Я подняла вверх два пальца.
— Клянусь, все именно так и было. Но меня гораздо больше удивило то, что ты сказала потом. А сказала ты вот что: «Однажды я забыла освятить мясо и очень испугалась: решила, что испортила царский пир. Но потом подумала, что ничего страшного, в общем, не случилось и мясо без моих заклинаний не стало менее вкусным».
Эми прилегла на постель, и ее голова коснулась моей.
— Ты сумасшедшая, — пробормотала она, но голос ее звучал тепло.
Я легонько вздохнула и прижалась к щеке дочери.
— Да, детка. В детстве ты часто меня удивляла. Впрочем, почему только в детстве? Ты и сейчас продолжаешь меня удивлять, — сказала я, вспомнив про синяк, украшавший мою скулу, после чего добавила: — Извини, что я дернула тебя за волосы. Это произошло случайно.
— Я сожалею, что ударила тебя, — прошептала Эми.
Я хмыкнула.
— Кто, интересно знать, научил тебя так драться?
— Отец, — сказала она. — Он водил меня в гимнастический зал. — Эми взяла мою руку и переплела пальцы со своими. — Знаешь что? Мне надоело на тебя злиться.
Я удовлетворенно вздохнула: кажется, наши с Эми отношения впервые за долгое время стали налаживаться.
— Мне тоже.
— Знаешь… — протянула Эми, — с тех пор как ты нашла тело Эдварда, наша жизнь стала такой странной… и полной опасностей. Особенно когда приехал Винсент.
Я взяла прядку волос дочери, намотала ее на палец и сказала:
— Это не жизнь, это Винсент странный. Странный и опасный.
— Сегодня утром я видела, как он снял в холле трубку, приложил ее к уху и долго так стоял. Он подслушивал разговор Райана, который говорил с кем-то по параллельному телефону. Винсент знал, что я за ним наблюдаю, но ему было на это наплевать. По-видимому, он считает меня полным дерьмом.
— Не волнуйся, дорогая. Скоро все это кончится и мы отсюда уедем.
— И куда же мы уедем? — спросила Эми.
Я погладила ее по голове. Когда она сказала «мы», у меня в душе запели птицы. «Неужели это случилось, — подумала я, — и мы снова стали семьей: дочерью и матерью?»
— Куда только ты захочешь, — произнесла я.
Эми присела на постели.
— Где ты спрятала завещание?
— В безопасном месте, — сказала я. — Если полицейские найдут его раньше, чем убийцу, то повесят это дело на Райана. Я рада, что ты никому не сказала, что оно у меня.
На лице у Эми появилось виноватое выражение, и у меня на душе сразу стало тревожно.
— Ну, что еще случилось? — спросила я.
— Райан спрашивал у меня, не видела ли я завещание. И я сказала, что оно у тебя.
— И когда же это произошло?
— Часа два назад.
Очень мило, подумала я. Хорошо еще, что у Райана хватило ума не сказать об этом бабушке, которая готова искать документ хоть до второго пришествия. Слава Богу, брат не дурак и понимает, что произойдет в том случае, если бумага всплывет раньше времени. Я очень надеялась на то, что он и впредь будет держать язык за зубами.
Потом меня неожиданно охватили сомнения. Совсем еще недавно Райан, помешивая на кухне яблочный соус, искренне меня уверял, что деньги Эдварда ему не нужны и что завещание он больше искать не будет.
И все это время он знал, что оно находится у меня.
«Ах, Райан, Райан! Какую же игру ты ведешь?» — задала я себе вопрос. Мысль о том, что брат что-то скрывает или замышляет, как змея, заползла в мое сердце и улеглась там, свернувшись кольцом. Я попыталась ее отогнать, но у меня так ничего и не получилось.
Глава 8
На черном небе, как крохотные кусочки льда, игольчато засверкали звезды. Это был хороший знак, означавший, что буран подходит к концу. Когда же на небе появился желтый диск луны, ветер, словно испугавшись лунного света, заунывно взвыл, после чего в скором времени изменил направление и погнал снеговые тучи на восток.
Распахнулась дверь, и в кухню вошел Ноа. Я так обрадовалась ему, что решила на время забыть о тех подозрениях, которые у меня имелись на его счет. Между тем внутренний голос вещал мне, что я совсем не знаю Ноа и еще меньше знаю о том, каким ветром его занесло в нашу глушь. Разве что с его слов…
«Потом разберемся, — думала я. — Главное, он сдержал слово. Обещал прийти, чтобы меня проведать, — и пришел».
Когда Ноа увидел меня, его лицо расплылось в улыбке. Он подошел и стиснул меня в объятиях. Его щека была холодна и чуть кололась. За те пять часов, что мы не виделись, у него уже выросла щетина.
От Ноа привычно пахло седельной кожей и лошадьми, и этот запах, как и его объятия, успокаивал меня и вселял в душу покой и уверенность. Я была как дерево, отдыхавшее после бури, которая клонила его к земле и пыталась сломать.
— Неужели все спят? — шепотом спросил меня Ноа, ткнув пальцем в сторону опустевшей гостиной.
Этого я не знала. Знала только, что все разошлись по своим комнатам. С тех пор как у нас поселился Винсент, мои домочадцы уже не засиживались внизу и общих разговоров не вели.
— Надеюсь, — прошептала я ему на ухо. — Где ты был?
