На берегу между тем происходила какая-то возня. Толик шумно спорил с Жекой.
– Ты же не только халявщик, ты же нищеброд. Куда ты денешься? – доносилось снизу.
– Я халявщик? – отвечал в ответ Жека, – да пошел ты… Ветер уносил его злые слова в море.
– Когда проголодаешься, – возвращайся, – хохотал в ответ Толик.
Он кричал еще что-то, но Жека его не слушал. Он вдруг ринулся к халабуде, вытащил оттуда рюкзак, и, запихав в него свои пожитки, решительно зашагал к тропинке. У тропы он обернулся и крикнул:
– Кто-то пойдет со мной? Или вам жратва дороже? Ну и сидите на цепи.
– Брось ты, Жека. Оставайся, – донесся тоненький голосок Каши.
– А что, идите, кто хочет. Мне дешевле будет. – Толик обвел взглядом свою компанию.
– Долой эксплуататоров! – крикнул Монгол с обрыва. – Жека, пошли с нами! Мы тоже уходим.
Жека приветственно махнул им рукой и через минуту появился на поляне.
– Что, поссорились? – спросил Том.
– Этот упырь вообще концлагерь устроил. Туда не сходи, этого не возьми. – Жека бросил рюкзак на землю. – В Киеве был сосед как сосед, почти друг даже. А тут раскрылся… Как людей власть меняет.
– Друзья познаются в Крыму, – вставил Веня.
– И враги тоже.
– А что случилось?
– Та ничего. Просто у кого деньги, тот и прав. – Жека усмехнулся. – А деньги остались только у Толика. Вот мы и ходим туда, куда он, и делаем то, что он хочет. Почему? А просто жрать хочется! А, главное, я вообще не понял, как это произошло! Как-то плавно, незаметно. Вроде когда уезжали, то друзьями были, а тут постепенно стали вроде как холопы.
Короче, мы с Кашей, чтобы развеяться, его брата подговорили: Колян, твои деньги – наша экскурсия. Повезем тебя на Поляну Сказок. Только Толику не говори, а то не пустит. Тот загорелся. Он совсем зеленый еще, но зато с деньгами. И все ему интересно, все посмотреть хочет, а мы сидим тут на приколе, как суслики, потому что Толик деньги экономит.
Вчера решили ехать. Пока дождались, когда Толик проснется, когда в Гурзуф свалит, – уже полдня прошло. Пока наверх выбрались, пока доехали, – уже поздно было, «Поляна» закрылась. Но мы-то уже приехали, и, чтобы не обламываться, через забор перелезли. А там красиво. Парк крутейший. Растения всякие, тропинки, статуи деревянные, зеркала кривые прямо на улице стоят. Мы ходим себе, кривляемся. А тут – бац! Из-за угла медведь выходит. Самый настоящий бурый медведь. Здоровый такой, сволочь. Смотрит на нас своими мелкими глазками, и о чем-то явно плохом думает. А Каша возьми и заори: «Ой, какой хороший мишенька пришел!» Тот услышал, и навстречу. Может, ручной, может, нет. Как-то не очень хотелось вникать, что у него там в башке, – мы на тапки нажали, и через забор. Вот и вся история. Толик, конечно, узнал все вечером, и давай орать: «Почему не сказали? А если бы медведь Коляна задрал?» И ведь не в брате дело. Ему просто обидно, что он главный, а его не позвали. Без него, кормильца, поехали. Ну, там, слово за слово, – а вы кто такие? А я вас содержу!
В этот момент на поляну поднялась Каша.
– Жека, я с тобой. Ты куда сейчас? – сказала она.
– Еще не знаю, – он повернулся к Тому. – А вы куда?
– Мы в Партенит, приятеля нашего проведать.
– В Партените делать нечего. Там и стать негде. Мы, наверное, в Лисью Бухту поедем. Или на Чуфут-Кале.
Вскоре на поляну поднялись еще двое Жекиных спутников.
– Он там вдвоем с братом остался.
– Ну и флаг ему в голову, – Жека совсем просветлел.
– И генератор на шею, – заржал Монгол.
– А что мы есть будем? – спросила Каша.
– Еще не знаю, – ответил Жека. – Крым прокормит.
Солнце перевалило к вечеру, когда Том, Монгол и новоприбывшие гуськом потянулись по обрыву к Гурзуфу.
– Верной дорогой идете, товарищи! – крикнул Веня им вслед. – Только сдается мне, что в другую сторону…
Уже на берегу Том повернулся, бросил последний взгляд на море, на обрыв, где они жили. На берегу, у горы хлама виднелась крохотная фигурка Толика.
– А может, вернетесь? – Монгол напустил на себя сочувственной серьезности. – Харчи, как-никак. Койко-место.
– Я даже знаю, что он скажет. Пацаны, да чего вы, я ж пошутил, – сказала Каша.
– Не, я зуб даю, он до сих пор не верит, что мы уйдем, – ответил Жека. – А как вернемся, то скажет: ненадолго вас хватило. Нет уж, лучше с голоду сдохнуть.
Наконец, они выбрались на трассу, попрощались с киевлянами и зашагали на восток.
– Пока! На повороте на Артек слева шелковица, – крикнул вслед Жека. – Пожрите там, за нас.
Шагалось легко и радостно. Еще бы, ведь впервые за все путешествие у них была более-менее ясная цель. Был адрес, и даже кое-какая еда.
Его дворцы в столицах.
Его Артек – в Крыму.
Все будущее мира
Принадлежит ему!
