– Они все равно пошли в лес?
– Да, такова моя гипотеза.
– После того, как тропу закрыли?
– Да, но у них был один подходящий момент. После того, как лента перекрыла арку, и перед тем, как появились солдаты.
– Я слышала про солдат.
– А что еще вы слышали?
– Что в лесу есть что-то плохое.
– Возможно, вампиры, – сказал Ричер.
– Не смешно. Говорят, это могут быть сбежавшие заключенные или вышедшие из-под контроля военные части. Что-то очень опасное. Я слышала передачу местной радиостанции. В Криппсе уже появились журналисты.
– Хотите кофе?
Хелен припарковалась у кафе, они вошли вместе и уселись за тот же столик, за которым раньше сидел Ричер. Официантка принесла кофе и снова ушла к телефону – вероятно, чтобы поговорить с подругой из Криппса и узнать последние новости, сплетни и слухи.
– Генри – настоящий идиот, – сказала Хелен.
– Ему нравится лес, – сказал Ричер. – Нельзя его за это винить.
– Но сейчас там опасно.
– Да, пожалуй.
– И он определенно об этом знал. Он – идиот, но не конченый идиот. И все же он пошел. И потащил за собой Сьюзан. Так что он – идиот. Во всех смыслах.
– Сьюзан должна была отказаться.
– На самом деле она такая же ужасная. Никакого контроля. Я слышала, что из Криппса отправляют поисковые отряды.
Ричер кивнул.
– Да, и я слышал. Прямо из первых уст. Ну или вторых. У нашей официантки там живет подруга.
– Кого они ищут?
– Таких людей, как Генри и Сьюзан. Они возвращают их в Криппс и расспрашивают, что они видели.
– Но они не найдут Генри и Сьюзан. Ведь так? Это неминуемо. Они рассчитывают на три дня пути. И прекратят поиски, когда соберут тех, кто вышел вчера утром. Генри и Сьюзан отстают от них на двадцать четыре часа. И они их там оставят. С тем ужасным, что там есть… Это плохо.
– Но лес большой.
– Это существо может рыскать по лесу в поисках жертвы. Или, если речь о сбежавших заключенных, они постараются держаться рядом с тропой. И Генри со Сьюзан окажутся с ними лицом к лицу.
– Это не сбежавшие заключенные, – сказал Ричер.
– Откуда вы знаете?
– Я ходил смотреть на солдат, расположившихся возле арки. Это военная полиция, в которой я сам служил. Технически они поступают не совсем правильно. Военные не могут исполнять обязанности гражданских правоохранительных органов. Тут существует целый ряд правил. Но их сержант без малейших колебаний назвал мне номер своей части. А потом сообщил фамилию, как только я задал ему вопрос. И даже произнес ее по буквам. Кайн, без и.
– И что это значит?
– Что он ничего не боится и может честно отвечать на мои вопросы. Получается, что он знает о полной поддержке властей. Из безупречного источника. То есть если какой-то гражданский вроде меня начнет жаловаться, машина меня раздавит. Он рассчитывает получить медаль. Значит, речь идет о вопросах национальной безопасности. Все признаки этого. А сбежавшие из тюрьмы заключенные под данную категорию не подходят. Это в компетенции штата.
Хелен немного помолчала, затем выдала:
– Проблемой национальной безопасности может стать вышедшая из-под контроля военная часть. Или отряд террористов. Или люди, сбежавшие от сотрудников национальной безопасности. Или вырвавшиеся на свободу мутанты. Результат неудавшегося генетического эксперимента. Или вражеского эксперимента – и тогда мутантов выпустили сознательно. Специально. Может быть, это нападение. И они сейчас где-то в лесу.
– Нет, ни один из перечисленных вариантов не верен, – сказал Ричер.
– Откуда вы знаете?
– Потому что я все утро сидел на стуле и наблюдал за небом.
– И что?
– Я не увидел кружащих самолетов разведки, дронов или вертолетов. Если б армия разыскивала теплокровное существо или существ, они летали бы над лесом весь день с включенными инфракрасными камерами. Радары «воздух – земля», или как там теперь называются всякие новомодные штуки.
– Ну так что же они тогда ищут?
– Они не ищут. Я уже вам говорил. Никакого воздушного наблюдения.
– В таком случае что им нужно?
– Нечто не имеющее теплового излучения и слишком маленькое, чтобы засечь его на радаре.
– Что, например?
– Понятия не имею.
– Но они не хотят, чтобы кто-то это увидел. Нечто, о чем мы не должны знать.
– Очевидно.
– Может быть, это холоднокровное существо. Например, змея.
– Или вампир. Они холоднокровные?
– Не смешно… Ну ладно, возможно, не существо. Может быть, часть секретного оборудования. В данный момент не активированного.
– Может быть.
– И как оно туда попало?
– Хороший вопрос, – сказал Ричер. – Должно быть, выпало из самолета.
Им налили еще по чашке кофе, и Хелен погрузилась в размышления; ее явно что-то тревожило.
– Все это очень плохо, – наконец сказала она.
– Ну на самом деле нет. Генри и Сьюзан не стоит опасаться части инертного оборудования. Оно не станет подпрыгивать и кусать их за задницы.
