– Где спички? – спросил он, вытащив ключи из кармана и зажав их в правой руке.
– Ты умрешь, мальчишка, – заявил Крозелли.
– Естественно, – сказал Ричер. – Никто не живет вечно.
– Я имел в виду – сегодня, мальчишка.
Джек отделил один из ключей от связки и сильно прижал его кончик к щеке Крозелли.
– В таком случае ты этого не увидишь. Сначала я выколю тебе глаза.
– Спички в ящике письменного стола, – сказал он.
Ричер снова его развернул и провел короткий удар правой в живот, что заставило Крозелли согнуться и на время потерять интерес к происходящему. Затем подвел согнувшегося и блюющего мафиозо к письменному столу, свободной рукой вытащил ящики и принялся на ощупь искать в них спички. Чего только там не лежало. Степлеры, ручки, катушки с клейкой лентой, карандаши и скрепки… И слегка влажный коробок спичек.
Зажечь спичку одной рукой было невозможно, поэтому Ричер развернул Крозелли к стене с окном, отпустил его запястья и сильно толкнул его на стену, что позволило ему высвободить несколько секунд, чиркнуть спичкой и снова зажечь свечу. К этому моменту Крозелли успел приготовиться к атаке, поэтому Ричер шагнул к нему и врезал в солнечное сплетение – как раз в тот момент, когда комнату снова залило уютное сияние свечи.
Солнечное сплетение дало Джеку целую минуту, которая позволила ему взять «Кольт», вытащить обойму и извлечь патрон из ствола, поднять кресло, установить его на ножки, достать из ящика письменного стола клейкую ленту, швырнуть Крозелли в кресло и начать приматывать его запястья к подлокотникам.
Клейкая лента не отличается такой же прочностью, как изоляционная, но Ричер компенсировал недостаток количеством оборотов – сначала несколько витков вокруг правой руки, потом вокруг левой, пока не возникло ощущение, что у Крозелли сломаны оба запястья и на них наложен гипс. Затем он проделал то же самое со щиколотками. После того как Ричер истратил шесть катушек с клейкой лентой, Крозелли уже не мог пошевелиться.
В этот момент в дверь вошла Хемингуэй.
Она сначала посмотрела на свечу, потом перевела взгляд на Крозелли.
– На записи он признается, что ему принадлежит все, что находится в доме, – сказал Ричер.
– Я слышала выстрел, – сказала Хемингуэй.
– Он промахнулся. Пуля ушла на двадцать градусов влево.
– Я беспокоилась.
– Беспокоиться нужно крестному отцу. Это настоящий мафиозо.
– Что еще есть в записи?
– Вытаскивайте магнитофон из моих брюк и послушайте сами.
Что она и сделала. Ричер снова почувствовал прикосновения горячих быстрых пальцев, странное вертикальное объятие, руку под рубашкой – и микрофон перешел из одной руки в другую. Потом она нажала на одну кнопку, немного подождала и нажала на другую. Тонкий слабый голос Крозелли с магнитофонной записи наполнил комнату. Гангстер брал на себя ответственность за все, что здесь находилось, признавался в связях с Медельином и во взятке, даже намекал на ее размер.
– У тебя есть его ключи? – спросила она.
– У меня в руке, – сказал Ричер.
– Открой сейфы.
Он так и сделал, начав с ближайшего к арсеналу, и двигался в сторону окна, пока все сейфы не оказались открытыми. В каждом лежали аккуратные пакеты, обернутые в прозрачный пластик, коричневые и зеленые, – но больше всего было белых и желтых.
– Ты можешь засунуть ключи обратно ему в карман?
Ричер выполнил ее просьбу.
– Что дальше? – спросил он.
– Телефон работает?
Джек снял трубку и услышал гудок.
– Да.
Хемингуэй продиктовала ему номер.
– Это наша внутренняя горячая линия.
Ричер набрал нужный номер, назвал точный адрес, после чего сразу повесил трубку, не сообщив своего имени.
– Они приедут не раньше чем через пять минут, но не позднее чем через десять, – сказала Хемингуэй и положила пластиковый магнитофон у ног Крозелли. – Пора уходить. До моей машины довольно далеко.
– Этого будет достаточно? – спросил Ричер.
– Более чем. Чего стоит одно только упоминание Медельина… И улики в доме. Это неопровержимо, Ричер. Ему сразу предъявят обвинение. И уже не имеет значения, кому он дал взятку. Никто даже не попытается возразить. Это как волна прибоя.
– И последнее, – сказал Ричер, поворачиваясь к Крозелли. – Бить женщин недопустимо. Нужно быть мужчиной, а не ничтожеством.
Мафиозо молчал.
Ричер поднял руку.
– Как тебе это понравится?
– Ты же не станешь бить человека, привязанного к стулу.
– Сейчас увидишь, – сказал Джек.
И он сильно ударил Крозелли по лицу. Раздался хлопок пощечины, влажной или нет, и кресло стало заваливаться набок. Несколько мгновений оно балансировало на двух ножках, а потом рухнуло, и голова Крозелли заметалась из стороны в сторону, точно шарик для пинбола.
После этого они быстро унесли ноги, и вскоре предсказание Хемингуэй сбылось – примерно через шесть минут появилось несколько быстро приближавшихся автомобилей, за которыми следовала пара грузовиков. Почему нет – ведь угроза была вполне реальной?
