— Как вы узнали о закладной? — спросил Райан.
— А вы как думаете? Разумеется, мне сказал об этом Эдвард. Он сильно в вас разочаровался, Райан. До сих пор не понимаю, почему он решил оставить все вам.
— Не стряхивайте пепел на пол, — сказал Райан, решив сменить тему.
— Тогда давайте отыщем пепельницу, — сказал Винсент. Я услышала скрип дверцы стенного шкафа. — Бог мой! Что это за вещи?
— Да так. Всякое барахло. То, чем пользоваться уже нельзя, а выбросить жалко. Старые скатерти, вышитые салфетки, прабабушкино столовое серебро.
Послышался звук, источник которого я не смогла определить. Потом что-то звякнуло.
— А эта штука как здесь оказалась? — спросил Винсент.
— Я не знаю, — ответил Райан.
— Оно заряжено?
Я услышала звук, который не спутала бы ни с каким другим: это был едва слышный металлический скрежет, с каким разламывается пополам ружье, когда кто-нибудь хочет заглянуть в его казенную часть.
— Как видите, оно не заряжено. Я отнесу его вниз и запру в оружейном шкафу. Представления не имею, как оно здесь оказалось, — сказал Райан.
— Вам не кажется, что полицейским было бы любопытно на него взглянуть? — ледяным голосом поинтересовался Винсент.
— Разумеется, — сказал Райан. — Если оно имеет отношение к смерти Эдварда, они об этом узнают. Как только погода улучшится, полиция приедет сюда и заберет на проверку все наши ружья.
Я услышала скрип, что означало — дверцу шкафа закрыли. Потом заговорил Райан:
— Вам что-нибудь еще, кроме пепельницы, нужно?
— Нет. Но разговор не закончен. Мы еще с вами договорим, — произнес на прощание Винсент.
Дверь открылась, а потом закрылась.
Я мигом выскочила из кладовки, тихонько повернула дверную ручку и выглянула сквозь образовавшуюся щелочку в коридор.
Райан шел по коридору с двустволкой под мышкой. Ее стволы были завернуты в старую рубашку. Неожиданно он прислонился к стене и замер, переводя дух. Лицо у него было белое как бумага, а глаза закрыты. Все это происходило на расстоянии нескольких дюймов от моей двери.
Рубашка, которой были прикрыты стволы, соскользнула по гладкому металлу и упала на пол. Райан сразу же ожил и нагнулся, чтобы ее поднять. Когда он взял ее в руки, к своему ужасу, я заметила на ней темные пятна, которые походили на запекшуюся кровь.
Райан некоторое время внимательно их разглядывал. Можно было подумать, он надеялся на то, что от его взгляда они вдруг волшебным образом исчезнут.
«На самом деле, — подумала я, — это может быть кровь цыпленка, лошади, собаки в период течки — да кого угодно».
Я убеждала себя в этом, боясь сделать другой, куда более страшный, вывод.
Между тем Райан сунул палец в канал ствола и понюхал темное кольцо, которое появилось у него на суставе пальца. После этого, покачав головой, он с обреченным видом повесил ружье на плечо и побрел по коридору к лестнице.
Я выскользнула из комнаты и, стараясь держаться от Райана подальше, неслышно последовала за ним. Спустившись по лестнице, брат вошел в гостиную и остановился перед застекленным оружейным шкафом. Я была рада, что в гостиной никого нет. Бабушка и Эми разошлись по своим комнатам и сидели там безвылазно — по той, возможно, причине, что никто из них не желал больше видеть Винсента.
Стоя в тени у лестницы, я наблюдала за тем, как Райан снял со стены мой «ремингтон», а потом, открыв шкаф, стал доставать одно за другим ружья: помповый двенадцатизарядный «браунинг», «винчестер», английский револьвер «энфилд», двенадцатизарядный «итака дирслейер» и двустволку «паркер» с резным ореховым ложем. Всю эту груду оружия Райан отнес на кухню и с грохотом свалил на стол.
Прислонившись у дверного проема гостиной, я наблюдала за дальнейшими действиями брата.
Он открыл заслонку, подбросил в печь поленцев и некоторое время орудовал кочергой, стараясь, чтобы пламя поскорее разгорелось. Когда поленья вспыхнули, он швырнул в печь рубашку с коричневыми пятнами.
Должно быть, я в этот момент довольно громко ахнула, поскольку Райан мгновенно обернулся и сразу же заметил меня.
— Бог мой, Бретт! Ты меня напугала. Но что, скажи на милость, ты здесь делаешь? Я думал, ты уже легла.
Я прошла на кухню.
— Ты-то что здесь делаешь? — спросила я.
Райан глянул на ружья на столе, потом снова перевел взгляд на меня.
— Ну а ты как думаешь?
Я знала, что Райан терпеть не мог чистить оружие. Если уж он решил этим заняться, это означало, что он всерьез готовится защищать себя от обвинений. Кого же еще, если не себя?
— На мой взгляд, это похоже на попытку уничтожить улики. Так именно Фарнсуорт и подумает.
— А может быть, он подумает, что мы просто держим оружие в должном порядке?
Я молча наблюдала за тем, как Райан, достав жестянку машинного масла и тряпки, разложил все это на столе и уселся перед грудой тускло отблескивавших воронеными стволами ружей. Вынув шомпол, он первым делом стал прочищать стволы ружья, найденного в шкафу в комнате Винсента.