– Ничего подобного. Именно так оно и сделает. Не в буквальном смысле. Они противозаконно находятся в лесу, отставая на двадцать четыре часа от всех остальных. Здесь явно речь идет о чем-то секретном. Военные должны найти эту штуку и вынести из леса. Предположим, бомба или ракета. Такие случаи известны, не так ли? Бомбы и ракеты падают с самолетов. Случайно. Иногда, верно? Я читала в книге. Но чаще – совершенно сознательно.
Возможно, тут большой заговор. Что, если Генри и Сьюзан примут за тех, кто должен забрать этот предмет? Тут не требуется особого воображения. Они проникли в лес, не обращая внимания на запрещающую ленту, и оказались там одни, в их распоряжении двадцать четыре часа, и их задача – опередить правительство и передать ракету дальше по цепочке. А потом наступит день, самолет сядет в аэропорту Дж. Ф. Кеннеди, и снова будет одиннадцатое сентября.
– Генри и Сьюзан – туристы. Любители дикой природы. Сейчас время летних отпусков. К тому же они канадцы.
– И что?
– Канадцы – самые милые люди на свете. Почти такие же хорошие, как швейцарцы.
– Но их в любом случае проверят.
– Фамилии и другие данные есть в нескольких базах данных. Тут не возникнет никаких проблем.
– Но у Сьюзан есть история.
– Какого рода? – спросил Ричер.
– Понимаете, она чудесный человек. Она всем сочувствует.
– И это проблема?
– Конечно, – ответила Хелен. – Потому что всем значит всем. В буквальном смысле. И если посмотреть на ее взгляды под определенным углом, то можно заметить, что ее симпатии могут быть направлены не к тем странам, которым благоволит США. Это вырвано из контекста и вполне уравновешивается другими вещами, но факты есть факты.
Ричер ничего не ответил.
– У нее страстная натура. И она очень активна в политическом плане.
– Что значит «очень активна»?
– Она занимается этим почти все время. У нее это как работа. Генри приходится одному заниматься магазином.
– Значит, она не в нескольких базах данных. А в нескольких сотнях.
– И в большинстве из них выделена как активистка. Нет, она не Че Гевара и не председатель Мао, но компьютерная память сейчас стоит очень дешево, и им нужно ее чем-то заполнять. Я уверена, что она в первом миллионе. И не сомневаюсь, что у них уже есть заранее подготовленные меры. Экраны засветятся, как рождественская елка, и ее отправят в Сирию или в Египет. Она есть в системе. Возможно, они позволят ей вернуться домой через год или около того, она будет странной и немного сумасшедшей. Если сможет это пережить.
– Может быть, там не ракета, – сказал Ричер. – Например, скучный «черный ящик» с закодированной информацией. Может быть, он упал со спутника, а не из самолета. И его уже невозможно использовать. В таком случае желание добыть ящик покажется им безумным. Они не станут гоняться за тенями. И если увидят выходящих из-за угла Генри и Сьюзан, одетых как туристы, то и посчитают их туристами. Дадут им выпить воды и отправят дальше.
– Но уверенности у вас быть не может.
– Это одна из целого ряда возможностей.
– А есть другие?
– Боюсь, некоторые из них могут оказаться достаточно близкими к вашим тревожным предположениям.
– И много их?
– На самом деле практически все. Главная состоит в том, что Сьюзан – гражданка другого государства с не самым лучшим досье. Вдобавок она оказалась в центре мероприятий, которые проводят люди из национальной безопасности.
– Мы должны помочь им выбраться, – сказала Хелен.
Ричер с самого начала знал, что сопротивляться бесполезно. Он был реалистом. Стоиком в первоначальном значении слова. Человеком, принимающим обстоятельства такими, какие они есть, и не пытающимся их изменить.
– Как быстро они идут? – спросил Джек.
– Не очень быстро, – ответила Хелен. – Они разговаривают и никуда не спешат. Они будут сходить с тропы, чтобы оставить следы на нетронутой земле, будут всё рассматривать, слушать пение птиц и шелест ветра в кронах. Мы сможем их догнать.
– Лучше опередить.
– Как?
Они начали с кухни кафе, где недоумевающий повар отдал им два похожих на мачете ножа – вероятно, их использовали для рубки мяса. Затем отправились к пристани и взяли напрокат изящную байдарку, рассчитанную на двух человек, ярко-оранжевого цвета, с сиденьями, покрытыми водонепроницаемой тканью; очевидно, ее следовало завязать вокруг пояса гребца. Получалось, что ты надевал лодку, как штаны. Чтобы вода не проникала внутрь. Ричер подумал, что это уже перебор в такой теплый августовский день на озере со спокойной, как у мельничной запруды, водой.
Он устроился на заднем сиденье, где с трудом поместился. Хелен на переднем чувствовала себя вполне комфортно. Стоявший на пристани служащий отпустил веревку, и они поплыли вперед. Сначала не очень уверенно, но довольно скоро у них стало получаться лучше. Намного лучше. Задача заключалась в том, чтобы поддерживать ритм. Длинные аккуратные гребки, толкающие байдарку вперед. Как будто плывешь. Только быстрее. И быстрее обычной ходьбы. И определенно быстрее, чем неспешные разговоры и оставленные следы на нетронутой земле. Возможно, в два раза. Или даже больше. И это было хорошо.