Машина Хемингуэй стояла в четырех кварталах, на Салливан. Ричер уже видел синюю «Гранаду» с виниловой крышей и мощным радиатором.
– Вы уверены, что это снимет вас с крючка? – спросил он.
– Можешь не сомневаться, мальчик. Когда ты оказываешься правым, это замечательно.
– В таком случае вы можете вывезти меня из города.
– Мне нужно остаться.
– Дайте им возможность пострадать. И понять, что это их собственная идея. Я уже видел подобное дерьмо раньше. Все организации одинаковы. Вам лучше денек не высовываться. На время оставаться в тени.
– Уэст-Пойнт?
– Лучше ехать по автостраде Трауэй, потом по мосту Таппан-Зи.
– Как долго я буду отсутствовать?
– Им потребуется время, чтобы расстелить красную ковровую дорожку, Джилл. Но сначала им придется ее найти.
Они очень долго ехали в темноте, потом оказались в местности, где электричество не отключилось, появились работающие светофоры, уличные фонари и редкие светящиеся окна. Ярко выделялись в темноте рекламные щиты, а впереди на фоне черного бархата ночи возникло хорошо знакомое всем оранжевое свечение.
– Нам нужно остановиться, я должна сделать телефонный звонок, – сказала Хемингуэй.
– Куда? – спросил Ричер.
– В офис.
– Зачем?
– Я должна выяснить, получилось ли у нас.
– Я уверен, что все получилось.
– Я должна знать.
– Ну так остановимся. Мы даже можем выпить чашку кофе.
– Сейчас не меньше сорока градусов.
– Должно быть, уже около тридцати.
– И все равно слишком жарко для кофе.
Хемингуэй перестроилась в правый ряд, съехала с автострады и направила машину к большой заправке с туалетами и колонками, где заправлялись даже грузовики. Здесь же находился мотель для уставших водителей, а также настоящий ресторан, достаточно большой, чтобы накормить Сиракузы. И телефоны-автоматы. Они выстроились в длинный ряд сразу возле ярко освященных окон ресторана. Хемингуэй воспользовалась одним из них, а когда повесила трубку, на ее лице появилась улыбка.
– Сработало. Крозелли арестовали.
– А как поживает кит? – спросил Ричер.
– Кит исчез, – ответила она.
На секунду Хемингуэй выглядела ошеломленной, потом широко улыбнулась, и они крепко обнялись, с облегчением и восторгом. Ричер ощутил выступающие ребра и трепет ее сердца. Оно билось очень сильно.
Потом Хемингуэй перешла к другому телефону и набрала новый номер, назвала свое имя и продиктовала подробный отчет о том, что у нее есть показания информатора, имеющего солидный опыт военной службы и видевшего Сына Сэма.
Повесив трубку, она повернулась к Ричеру и сказала:
– Возможно, это звучит безумно, но я бы хотела снять номер в мотеле, чтобы принять душ.
– Мне это не кажется безумным, – ответил Ричер.
– А разве для тебя не имеет значения, когда ты доберешься до Уэст-Пойнта?
– Ну у меня есть время, чтобы принять душ или даже два.
– Давай так и сделаем.
– Мы оба?
– Для общей пользы.
– Кто пойдет первым?
– Я.
– Ладно, – сказал Ричер.
Джилл расплатилась в офисе мотеля, отдав несколько банкнот, из чего Ричер сделал вывод, что она сняла номер на всю ночь, и вернулась с ключом от номера 15, находившегося в самом конце, в последнем домике, за которым начинался лес.
– Вы хотите, чтобы я подождал в машине? – спросил Ричер.
– Ты можешь подождать в номере, – ответила Хемингуэй.
Они пошли вместе и оказались в жарком, душном номере мотеля, самом обычном. Джилл проверила ванную комнату и вернулась с несколькими полотенцами.
– Это твои, – сказала она, снова вошла в ванную комнату и закрыла дверь.
Ричер ждал, усевшись на кровать, пока Хемингуэй не вышла вся горячая и розовая, завернутая в полотенца.
– Твоя очередь, – сказала она и пересекла комнату, слегка покачиваясь, словно сильно устала от жары или долгого дня.
– Вы в порядке? – спросил Ричер.
– Да. – Она кивнула.
Джек немного помедлил и отправился в ванную комнату, заполненную паром, точно сауна, с запотевшим зеркалом, на котором остались разводы после уборки. Разделся, повесил одежду на крючок, включил душ, сделал воду теплой, шагнул внутрь и закрыл за собой занавеску. Затем намылился и воспользовался шампунем, а потом довольно долго мылся и постоял под душем лишнюю минуту, после чего выключил воду.
Вытираться насухо было делом невозможным, учитывая температуру воздуха и влажность. Ричер согнал полотенцем воду с кожи, оделся, причесал волосы пальцами и вышел в номер в облаке пара и влаги.
Джилл Хемингуэй лежала в постели на спине. Сначала Джек подумал, что она спит. Потом увидел, что у нее открыты глаза. Он пощупал ее запястье, но не обнаружил пульса.
Ничего.
Он попробовал на шее.
Пульс отсутствовал.
Широко раскрытые глаза смотрели на него, но ничего не видели.