Влево и вправо от полянки уходили две тропы, а прямо внизу виднелась зажатая между двумя вертикальными скалами узкая и совершенно дикая бухта. Там, у покрытого сыпучими валунами склона, призывно плескалось синее-пресинее, чистое, нетронутое и оскорбительно мокрое море. Оно казалось неожиданно близким – только руку протяни.
– Море! И – никого!
– Влево или вправо? – засмеялся Монгол, кивнув на тропы, и они, не сговариваясь, побежали по камням прямо вниз.
Со спуском творилось что-то непонятное. Море было вроде бы совсем рядом, но они спускались, спускались, спускались… А оно все так же синело внизу, – только совсем чуть-чуть увеличился белый прибой.
Том остановился, глянул вверх. Они спустились метров на сто.
– Это обман зрения! Здесь же все относительно: камни, берег, море, деревья.
– Угу, – тревожился Монгол. – Медведь нас развел. Нам еще назад карабкаться, а солнышко уже того.
Действительно, они рассчитывали на менее сложный и долгий спуск. Их полуторалитровая бутылка воды уже кончалась, а во фляге было и того меньше. Чтобы укрыться от солнца, они старались идти по краю бухты, в несмелой тени невысокого каменного откоса. Тома подташнивало. Он всматривался в прибой, пытаясь угадать, сколько еще до берега. Наконец стал слышен его шум, а у волн появились брызги.
Грязные, уставшие, с саднящими от пота царапинами, они с наслаждением бросились в прохладную воду. Тому показалось, что она зашипела вокруг его раскаленного тела.
Они долго сидели в воде, стараясь не думать об обратном подъеме. Безжалостное солнце будто прилипло к зениту. Оно немилосердно жгло макушку, и спрятаться от его жестоких лучей можно было лишь под водой.
– Слушай, а зачем нам до тропы на самый верх лезть? Нам же все равно в Партенит. Может, за этой стеной тропа есть? – Том кивнул на отвесную скалу, которой оканчивалась бухта.
– Может, – согласился Монгол.
Намотав на голову смоченные в море футболки, они полезли вверх, пока не достигли того места, где можно было перемахнуть через стену. За ней открылась точно такая же небольшая бухта-близнец. Противоположная ее сторона ограничивалась такой же каменной стеной.
Не спускаясь, они прошли по склону бухты. От камней поднимался жар, будто они шли по краю огромной сковороды. Футболки на голове быстро высохли.
– Надо одеться. Сгорим.
Они вновь перемахнули через стену-скалу, но и за ней их ждала такая же бухта. Но на этот раз внизу, на берегу, стояли две палатки.
– Смотри! Живые люди!
Обрадовавшись, они вновь запрыгали по валунам к морю, и вскоре уже стояли около ближайшей из палаток.
– Эй, есть кто живой? – осторожно спросил Монгол, с восхищением разглядывая выгнутые дугой пластиковые штанги, растягивающие палатку без традиционных советских опор у входа. Покатые, с блестящими колышками, они смотрелись на диком пустынном пляже как инопланетные корабли.
– Импортная.
В палатке раздалось шуршание, тихий шепот. Затем откинулся полог, и из нее вылезла ослепительно красивая блондинка. Она была так прекрасна, будто сошла с эротического плаката. Сделав ладонь домиком от солнца, она удивленно смотрела на них и молчала. Миниатюрный купальник тщетно пытался скрыть выдающийся, ровно загорелый бюст. Огромные глаза застенчиво хлопали длинными ресницами.
«Голову, что ли, напекло», – сглотнул Том, прикрывая свисающий на груди лоскут грязной футболки, глянул на Монгола. Судя по его открытому рту, тот видел то же самое.
Тут в палатке снова раздался какой-то шорох, и следом вылезла такая же ослепительная брюнетка. Лоснящиеся, накрашенные девушки молча и несколько испуганно рассматривали незваных гостей.
– А вы кто? – наконец спросила очаровательная блондинка.
– Здравствуйте, девушки, – бодро сказал Монгол. – Мы известные путешественники. Покорители гор и перевалов.
Тут открылась вторая палатка, и из нее выбрались два накачанных мужика. Здоровые, как быки, выглядели они неприветливо. Друзья с недоумением таращились на их совершенные тела. Грязные, в разорванных о колючки футболках, они словно попали в какой-то голливудский фильм про идеальных людей.
– Чего надо? – хмуро спросил один из качков.
– У вас воды нет? – поинтересовался Том, размазывая по лицу грязную струйку пота.
– Воды нет, – с легкой брезгливостью ответил качок, картинно поглаживая красивый бицепс.
– Как же вы тут живете? Без воды?
– Нам каждый день на корабле завозят.
– А, ну тогда ладно, – сказал Монгол, как будто бы спустился только за этим. Они повернулись, и медленно потащились вдоль берега, к дальнему краю бухты.
– Эй! А вы откуда взялись? – крикнул вслед второй. – Нам тут полную дичь обещали.
– Оттуда! – Том ткнул пальцем то ли в небо, то ли в нависающую над бухтой, потрескавшуюся буханку горы.
– Мы первые, разведка, – серьезно добавил Монгол. – Там, сзади, целый отряд идет. Будут здесь лагерь ставить. Пионерский слет. Дружба народов. Но пасаран!
Идеальные люди ничего не ответили, и снова попрятались по палаткам.
Отойдя к самому краю бухты, друзья вновь полезли в море. Вода немного взбодрила прохладой, но никак не утолила жажду.
– Зачем ты их так? Они же теперь не расслабятся.