Он честен и бесстрашен
На суше и в воде —
Товарища и друга
Не бросит он в беде, —
громким пулеметным речитативом звенел всплывший в Томовой памяти детский стишок.
Они шли друг за другом, прижимаясь то к неровному бордюру трассы, то к каменному, поросшему елками парапету. Совсем рядом неслись, обгоняя их, троллейбусы, автобусы, грузовики. Впереди, дыбясь крутыми склонами, зеленел запретный Аюдаг. Он медленно менял форму, медленно превращаясь из узнаваемого мишки в высокий холм, а затем в усеченную, приплюснутую сверху пирамиду.
– Смотри, посох. – Том поднял с обочины ровную длинную палку охристого цвета.
Монгол взял посох, понюхал.
– Можжевеловый.
Посох был действительно добротный. По нему тянулась вязь сложного узора из трав и непонятных значков.
– Это знак судьбы. Судьба указывает нам на долгую дорогу! – сказал Том.
– Ну ее к Тому, эту дорогу. Надоело, – ответил Монгол. – Это я не про тебя.
У остановки они остановились передохнуть. Сразу за ней, к подножию Медведь-горы, вела разбитая грунтовка, которая терялась в ближайшем винограднике.
Монгол сел на асфальт, не спеша расшнуровал свой успевший протереться кед и вытряхнул камушек.
– Сколько нам еще?
– Не знаю. Наверное, полпути прошли. – Том поднял глаза, посмотрел на обрывистый склон горы. – Раз остановились, – пошли хоть виноград пощипаем.
Виноград оказался вкусным, сочным, спелым. Наевшись до отвела, они развалились на земле, лениво глазея на живописный, заваленный внизу огромными глыбами склон горы. До Партенита было рукой подать, и они не спешили.
– Крутая гора, – наконец сказал Том, громко выплевывая виноградную косточку.
– Ага, – поддакнул Монгол.
– Прикинь, на нее раньше пионеры ходили, а теперь она только для богатых детей. Обидно.
– Что, залезть хочешь? – усмехнулся Монгол.
– Еще не знаю.
– Мне Ивана хватило.
– Так то Иван. К тому же там целое плато. А тут – так, холмик в полкилометра.
– Не, нафиг! – снова фыркнул Монгол.
– Там Гуля была, – продолжал Том. – Пионерка какая-то забралась, а мы типа мимо прошли?
– Не, не полезу.
– Мы ж панки, Монгол.
– Сам лезь.
– Ну сам, так сам. Адрес я помню. В Партените встретимся, – с напускной безучастностью ответил Том.
– Ладно, счастливо. Тогда завтра, у Индейца, – так же холодно ответил Монгол. Он поднялся, сорвал гроздь винограда и, сунув ее в сумку, побрел к трассе.
«Надо было хотя бы про время договориться. – Том лениво смотрел ему вслед. – А толку? Откуда я знаю, когда спущусь?»
Все вышло как-то спонтанно, необдуманно. Только что они были вместе, и вдруг расстались. Без прощаний, без ничего. Даже припасы не поделили. У Тома оставались хлеб, крупа и спирт. Монгол забрал воду и спички.
«Без воды тяжело будет, но не бежать же теперь следом. Ладно, виноградом обойдусь, там делов-то. В два раза ниже Демерджи». – Том вернулся к винограду. Нарвав немного ягод, он побрел к подножию горы. И вдруг услышал сзади за спиной знакомый голос.
– Стой, Конюхов!
Том остановился.
– Вот все у нас не как у людей. Даже на гору через зад лезем. – Монгол как ни в чем не бывало озабоченно глядел вверх. – Я тут подумал, а вдруг ты опять потеряешься?
– Зато дождя над ней точно не будет, – как ни в чем не бывало ответил Том, быстро подумав про себя: «Вот Монгол! Я бы так не смог».
Скрывая радость, он отвернулся от приятеля, старательно делая вид, что оценивает высоту горы. – В конце концов это просто куча земли. Спустимся с нее прямо в Партенит.
Разбитая дорога вела к подножию Аюдага. Справа виднелись чахлые полузаброшенные виноградники, слева – какие-то дачные заборы.
– Хутор Полудневка, – громко прочитал Монгол.
Гора будто подобралась в высоту, сжалась с боков. Дорога свернула вправо, а они двинулись напрямик, через кусты и кривые одичавшие деревца, обходя огромные, явно скатившиеся сверху темно-бурые камни, пока не уперлись в пыльную осыпь щербатого склона.
Монгол обернулся.
– Солнце садится, – сказал Монгол. – Можем не успеть.
– Сегодня сядет, – завтра встанет. Наверху переночуем, – беззаботно ответил Том и, не оглядываясь, полез вверх.
Подъем был не таким уж крутым, хотя и сыпучим. Хватаясь за кусты и камни, они быстро поднимались вверх.
– Смотри, опять закат. – Том показал на желтый диск вечернего солнца. Оно снова появилось над высоким плоскогорьем за спиной.
– Ага, романтика. Так можно встречать его бесконечно.
– А если очень быстро лезть, то его до утра поднять можно, – засмеялся Том.
Пока они отдыхали, солнце село опять. Они вновь догнали его, хотя уже совсем выбились из сил. Подъем становился все круче. Вокруг быстро темнело.
Хватаясь за ветки, они медленно и упорно карабкались вверх. Тому сильно мешал посох, который он был вынужден держать в руке. Но выкидывать его было жалко. Подтянув ремень сумки, он заткнул посох за спиной и, наконец, освободил руку.
– Я буду царь горы! – Монгол обогнал Тома. Из-под е