.
– Как долго ты собираешься путешествовать? – спросила женщина.
– Теоретически я свободен до сентября.
– И где ты остановился?
– Я только что приехал. Пока еще не решил.
– А твои родители не против?
– Мама за меня тревожится. Он читала в газете про Сына Сэма[6]