— Да, сэр. — На пороге кабинета вырос старшина.
— Передайте адмиралу Подулски на «Констелейшн»: «Зелёная олива».
— Слушаюсь, сэр.
— Пусть приготовят мой автомобиль, затем свяжитесь с Анакостией. Мне понадобится вертолёт минут через пятнадцать.
— Будет исполнено, адмирал.
Вице-адмирал Военно-морского флота США Уинслоу Холланд Максуэлл встал из-за стола и вышел через боковую дверь кабинета в коридор кольца "Е" здания Пентагона. По пути он заглянул в кабинет, находящийся в той части здания, которая была отведена для военно-воздушных сил.
— Гэри, нам понадобится транспортный самолёт, о котором мы с тобой говорили.
— Он будет наготове, Голландец, — ответил генерал, не задавая лишних вопросов.
— Сообщи подробности моему помощнику. Сейчас я уезжаю, но буду звонить ему каждый час.
— Так точно, сэр.
Лимузин Максуэлла стоял у выхода на реку Потомак. За рулём сидел главный старшина.
— Куда прикажете, сэр?
— Анакостия, чиф, вертолётная площадка.
— Слушаюсь. — Главный старшина отпустил педаль сцепления и направил лимузин в сторону реки. Он не знал, в чем дело, но не сомневался, что предстоит нечто важное. Старик сбежал по ступенькам с такой лёгкостью, что это напомнило главному старшине его дочку, спешившую на свидание.
Келли снова передвигался по лесу, стараясь быть неслышимым и невидимым, что он делал на протяжении последних недель. Своё оружие он разместил в соответствующих местах маскировочного комбинезона, хотя очень надеялся, что ему не придётся сделать ни единого выстрела. Основным оружием был автомат CAR-15 — уменьшенный вариант боевого М-16. Пистолет девятимиллиметрового калибра с глушителем помещался в наплечной кобуре, но главным в его оснащении было радио; во время операции «Зелёный самшит» у него будут с собой два одинаковых приёмопередатчика — на случай, если один из них откажет, — а также пищевой паек, вода и карта, плюс запасные батарейки для радио. Общий вес составляет двадцать три фунта, не считая специального снаряжения, необходимого для высадки и подхода к цели. Таким образом, вес не был слишком уж большим, и Келли убедился, что может передвигаться по лесу и холмам, не замечая его. Он двигался быстро и неслышно для мужчины его размеров. Чтобы двигаться неслышно, важно было выбирать место, куда ставить ногу, поворачиваться и наклоняться, проскальзывая между ветками, с одинаковым вниманием наблюдая за грунтом и за местностью вокруг.
Перетренировка, напомнил себе Келли. Нужно меньше напрягаться. Он выпрямился и пошёл вниз по склону холма, повинуясь инстинкту.
В лагере находились небольшие группы морских пехотинцев, ведущих самостоятельные занятия, повторяя снова и снова поставленные перед ними задачи. Капитан Элби инструктировал экипажи вертолётов. Келли приблизился к посадочной площадке, когда на неё приземлился синий вертолёт военно-морского флота и по трапу спустился адмирал Максуэлл. Совершенно случайно Келли оказался первым, кто встретил его. Он сразу понял смысл и значение прибытия адмирала, ещё до того как кто-нибудь успел произнести хотя бы слово.
— Отправляемся?
— Сегодня вечером, — подтвердил кивком Максуэлл. Несмотря на энтузиазм и на то, что он ожидал этого, по спине Келли пробежал, как всегда, холодок. Учебные штурмы кончились. Теперь предстоит настоящее дело. Жизни всех остальных будут зависеть от него. Он обязан выполнить свою задачу. Ну что ж, сказал он себе, я знаю, как это сделать. Келли ждал у вертолёта, пока Максуэлл направился к капитану Элби. Тут же подъехал штабной автомобиль генерала Янга. Они обменялись приветствиями, и Келли увидел, как изменилась осанка капитана Элби, когда он узнал о начале операции, — он выпрямился и расправил плечи. Вокруг собрались морские пехотинцы, реакция которых была на удивление сдержанной и прозаичной. Они обменивались взглядами, выражающими едва ли не сомнение, однако скоро их сменили твёрдые уверенные кивки. Все ясно, дана команда на проведение операции. Сообщив об этом, Максуэлл вернулся к вертолёту.
— Вижу, что вам нужно это короткое увольнение.
— Вы обещали мне, сэр.
Адмирал похлопал Келли по плечу и сделал жест в сторону вертолёта. Поднявшись внутрь, они надели головные телефоны, пока экипаж прогревал двигатель.
— Сколько у меня времени?
— Нужно вернуться на базу до полуночи. — Пилот вертолёта посмотрел на адмирала. Максуэлл показал ему, чтобы он пока не взлетал.
— Все ясно, сэр. — Келли снял наушники и спрыгнул из вертолёта. Рядом стоял генерал Янг.
— Голландец предупредил меня об этом, — неодобрительно заметил Янг. По выражению его лица было ясно, что поступать так перед началом операции не принято. — Что вам нужно?
— Пусть меня отвезут к яхте, там я переоденусь, потом мне нужно попасть в Балтимор. Оттуда я приеду сам.
— Послушайте, Кларк...
