Озеро сворачивало, как согнутый палец, что позволило им совершить естественный фланговый маневр, сначала двигаясь параллельно тропе, потом, срезая дистанцию, все время держа курс на дальний конец пальца, к тому месту, где должен находиться ноготь и где он, по их расчетам, практически сходился с тропой. Потому что после поворота озеро уходило в лес точно так же, как штат Мэн углублялся на территорию Канады. Словно клинок. Или ножевая рана. От самой дальней точки должно было остаться около двухсот ярдов до тропы. Максимум четверть мили. Здесь первобытный лес немного сдавал свои позиции. Из-за воды. Словно залив или устье реки.
Ричер продолжал грести. Не как при спринте. Скорее гонка на среднюю дистанцию. Что-то около мили. Как в черно-белом фильме о тощих мужчинах, бегущих по гаревой дорожке. Мешковатые белые футболки. Гримасы. Терпение. Выносливость. Мачете лежали между ног Ричера и перекатывались взад и вперед, взад и вперед после каждого гребка.
Дальний конец пальца имел форму каменистой буквы V, плотно прилегающей к стволам деревьев, и это позволило им удерживать байдарку в равновесии, пока они выбирались на сушу, где имелись удобные упоры для рук. Однако продвинуться внутрь леса более чем на фут оказалось не так-то просто. Им приходилось протискиваться сначала одним плечом вперед, потом другим, стараясь беречь оказавшуюся сзади ногу, словно они шли через переполненную на вечеринке комнату, где вместо людей вокруг стояли статуи, твердые, как железо. И не в свете свечей, а в странном зеленом сиянии, проникавшем внутрь сквозь миллионы неподвижных молчаливых листьев.
Даже если возникали поляны побольше, они не приносили облегчения, потому что все вокруг заросло лианами и ежевикой, и иногда сквозь них удавалось пробраться, но в девяти случаях из десяти последние ярд или два приходилось поработать мачете, чтобы высвободить переплетенные лианами лодыжки.
– Ты в порядке? – спросил Ричер.
– В каком смысле? – спросила Хелен.
– Ты же не любишь лес.
– Хотите угадать с трех раз почему? Прямо сейчас?
Они продолжали продираться дальше. Ричер впереди прорубал достаточно широкую тропу, Хелен следовала сразу за ним, и они оставляли следы там, где прежде, возможно, никогда не ступала нога человека. И скорее почувствовали, чем увидели, тропу впереди – просвет, разрыв, отсутствие. Дыру в лесных звуках. Изменения в небе. Шов в зеленом пологе. А потом и оказались на ней, перешагнув через стволы, изогнутые, словно колени; они протискивались, поворачивались и, наконец, буквально вывалились наружу. Воздух над ней был влажным и неподвижным, и заметно более прохладным.
– Нам удалось их опередить? – спросила Хелен.
– Думаю, да, – сказал Ричер. – Практически наверняка, если они глазели по сторонам. Или нет, если их что-то спугнуло и они стали спешить. Но я практически уверен, что нам удалось. Впрочем, когда дело доходит до предположений, я предпочитаю осторожность.
– Значит, мы подождем их?
– Разумнее всего двигаться им навстречу, чтобы встретиться лицом к лицу. И тогда мы сможем направить их обратно, находясь ближе к Нейсмиту.
– А если мы пойдем в противоположную от них сторону?
– Жизнь – это игра, что тут еще можно сказать.
– С самого начала возникла жуткая ситуация. Может быть, они сразу шли быстро. Просто для того, чтобы сказать, что им удалось дойти до самого конца. И тогда они могли опередить нас на тридцать минут.
– Вам уже приходилось заниматься чем-то похожим?
– Время от времени.
– И удавалось сделать правильный выбор?
– В некоторых случаях.
Хелен вздохнула.
– Ладно, будем надеяться, что мы столкнемся с ними, когда они будут идти нам навстречу. А если нет, я намерена назвать вас совсем не канадскими именами. Причем некоторые из них – с несколькими слогами.
– Хоть горшком назови, только в печку не ставь, – сказал Ричер.
– Я пойду первой, – заявила Хелен.
Идти по тропе было гораздо легче, к тому же она шла по прямой, без зигзагов и поворотов, из чего следовало, что у них появилась возможность обращать внимание на то, что находилось на расстоянии более фута. И там было на что посмотреть. В конечном счете это замедлило их продвижение вперед даже больше, чем борьба с зарослями ежевики. Пожалуй, первозданный лес — правильное слово. Не то чтобы Ричер любил подобные вещи, но он ощущал какую-то примитивную связь с окружающим лесом.
Джек подумал, что, вполне возможно, сотни поколений его предков жили в таких джунглях. Должны же они были где-то жить. Стволы покрывали лишайник и гладкий зеленый мох, а сами деревья продолжали бесконечную борьбу за свет и пространство, и возникало ощущение, будто где-то едва слышно разговаривают окутанные тенями люди и их голоса доносятся до тропы далеким прибоем.
Впереди и слева идеальное место для засады, так что будь осторожен. Две позиции для обороны впереди и справа; планируй использовать сначала первую, вторую оставь на случай отступления.
Сотни поколений, и по определению каждое из них выжило.
Ричер и Хелен шли дальше, окруженные прохладным неподвижным и влажным, точно в подвале, воздухом. Сама тропа, усыпанная старой темной листвой, была мягкой и пружинистой, словно ковер.