– Потому что воду зажали, мажоры гребаные. А эти качки вообще мне все настроение испортили, – ответил Монгол.
– Смотри, вон там, кажется, что-то съедобное. – Том выбрался из воды и поспешил к чему-то зеленеющему среди камней у самой кромки прибоя. Это казалась огромная кисть винограда. Виноград был крупный, породистый. Том не видел такого даже на гурзуфском базаре. Рядом с кистью блестела монетка.
– Ого, дойчмарка. – Том подбросил монетку в руке.
– Лучше бы это был стакан воды, – мрачно сказал Монгол, плавая на спине «звездочкой». – Виноград только в море помой. Может, эти граждане заразные какие.
Отдохнув, они снова полезли наверх, под скалой. Этот подъем окончательно выбил их из сил, тем более что за очередным скалистым гребнем вновь открылась такая же унылая и раскаленная на солнце бухта.
– Как будто по кругу ходим, – пробормотал Том.
– Берег нарезан как торт кусками. Водит нас медведь за нос, сволочь! – злился Монгол, отмахиваясь от мелких назойливых мушек. Их налетела откуда-то целая тьма. Они вились столбами над головой, лезли в глаза и рот, мешали дышать.
Тени совсем исчезли, воздух недвижимо стоял над раскаленными камнями. Солнце будто звенело в ушах. Гудела голова, перед глазами плыли красные круги.
– Надо опять купаться. А то помрем тут, на жаре, – пошатываясь, сказал Том, тоскливо глядя на склон, где высоко вверху зеленели деревья.
В изнеможении они спустились к морю, окунулись, укрылись на берегу под чахлым кустиком.
– Зато дождя нет, – мрачно усмехнулся Монгол, достал фляжку, поболтал ее. Воды оставалось пару теплых глотков. Он нехотя спрятал ее назад.
– Смотри, вон бутылка, – вяло сказал он. – По крайней мере здесь кто-то был.
– Она закрыта. Может, ее сюда морем выбросило?
Том нехотя встал, подошел к бутылке, посмотрел на свет.
– Слышь, она вся в тине. А внутри записка!
– Карта с кладом? – оживился Монгол.
– Щас поглядим! – Том с размаху разбил бутылку о камень, развернул большой листок.
– Что там? – Нетерпеливо спросил Монгол.
– «Юрий Куклачев и его кошки. Ялта-1992» – громко прочитал Том.
– А ты сокровищ ждал? – Монгол сплюнул, закрыл глаза.
Как ни странно, эта афиша здорово утешила обоих. Где-то далеко, за горячими камнями и высокими утесами существовал целый мир, где выступал Юрий Куклачев и его кошки. Там точно была вода, а неоспоримое доказательство их существования Том только что держал в руках.
Они давали надежду, что все не зря – нужно было лишь упрямо идти вперед.
Отдохнув, они вновь полезли вверх. Шатаясь, спотыкаясь, перемахнули через очередную скалу-стенку, глянули вниз, и обомлели, не веря глазам. Очередная бухта была гораздо просторнее предыдущих. Внизу, посреди пляжа стояли широкие, уставленные яствами столы. Вокруг столов, прямо на гальке, неторопливо танцевали мужчины в строгих костюмах и женщины в нарядных платьях. Играла музыка, кто-то пел в микрофон. Праздник был в разгаре.
Том не помнил, как спустился. Он обнаружил себя уже совсем рядом с отдыхающими.
– Смотрите, туристы! – радостно засмеялся какой-то мужик. Он был будто окружен красным ореолом раскаленного марева.
– Люди! Дайте воды, – сквозь гул в ушах услышал Том свой хриплый голос.
Веселый мужик, по виду тамада, взял чистый стеклянный стакан, подошел к другому столу, где рядом с высокой вазой, украшенной бананами и виноградом, стояло несколько бутылок минеральной воды. Он открыл бутылку, взял стакан, поднес его к бутылке, перевернул, и начал лить в него воду. Эти незамысловатые действия, судя по тому, сколько ждал Том, длились несколько лет, а может, даже и веков. Веселый человек улыбался и лил, лил в бездонный стакан мурлыкающую, переливающуюся пузырьками, сверкающую на солнце воду. Он лил ее целую вечность, тысячу лет и еще один день.
Том не помнил, как стакан оказался в его руке. Он пил жадно, большими глотками, морщась от пузырьков газа и сочувственно разглядывая Монгола сквозь дно стакана. Ведь тот ждал воды на одну вечность дольше.
– А как отсюда выбраться?
– Идите по этой тропе, наверх метров триста, – сказал тамада. – Там есть пятачок, оттуда в Партенит идет тропа. А дальше дорога, разберетесь.
И они вновь полезли вверх, карабкаясь быстро, неловко, с каким-то злобным остервенением хватаясь руками за все подряд, пока не достигли плоской площадки с двумя тропинками. Тупо глазея по сторонам, они не хотели верить тому, что увидели.
– Слушай, ну как? Это же та полянка, на которую мы с утра спустились! – Монгол развел руками.
– Точно. А вот, внизу, наша первая бухта. Мы по кругу обошли всю голову и поднялись сюда же! – прохрипел Том.
Но печалиться по этому поводу не было сил. Они брели по тропе, стараясь не думать о том, сколько еще до Партенита, пока не вышли на дорогу. Она шла почти ровно по склону горы, прячась среди гранитных утесов, огромных валунов и деревьев. Дорога сделала с ними невероятное. Еще недавно они едва ползли, умирая от жары и усталости. А теперь, немного отдохнув, быстро шагали вперед, смеялись и даже шутили.