– Зайдите, – подбородком показала Семёну на эту дверь.
Он повиновался.
В следующей комнате, оказавшейся просторным кабинетом, его встретили трое. Полковник, успевший снять своё сугубо гражданское пальто и, как показалось Семёну, сразу раздавшийся в плечах, поднялся из-за большого письменного стола. Давешний подтянутый капитан остался сидеть, но с таким видом, будто боялся, что кресло под ним вот-вот развалится. А из второго кресла, чуть-чуть усмехаясь, на Семёна внимательно смотрел Подклёнов.
Полковник качнулся вперёд, упёр костяшки согнутых пальцев в столешницу.
– Я созванивался с аэропортом. Вас обещали отправить, но времени остается в обрез. Так что желаю счастливой дороги, ну и… спасибо за помощь! – Он протянул через стол короткопалую ладонь и, пожимая руку Семёна, добавил: – Понимаю, что есть, вопросы ко мне, но – время! Если вы намерены задержаться…
– Что вы, ни в коем случае! И так, знаете… – поспешно перебил Гостинцев и, не договорив, шагнул к двери. – До свиданья!
– Без пропуска не выпустят, – остановил его полковник. – Капитан, проводите товарища к машине.
– Слушаюсь! – капитан, опережая Семёна, устремился к двери, как отпущенный с трудного урока школьник. Уже выйдя в коридор, почему-то укоризненно посмотрел на спутника и вздохнул: – Ис-стория, знаете!
– Скажите, а мои товарищи? – спросил Семён. – Моргунов, Раменкова?…
– Прихватите их по дороге; команда в отделение уже дана, – непонятно ответил капитан и, снова вздохнув, добавил: – Действуешь сообразно обстановке, а тебя же обвиняют потом. Дела-а!
Когда вышли на улицу, шофёр стоявшей у подъезда «победы» перегнулся через сидение, гостеприимно распахивая заднюю дверцу. Видимо, он предполагал, что повезет двоих Но капитан, обескураженно махнув рукой, сказал кислым голосом:
– В аэропорт. Вот… подбросишь товарища и ещё троих. Завернешь за ними в отделение. Там в курсе.
– Есть отвезти четырех пассажиров в аэропорт, – весело ответил шофёр, захлопывая дверцу сзади и открывая переднюю. Кивнув капитану, Семён нагнулся и полез в машину В это мгновение с грохотом распахнулась дверь подъезда, кто-то крикнул:
– Минутку! Я тоже!
Усаживаясь, Семён слышал, как лязгнула задняя дверца машины, кто-то плюхнулся на сидение. Потом подъезд плавно отодвинулся назад, и тогда человек на заднем сидении тронул плечо Семена:
– Полковник сказал, что Люда Раменкова… – он справился с учащенным дыханием, – с вами?
Семён стремительно обернулся, – черт побери, у него за спиной сидел Василий Подклёнов!
Машина мягко прыгнула вперед – это шофёр включил третью скорость. А Семён ошалело смотрел назад, не желая верить собственным глазам, не отвечая на вопрос, прозвучавший в словах Подклёнова. Что это? Удивительно дерзкая попытка к побегу или… Вспомнив о путаных поворотах коридоров, о вооружённом дежурном внизу, он понял, что побега быть не могло.
– Сейчас за ними заедем, – сказал, наконец, Семён. – За Людой и за остальными.
Он облизнул губы, ставшие вдруг сухими, точно боялся, что иначе следующие слова обожгут их. Но нужные слова не находились. Слишком много надо было сказать сразу, и Семён растерянно замолчал.
Тогда неожиданно заговорил Подклёнов:
– А ведь я думал сначала, что вы из тех, кого из-за границы засылают. За сумкой моей охотитесь. За пакетом. Даже из поезда выпрыгнул с переляку. Он мне прямо руки связывал, этот пакет. И никак не отвяжешься, – секретный. Первого встречного в милицию отнести не попросишь, сам тоже не сунешься. А тут ещё вы…
– Что – мы?
– На хвосте у меня всё время висели. Под конец, правда, решил, что из розыска. Это в квартире, где Букета встретил. Но тогда я уже сдал сумку в стол находок и позвонил, – он кивком показал на шофёра.
– Водителю? – удивленно спросил Семён.
Подклёнов покачал головой.
– Им. В уголовный розыск. Старым знакомым.
– Понятно, – сказал Семён, хотя понял очень немногое. Но язык как-то не поворачивался – расспрашивать. Потому что расспрашивать значило объяснять, кем все они, кроме Люды, считали этого парня.
Машина сделала правый поворот, а через минуту или две пискнули тормоза.
– Этих? – спросил шофер, движением головы показывая на троих людей около фонаря.
– Они! – кивнул Семён, поспешно выпрыгивая из машины. Но Подклёнова он опередить не сумел.
– Люда! – радостно выдохнул Василий, шагнув к девушке и, видимо, совершенно не думая о том, что беспокоило Семёна.
Впрочем, ни Костя, ни Иван Александрович не успели ничего предпринять – оба совершенно оторопели. Семён встал между Костей и Подклёновым, поднял руку:
– Всё в порядке. Произошло недоразумение. Ошибка.
Большего он не смог бы сказать.
– Ты спятил?…
Это, глядя через плечо товарища на Подклёнова, свистящим шёпотом спросил Костя.
Семён испугался выражения его глаз, обычно по-мальчишески озорных. Ответил тоже шепотом, но твердо:
– Не дури. Мы с ним из уголовного розыска. Только что.