— Генерал, я принимал участие в планировании этой операции. Я буду первым у лагеря и покину его после всех. — Янг хотел выругаться, но сдержался. Вместо этого он показал своему шофёру на Келли.
Через пятнадцать минут Келли оказался в иной жизни. После того как он покинул «Спрингер», стоящий у пирса для гостей, мир для него остановился, он вернулся в прошлое. Теперь время снова пошло, пусть ненадолго. Он быстро осмотрел яхту, убедился, что начальник порта присматривает за ней, принял душ, надел штатскую одежду и вернулся к автомобилю генерала Янга.
— Едем в Балтимор, капрал. Впрочем, я сделаю вашу задачу попроще. Отвезите меня в аэропорт. Там я возьму такси.
— Ясно, сэр, — произнёс водитель, отвечая мужчине, уже успевшему погрузиться в сон.
— О чем же шла речь, мистер Макензи? — спросил Хикс.
— Они одобрили операцию, — ответил специальный помощник по национальной безопасности, подписывая одни документы и ставя свои инициалы на других для различных официальных архивов, в которых будущие историки обнаружат его имя как второстепенного игрока, принимавшего участие в великих событиях своей современности.
— Вы не можете сказать какую?
Какого чёрта, подумал Макензи. У Хикса есть допуск, и потому специальный помощник мог продемонстрировать перед кем-то свою весомость. Две минут спустя он рассказал Хиксу об основных направлениях операции «Зелёный самшит».
— Сэр, но ведь это вторжение. — напомнил ему Хикс, спокойно и рассудительно, несмотря на струйки холодного пота, стекающие по спине и комок в желудке.
— Полагаю, что они могут так подумать, однако я придерживаюсь другой точки зрения. Насколько я припоминаю, они вторглись в три суверенные страны.
— Но мирные переговоры — вы сами говорили об этом! — В голосе Хикса звучала настойчивость.
— Да наплевать на эти переговоры! Чёрт возьми, Уолли, там наши люди, американские офицеры, и то, что им известно, жизненно важно для национальной безопасности. К тому же, — на его лице появилась улыбка, — я помог убедить Генри в необходимости этой операции. — Если она закончится успешно... подумал Макензи.
— Но...
Макензи поднял голову. Неужели этот мальчишка не понимает?
— Но что, Уолли?
— Это опасно.
— Война — вообще опасное дело, неужели ты не знаешь?
— Сэр, насколько я понимаю, мне разрешено быть откровенным у вас в кабинете?
— Конечно. Уолли. И будь откровенен.
— Переговоры о мире находятся сейчас на весьма деликатном этапе...
— Мирные переговоры всегда очень деликатны. Верно? Продолжай, — заметил Макензи, получая немалое удовлетворение от своих педагогических наставлений. Может быть, ему удастся чему-нибудь научить этого юнца.
— Сэр, мы потеряли уже слишком много людей. И убили больше миллиона вьетнамцев. И ради чего? Разве мы чего-нибудь достигли? Или кто-нибудь извлёк из того пользу? — голос Хикса звучал почти умоляюще.
В этих доводах не было ничего нового, и Макензи устал отвечать на них.
— Если ты хочешь, чтобы я объяснил, как мы вляпались в это дерьмо, Уолли, то напрасно тратишь своё время. Ситуация была безнадёжной с самого начала, но это начала не теперешняя администрация. Когда нас избирали, то нам поручили покончить с этим раз и навсегда, убраться к чёртовой матери из Вьетнама.
— Совершенно верно, сэр, — согласился Хикс. — Это и есть моя точка зрения. Но проведение такой операции ухудшит наши шансы на окончание войны. Мне кажется, что это ошибка, сэр.
— О'кей. — Макензи успокоился и снисходительно посмотрел на своего помощника:
— Твоя точка зрения может — нет, я буду щедрым — имеет право на существование. Но как относительно военнопленных, Уолли?
— Они поставили на карту свои жизни — и проиграли, — ответил Хикс с хладнокровием молодости.
— Ты знаешь, подобная независимость во взглядах может произвести впечатление, но только не на меня. Между мной и тобой, Уолли, есть разница — мне приходилось воевать, а тебе нет. Ты никогда не служил в армии, Уолли. Очень жаль. Служба в армии могла бы тебя кое-чему научить.
Хикс искренне не мог понять, какое отношение к делу имеет то, служил он в армии или нет.
— Не знаю, чему это могло бы меня научить, сэр. Я не смог бы закончить университет.
— Жизнь — это не просто книга, сынок, — произнёс Макензи, добавив это обращение, чтобы придать своим словам теплоту. Однако вместо этого фраза прозвучала как-то снисходительно. — В реальной жизни у людей в жилах течёт кровь. У них есть чувства, мечты и семьи. У них есть жизнь. В армии, Уолли, ты узнал бы, что люди могут и не походить на тебя, но все равно остаются людьми, и раз ты служишь в нашем правительстве, представляющем интересы людей, было бы неплохо, если бы ты запомнил это.
— Да, сэр. — Что ещё мог он сказать? Хикс понимал, что не сможет взять верх в подобном споре. Проклятье, ему так нужно поговорить с кем-нибудь об этом.
— Джон! — Две недели ни слуху, ни духу. Она боялась, что с ним что-то случилось, но теперь ей в голову пришла противоречивая мысль: вот он, живой и здоровый, а занимался, наверно, делами, о которых лучше не думать.