Никаких туристов впереди.
Ни в первые пять минут, ни в первые десять. Две пары, чьи векторы движения направлены в противоположные стороны, одна движется быстро, другая медленно. Прошло пятнадцать минут, и вероятность встречи постоянно уменьшается. В любом случае, если им суждено встретиться, это должно произойти в самое ближайшее время.
Ни в следующие пять минут, ни в следующие десять они не встретились. С точки зрения арифметики ситуация становилась напряженной. Теперь уже было трудно представить, что Генри и Сьюзан шли настолько медленно, чтобы все цифры сошлись. Если только они не испугались и не повернули обратно к Нейсмиту. Возможно, они передумали и решили благородно отступить. Возможно, стояли за спиной сержанта Кайна в тот самый момент, когда Ричер и Хелен отплывали на байдарке от пристани.
Но выяснить это они не могли.
Никаких туристов впереди.
– Ричер, ты облажался, – сказала Хелен.
– Начинай с многосложных слов. Мне всегда интересно послушать, – ответил он.
– Может, с ними что-то случилось, – сказала она.
– Например, что? Со стороны Нейсмита не собирались посылать поисковых отрядов. Ведь других туристов не было. Исчезнувшее оборудование не могло подпрыгнуть и укусить их за задницы. Только не в реальной действительности. Возможно, позднее, в фигуральном смысле, но пока с ними ничего не могло произойти.
– Тогда где они?
– Возможно, остановились. Может быть, поставили палатку. Может, нашли идеальное место.
– А я думаю, что они спешили и успели пройти здесь раньше нас. Я считаю, что мы опоздали. Ты облажался, – повторила она.
– Жизнь – это игра, – напомнил ей Ричер.
Они пошли дальше, немного ускорив шаг, не обращая внимания на лесные поляны слева и справа, каждая из которых была диковиной, точно зал в музее. Высоко у них над головами поднялся ветер, зашелестела листва, ветви деревьев затрещали и застонали. Маленькие незаметные животные шуршали в подлеске. Плотными тучами клубились насекомые; их следовало избегать, а если не получалось, то приходилось пробиваться сквозь них.
Тропа свернула вправо, затем влево, чтобы обойти огромный, поросший мхом ствол в четыре фута шириной, и в сумраке тропы они заметили два ярких предмета, стоявших бок о бок прямо на земле. Красные, оранжевые и желтые, нейлон, ремни и пряжки.
Рюкзаки.
– Это их рюкзаки, – сказала Хелен.
Ричер, шагавший рядом, кивнул. Он уже видел их раньше, совсем недавно, утром, у арки, когда они лежали на земле, подготовленные к походу. Ричер и Хелен подошли к ним вплотную. Рюкзаки не выглядели брошенными. Они стояли рядом, опираясь друг на друга. Их поставили очень аккуратно.
– Они сошли с тропы, – сказал Ричер. – Решили устроить небольшую экскурсию. Нет смысла тащить рюкзаки сквозь кустарник.
– Когда? – спросила Хелен.
– Надеюсь, недавно. Из чего следует, что они где-то рядом.
Если не считать обычного гудения леса, до них не доносилось никаких посторонних звуков. Ни стонов, ни криков, ни шагов, ни шума подлеска, через который кто-то продирается.
Ничего.
– Может быть, стоит их позвать? – спросила Хелен.
– Не слишком громко, – ответил Ричер.
– Генри? Сьюзан? – Она произнесла имена театральным шепотом, громче, чем обычная речь, но не повышая голос до максимума, с вопросительным выражением в конце.
Никакого ответа.
– Сьюзан? Генри?
Тишина.
– Но они не могли уйти далеко, – сказала Сьюзан.
Ричер принялся изучать кустарник справа и слева от тропы. Логика подсказывала, что если они покинули тропу, то рядом с рюкзаками. Какой смысл их оставлять, пройти сотню ярдов и только после этого углубиться в лес. Однако Джек не был специалистом по чтению следов. Во всяком случае, в таком лесу. И не как в кино, где парни опускаются на корточки и после короткой паузы заявляют: «Они прошли здесь три часа назад, а у женщины волдырь на лодыжке».
Но в одном месте он обнаружил сломанные побеги и оторванные листья – и представил поставленную на землю ногу, короткий осторожный шаг, потом еще нога, второй человек следует за первым, одним плечом вперед, затем другим, пробираясь сквозь небольшие просветы.
– Пойдем за ними? – спросила Сьюзан.
– Позови их еще раз, – сказал Ричер.
– Генри? Сьюзан? Где вы?
Никакого ответа. Даже эха.
Ричер шагнул в кустарник и осмотрелся, пытаясь найти какие-то следы, отброшенные ветки, сок, сочащийся из раздавленных стеблей. Дело оказалось далеко не таким простым. В большинстве случаев не было очевидного направления. Ричеру приходилось останавливаться через каждые несколько ярдов, изучать кустарник слева, впереди и справа и выбирать лучший из возможных, почти одинаковых вариантов. Он пришел к выводу, что кролики и другие мелкие животные могут отодвигать в сторону траву, как нога, но только вес человека способен сломать что-то более толстое, чем карандаш, – поэтому стал строить предположения на присутствии или отсутствии свежих следов на лежавших на земле ветвях. Дальше и дальше, как алгоритм, да и нет, нет и да.