— На конюшне. Пока у вас гостит этот тип, я предпочитаю водить компанию с лошадьми. Кстати, Винсент поднялся к себе в комнату?
— Все уже разошлись и легли. Довольно рано по нашим меркам.
— Ну и хорошо, — сказал Ноа. — Главное, ты не заснула. Как ты себя чувствуешь? Как твоя скула?
Вместо ответа я его поцеловала. Губы у него были холодные, но я отогрела их поцелуями. Потом я отодвинулась и спросила:
— Ты можешь немного побыть со мной?
— Ничего лучшего я и желать не могу.
— Позволь мне в таком случае взять твое пальто.
Я стянула с его плеч дубленку и повесила на крюк рядом с дверью. Когда я снова повернулась к нему, то неожиданно рассмеялась. Просто так, без какой-либо особой причины — как говорится, от полноты чувств: уж очень я была рада видеть его на нашей кухне.
Ноа обхватил меня за плечи, и мы сомкнутым строем проследовали в гостиную, где плюхнулись на стоящий перед камином диванчик.
— Винсент сегодня во второй половине дня был на конюшне, — сказал Ноа, прижавшись щекой к моей.
— Я знаю. Он странный, да?
— По-моему, он просто псих.
— Бабушка уверена, что убийца — он.
— Между прочим, она тоже была на конюшне. Винсент несколько раз пытался с ней заговорить, но она все больше отделывалась молчанием. Потом она ушла, а Винсент подошел ко мне и попытался ущипнуть за задницу.
Я расхохоталась.
— Он в своем репертуаре!
— Когда же я ему сказал, чтобы он не смел меня хватать, и показал ему кулак, он оставил меня в покое и стал расхаживать по конюшне, взволнованно повествуя о жизни твоего семейства.
— Я видела его на кухне — еще до того, как он отправился на конюшню. Так вот, должна тебе сказать, что он тогда находился под кайфом.
— И на чем же он сидит?
— На кокаине.
— Откуда ты знаешь?
— Я же все-таки врач. У него зрачки были с булавочную головку.
— Извини. Как-то упустил из виду, что ты разбираешься в таких вещах.
— Я основываюсь не только на своих наблюдениях: у него в комнате кокаин.
— Господи, Бретт. Вам всем надо быть осторожнее — это же настоящий маньяк.
— С чего ты взял? Чего такого он тебе наговорил?
Ноа покачал головой.
— Тебе это не понравится. Когда я ему сообщил, что не желаю слушать его брехню, он заткнулся и стал дюйм за дюймом обыскивать конюшню. Все с ног на голову поставил: разыскивал завещание твоего отца, рылся в кормушке и сено ворошил. Я даже не пытался его остановить: уж больно странный у него был вид — как у самого настоящего шизика.
— Винсент уверен, что завещание спрятано где-то на ферме. В нем же сказано, что отец оставляет все свое состояние Райану. А состояние это, если, конечно, верить Винсенту, исчисляется суммой в несколько миллионов.
— Он мне об этом рассказал. Обыскав конюшню и ничего не обнаружив, он присел передохнуть на скамейку и сказал, что документ скорее всего находится у тебя.
— У меня? Он указал на меня?
— Да.
У меня от страха вспотели ладони.
— Он говорил тебе, что Райан заложил ферму? — спросила я, стараясь не выказывать свой испуг.
Ноа кивнул и с сочувствием посмотрел на меня.
— Мне искренне жаль, что твой брат так поступил, Бретт.
Мне, признаться, не очень хотелось развивать эту тему.
— Моя бабушка не желает об этом и слышать. Она уверена, что найдет завещание Эдварда. Она думает, что Райан унаследует деньги отца и выкупит закладную на ферму. Винсент же будет признан убийцей и арестован.
— Бретт, у Винсента есть пистолет.
— С чего ты взял?
— Я сам его видел. Он лежал в его пальто. Похоже, это «кольт» калибра девять миллиметров.
— Он угрожал тебе оружием? — спросила я.
— Вынимал при мне свою пушку и проверял обойму. Пистолет заряжен, Бретт. Винсент, конечно, стволом в меня не тыкал, но определенно хотел дать понять, что он вооружен.
Я почувствовала, что еще немного — и мне станет дурно. Овладев собой, я мрачным голосом произнесла:
— Не нравится мне все это. Ох как не нравится.
Я не знала, что делать. На минуту мне пришла в голову безумная мысль схватить свое ружье, ворваться к Винсенту и потребовать, чтобы он убирался из дома и шел ночевать на конюшню. Там было сравнительно тепло, и он бы не замерз. Этот план, однако, не учитывал главного: реакции Винсента. Вдруг он начал бы стрелять? Я одумалась и решила пока Винсента не трогать. Попытка вооруженного вмешательства с моей стороны могла принести куда больше вреда, чем пользы.
Ноа крепко обнял меня и прижал.
— Могу я остаться у тебя на ночь?
Я сразу же вспомнила об Эми. Она ни за что не простит меня, если застанет с Ноа в постели. Я покачала головой и прижалась щекой к его груди.
— У меня сегодня был трудный день…
— Нам необязательно заниматься чем-то таким… Просто я буду гораздо лучше себя чувствовать, если мы будем лежать в одной постели.
Про себя я усмехнулась: не могла себе представить, что мы с Ноа будем лежать бок о бок и ничем «таким» не заниматься. «Нет, это невозможно, — подумала я. — Уж слишком велико искушение».