несколько раз затянулся табачным дымом. — Да, он испытывает ярость, но в чем причина этой ярости? Да потому что он не ожидал этого. Он не стал бы осуществлять какой-нибудь заранее подготовленный план в присутствии миссис Чарлз. По какой-то причине ему пришлось сделать что-то экспромтом, он не был готов к этому и потому пришёл в ярость. Кроме того, убийца отпустил её — отпустил её, зная, что она видела его.
— И все-таки вы не сказали...
— Это — опытный боец, прошедший школу боевых действий. И очень сильный физически. Значит, он моложе нас с вами и прекрасно подготовлен. Служил в подразделении «рейнджеров», «зелёных беретов» или в другом, не менее элитном.
— Тогда почему он здесь?
— Вот этого я не знаю. Вам придётся спросить его самого. Но вы столкнулись с человеком, который не совершает необдуманных поступков. Он не торопится, выслеживает своих жертв, выбирает одно и то же время суток — когда они устали, когда движение на улицах стихает, и потому шансы, что его кто-нибудь заметит, сводятся к минимуму. Он не грабит их. Может быть, он и берет у них деньги, но это не одно и то же. А теперь расскажите мне о сегодняшнем убийстве, — произнёс Фарбер мягким, но недвусмысленным голосом.
— Фотографии перед вами. На втором этаже мы обнаружили целую сумку денег. Ещё не успели пересчитать, но там не меньше пятидесяти тысяч долларов.
— Деньги, вырученные от продажи наркотиков?
— Мы так думаем.
— В доме был кто-нибудь ещё? Он похитил их?
— Судя по всему, ещё двое. Наверняка один мужчина и, может быть, женщина.
Фарбер кивнул и сунул в рот трубку. Наступило короткое молчание.
— Тогда одно из двух. Или там находился человек, за которым он все время охотился, или это ещё один шаг по пути к иной цели.
— Значит, все торговцы наркотиками, которых он убивал, — это тоже камуфляж.
— Двое первых, которых он связал перед смертью...
— Да, конечно, он сделал это, чтобы что-то у них узнать. — На лице Райана появилась недовольная гримаса. — Конечно, нам следовало сразу подумать об этом. Только их он убивал не на улице. Он спрятал их под аркой, чтобы у него было больше времени для допроса.
— Легко быть крепким задним умом, — напомнил ему Фарбер. — Не стоит из-за этого расстраиваться. В тот раз все указывало на простое ограбление и в вашем распоряжении ещё не было никакой дополнительной информации. А теперь, когда вы пришли сюда, у вас много других сведений. — Психиатр оперся о спинку кресла и улыбнулся, глядя в потолок. Ему нравилось играть детектива. — До этого момента, — он постучал пальцем по последней фотографии, — вы мало что знали. Лишь после случившегося сегодня утром все прояснилось. Убийца хорошо знаком с оружием и владеет тактическими приёмами. Проявляет поразительную выдержку. Он выслеживает свои жертвы, как охотник оленей. Меняет МО, чтобы запутать полицию, но сегодня он допустил ошибку. Он позволил себе проявить немного эмоций, потому что воспользовался — На этот раз намеренно — боевым ножом и продемонстрировал подготовку тем, что вытер лезвие сразу после убийства.
— Но вы утверждаете, что он не сумасшедший?
— Нет, разумеется. Сомневаюсь, что он имеет какие-нибудь отклонения в психике, однако в своих действиях он определённо преследует какую-то цель, опираясь на колоссальную для него мотивацию. Такие люди во всем подчиняются требованиям дисциплины — подобно вам и мне. Эта дисциплина проявляется в том, как он действует, а вот его ярость видна в том, почему он убивает людей. Что-то заставило этого человека, подтолкнуло его на этот путь.
— "Мадам..."
При этом слове Фарбер встрепенулся.
— Ну конечно! А вы проницательны, лейтенант! Так почему же он не устранил её? Она единственная известная нам свидетельница. Более того, он вежливо говорил с ней. Отпустил её... очень интересно... впрочем, это мало что даёт нам.
— За исключением того, что теперь можно утверждать: он убивает не ради удовольствия.
— Совершенно верно, — кивнул Фарбер. — Все его действия направлены к определённой цели. Кроме того, в его распоряжении отличная специальная подготовка, и он пользуется ею для проведения своей операции. Это действительно операция. Да, лейтенант, по улицам вашего округа бродит исключительно опасный хищник.
— Он охотится только за людьми, связанными с торговлей наркотиками. Это очевидно, — заметил Райан. — Тот — или те двое, — кого он похитил...
— Если среди этих двоих есть женщина, то она уцелеет. Мужчина — нет. По состоянию его тела мы сможем определить, являлся ли он главной целью.
— Из-за проявления ярости?
— Это будет очевидным. И вот что ещё — если ваша полиция разыскивает этого человека, не забывайте, что он владеет оружием практически лучше всех. Он будет выглядеть безобидным. Постарается избежать столкновения. Он не хочет убивать невинных, иначе убил бы миссис Чарлз.
— Но если мы загоним его в угол...
— Ни в коем случае не допускайте этого.
— Ну, как устроился? — спросил Келли.