Образ преступника, пытающегося скрыть улики, совершенно не вязался в моем сознании с привычным, давно сформировавшимся у меня образом Райана. Где, спрашивается, его белые ухоженные руки? Теперь его пальцы были испачканы машинным маслом, сам запах которого был ему раньше неприятен. Что в самом деле произошло с человеком, которого я всегда считала своим союзником, защитником и самым близким другом?
Он сделал для меня в жизни много хорошего, а когда я оказывалась в затруднительном положении, помогал мне умным советом, и я всегда ему доверяла. Теперь же, глядя на то, с каким остервенением он прочищает от копоти стволы ружья, я почувствовала, что прежнего доверия к брату уже не испытываю.
Усевшись за стол наискосок от Райана, я спросила:
— Зачем ты все это делаешь? Или ты полагаешь, что кому-то из нас есть что скрывать?
Райан внимательно посмотрел на меня поверх очков.
— Я просто чищу ружья, Бретт.
Отполировав промасленной тряпкой стволы, курки и ложе, он поставил ружье на стул и принялся за следующее.
Я напряженно следила за каждым его движением.
— Может, ты скажешь мне все-таки, что происходит в этом доме? — после минутного молчания спросила я.
— Не могу, — последовал ответ.
— Почему?
Райан промолчал.
— Я знаю, что ты с ним спорил. В тот день, когда его застрелили…
— Это не имеет никакого отношения к тому, что случилось.
— Нет, серьезно, о чем же вы все-таки спорили?
— Он требовал кое-что для него сделать, а я не соглашался.
— Так чего же он от тебя хотел?
— Это длинная история, — попытался отделаться от меня Райан неопределенным замечанием.
— Я не просто так спрашиваю. Мне, знаешь ли, очень хочется выяснить, не убийца ли, случаем, мой брат, — сказала я.
Райан замигал, лицо его сморщилось, и я на мгновение пожалела, что произнесла эти слова.
— Можешь думать обо мне что хочешь, — сказал Райан.
— Если не ты его убил, то кто же? — прошептала я.
— Я не знаю, — монотонным, невыразительным голосом произнес Райан.
— У Винсента была с собой большая сумка. Он не хотел, чтобы я ее несла, — медленно, чуть ли не по слогам произнесла я. — Он вполне мог пронести в ней оружие в дом.
Райан посмотрел на ружье, которое только что вычистил, потом перевел взгляд на меня.
— Откуда ты знаешь?..
— Видела, как ты выходил с ружьем из его комнаты.
Я, разумеется, не собиралась говорить ему о том, что подслушала их разговор с Винсентом.
Лицо Райана снова болезненно сморщилось.
— Боюсь, это наше ружье.
— Как думаешь, мог он выкрасть его из нашего оружейного шкафа, пристрелить из него Эдварда, а потом принести с собой и положить в шкаф в гостевой комнате, бросив таким образом тень на всех нас?
Райан пожал плечами:
— Даже если после убийства он пронес оружие в дом, где, спрашивается, можно было раздобыть ключ от оружейного шкафа?
— Так вот же он, — сказала я, ткнув пальцем на крючок у двери, на котором висел ключ. — Вполне возможно, он здесь еще с тех времен, когда отец жил вместе с нами. О ключе Винсенту мог сказать отец. И не забывай — тридцать лет назад Винсент тоже здесь жил. Он и сам мог знать, где хранится ключ.
— Мог, — коротко заметил Райан, но без малейшего энтузиазма.
Я некоторое время смотрела на брата в упор. Мне очень хотелось ему верить, но, с другой стороны, я желала знать правду, какой бы горькой она ни была.
— Прошу тебя, расскажи мне все о твоей последней встрече с отцом. О чем все-таки вы спорили?
Райан тяжело вздохнул. Состояние у него было угнетенное, и скрыть это ему не удавалось.
— Ты уверена, что хочешь об этом знать?
«Нет, — сказала себе я. — Я теперь уже ни в чем и ни в ком не уверена». Подумав так, я тем не менее утвердительно кивнула.
Райан облизал губы и начал говорить:
— Это случилось в прошлый вторник. Я выходил из дома, когда увидел, что во дворе стоит машина отца. Когда он отправлялся за город, то всегда брал черный джип «мерседес». Его визит был для меня подобен грому средь бела дня — тем более что на этот раз он заявился прямо на ферму. Ему скорее всего было на мои страхи наплевать, но я сразу подумал о том, что произойдет, если ты, Эми или бабушка увидите его, и пришел в ужас.
— Уж лучше бы я его тогда увидела, — сказала я.
Райан не обратил внимания на мое замечание и продолжал:
— Во дворе никого не было, но двери конюшни были распахнуты настежь. Я пошел, чтобы их захлопнуть, и увидел отца, который стоял посреди конюшни. Это был не человек, а живой скелет. Я не видел его восемь месяцев, за это время он сильно сдал.
Я спросил его, что он тут делает, а он ответил, что так старого отца не приветствуют. Я почувствовал к нему жалость. Ясно было, что он уже не жилец на этом свете. Он даже говорил с трудом. Но при всем том мне больше всего хотелось, чтобы он убрался с фермы, и я еще раз спросил его, чего ему надо.