– Я знала! – негромко говорила между тем Люда, ласково проводя пальцами по мокрому рукаву Васьки-Чистодела. – Я не верила, честное слово…
– Люда! – гневно, срываясь на вопль, крикнул Иван Александрович.
Девушка опять погладила мокрый рукав подклёновского пыльника и сказала:
– У нас самолет. Надо ехать.
И тогда, не давая никому опомниться, Подклёнов спросил шофёра:
– Все влезем?
– Попробуйте, – последовал ответ.
Даже не взглянув на остальных, Подклёнов бережно придержал Люду за локоть, помогая ей сесть в машину. Следом за ней сел сам. Оставшиеся растерянно переглянулись, Костя сделал было нетерпеливое движение к задней дверце, но Семён решительно заступил ему дорогу.
– Сперва я!
Он боялся, что Костя может наглупить – по горячности. Спокойнее, если между ним и Подклёновым будет находиться Семён Гостинцев.
– Может быть, все-таки объяснишь нам, в чём дело? – Костя в упор смотрел на Подклёнова, но вопрос задал Семёну. Тот только пожал плечами, – сам ничего не знал. Поэтому сказал наугад:
– Если человек искупил вину…
– Разве полковник ничего не объяснил? – удивился Подклёнов.
– С нами говорил капитан, начальник отделения милиции. Не объяснял, а чуть ли не перекрестный допрос устраивал, – сказал Иван Александрович, сидевший рядом с шофёром. – Уже из этого следовало понять, что мы дурака сваляли. Да, да, – по его тону! И я с самого начала предполагал это.
Костя Моргунов обиженно поджал губы – он, во всяком случае, дурака не валял, нет! И вообще, видимо, Сенька сошёл с ума. Все с ума посходили, – Подклёнов обвел их вокруг пальца. Но Моргунова вокруг пальца обвести не удастся – и студент подался вперёд, впиваясь в лицо Подкленова уничтожающим взглядом.
– Допустим, что убил кто-то! Допустим! Но уж разрешите в таком случае узнать, в каких кустах сидел вооруженный охранник, гражданин Подклёнов, когда убивали женщину? А?
Испуганно вскрикнула Люда, выбрасывая между ними руку, – будто могла предотвратить или остановить удар. Но Подклёнов не ударил. Только дернулся, словно сам получил удар. Помолчав, брезгливо процедил в сторону Кости:
– Оправдываться я буду не перед вами! Ясно?
Тогда Люда снова погладила его мокрый пыльник.
– Василий, я не хочу, чтобы думали… Не верю, чтобы могло быть так, как он говорит, – в кустах!
– Я тоже не верю, – неожиданно присоединился Семён. – Я же вас видел сегодня. В перепалке.
Подклёнов невесело усмехнулся.
– Это конь, – сказал он, обращаясь только к Семёну. – Понимаете, подвёл конь. Очень пугливый, с норовом. Мне же не могло прийти в голову, что так получится. Хотя те двое и намекали про «одно дело», – я думал, хотят обокрасть кого-то на прииске. Ехал спокойно, как всегда… Выстрел слышал, конечно. Промелькнула мысль, что сучок треснул – очень похоже, когда стреляют из мелкокалиберки. А вернее, – не успел подумать: Гнедко сразу на дыбы и – вниз по склону. Я только вылететь из седла боялся и берег глаза. Помню, что конь споткнулся. Пришел в себя – в голове гудит, да еще Гнедко меня придавил. Не сразу понял, что он сломал ногу. Чтобы не мучился, застрелил… Потом выбрался кое-как на трассу. Подумал сначала, что Лезина уехала. Ругал её, знаете… Только когда доковылял до ручья и не нашел следа, – испугался…
Он оборвал сбивчивый рассказ, закурил и стал жадно хватать дым. Потом повернулся к девушке:
– Я хотел вернуться на прииск, когда нашел убитую. Объяснить всё Степану Ильичу. Но ведь меня задержали бы до выяснения обстоятельств! Могли и вообще не поверить: чем докажешь? Наверное, те двое так и рассчитывали, что подозревать станут меня. А они тем временем скроются. Поэтому и пришлось самому…
Машину качнуло на крутом вираже.
– Прибыли, товарищи! – объявил шофер, выключая газ. – Выгружайтесь.
Положив локоть на спинку сидения, он с любопытством наблюдал за пассажирами. Иван Александрович, пятясь выбиравшийся из машины, пожаловался неизвестно на кого:
– Кажется, взрослые люди, а вот видите!..
Он не успел договорить, так как рядом, почти борт о борт с их «победой», остановился окрашенный в синий цвет «ГАЗ-69», с красной продольной полосой на кузове. Мягко качнулся, гася инерцию. И тогда Семен, и Костя, и Подклёнов увидели сидевшего рядом с шофером человека в милицейской форме.
– Видал? – с торжеством спросил приятеля Костя и усмехнулся прямо в лицо Подклёнову: – Ну что ж, выходите!
Дверцы машины распахнулись почти одновременно. Но прежде знакомого всем щеголеватого капитана возле Подклёиова оказался Иван Александрович.
– Я, молодой человек, – сказал он, искоса поглядывая на Костю – слышит ли тот? – искренне восхищаюсь. И уж вы нас, пожалуйста, извините. Такую петрушку сыграли, курам на смех!
Капитан дождался окончания его тирады и, не вылезая из машины, протянул Подклёнову кирзовую полевую сумку:
– Нехорошо, гражданин! Заставляете гоняться за вами, словно у меня других дел нету. Вот вам ваша сумочка, получите. И еще – надо было адресок нам оставить, поскольку могут возникнуть дополнительные вопросы.