Декомпрессионная камера была одной из нескольких сотен, изготовленных на механическом заводе хьюстонской фирмы «Дийкстра Фаундри энд Тул компани, инк.», штат Техас, — по крайней мере, так было написано на металлической табличке, прикреплённой к стальному цилиндру. Эта камера, сделанная из высококачественной стали, была предназначена для воспроизведения давления воды, которому подвергается ныряльщик с аквалангом. На одном конце камеры находилось маленькое — десять на десять сантиметров — окно с тройными прозрачными панелями из плексигласа. У камеры был даже крохотный воздушный шлюз для передачи внутрь таких Предметов, как пища или вода, а в самой камере находилась двадцативаттная лампочка для чтения. Под стальным цилиндром располагался мощный компрессор с бензиновым двигателем, которым можно было управлять с откидного сиденья, наблюдая за двумя манометрами. На одном виднелись концентрические круги, размеченные в миллиметрах и дюймах ртутного столба, которые показывали давление внутри камеры в трёх системах единиц — фунтах на квадратный дюйм, килограммах на квадратный сантиметр и в барах, то есть единицах нормального атмосферного давления, равняющегося 14, 7 фунта на квадратный дюйм. Циферблат второго измерительного прибора показывал соответственно глубину, как в футах, так и в метрах. Каждые тридцать три фута погружения увеличивали давление внутри камеры на одну атмосферу, на 14, 7 фунта на квадратный дюйм или на один бар.
— Послушай, если тебя что-нибудь интересует, спрашивай… — донеслось из динамика системы связи с находящимся внутри камеры микрофоном.
— Я не сомневался, что мы найдём общий язык. — Келли дёрнул за трос. Заработал мотор, вращающий компрессор. Прежде всего он проверил, закрыт ли клапан стравливания воздуха, расположенный рядом с манометрами. Затем открыл кран, подающий воздух внутрь камеры от компрессора, и увидел, как стрелки на приборах начали медленно вращаться по часовой стрелке.
— Ты умеешь плавать? — спросил Келли, глядя в окошко.
Билли дёрнулся от беспокойства.
— Что — эй, послушай, не топи меня! Пожалуйста!
— Не бойся, этого не случится. Итак, ты умеешь плавать?
— Да, конечно.
— А нырять с аквалангом? — задал следующий вопрос Келли.
— Нет, не умею, — донёсся растерянный ответ.
— Ну что ж, сейчас ты поймёшь, как чувствует себя ныряльщик. Открой рот и делай глотательные движения, чтобы привыкнуть к давлению, — посоветовал ему Келли, наблюдая за тем, как стрелка, указывающая «глубину», миновала отметку тридцать футов.
— Послушай, почему ты не задаёшь своих идиотских вопросов, а?
Келли выключил интерком. В голосе, доносящемся из динамика, было слишком много страха. Келли не любил причинять людям боль и беспокоился из-за того, что у него возникает жалость к Билли. Когда «глубина» достигла отметки сто футов, он закрыл кран, через который в камеру подавался воздух, но решил не выключать мотор. Пока Билли привыкал к повышенному давлению, Келли нашёл шланг и присоединил его к выхлопной трубе двигателя, а другой конец вывел наружу, чтобы окись углерода не поступала в бункер. Келли действовал по памяти, и это беспокоило его. Сбоку на камере имелась инструкция, но она была слишком краткой, советуя обратиться к детальному наставлению для ныряльщика, которого у Келли не было. Последнее время он мало нырял на большую глубину, если не считать руководства группой ныряльщиков, срезавших повреждённую нефтяную платформу в Мексиканском заливе. Келли провёл час, наводя порядок в мастерской, вспоминая время, проведённое с Пэм на острове, и гнев его все время возрастал, но теперь он держал себя в руках. Наконец он вернулся к своему откидному сиденью.
— Как самочувствие?
— Что ты от меня хочешь? — Голос Билли звучал как-то испуганно.
— Будешь отвечать на вопросы?
— Что угодно, только выпусти меня отсюда!
— Тогда хорошо. — Келли взял блокнот. — Тебя когда-нибудь арестовывали. Билли?
— Нет. — В голосе послышалась гордость. Отлично, подумал Келли.
— Служил в армии?
— Нет. — Надо же, какой глупый вопрос.
— Значит, ты никогда не был в тюрьме, у тебя не брали отпечатки пальцев, ничего такого?
— Никогда. — Келли увидел в окошко, что Билли отрицательно покачал головой.
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
— Но это так!
— Да, пожалуй, ты действительно говоришь правду, но я хочу убедиться в этом, понимаешь? — Келли протянул левую руку и повернул кран на клапане отлавливания воздуха. Воздух со свистом рванулся из камеры. Келли не сводил взгляда с манометра.
Билли не знал, чего ожидать, и происшедшее оказалось для него неприятным сюрпризом. В течение предыдущего часа он находился в атмосфере, где давление в четыре раза превышало нормальное. Тело Билли адаптировалось к нему. Воздух, вдыхаемый лёгкими, под повышенным давлением проник в кровеносную систему, и теперь все его тело испытывало давление 58, 8 фунта на квадратный дюйм. Пузырьки газа, главным образом азота, растворились в системе кровообращения, и когда Келли стравил воздух из камеры, эти пузырьки начали расширяться. Ткани, окружающие расширяющиеся газ