Жазиков . Есть, есть… деньги у меня есть.
Блинов . Ну, а я думал, что ты – того. Как же это у тебя и закусить-то нечего? а?
Жазиков . Так, как-то не случилось, да притом и человека дома нету… понять не могу, куда он девался!
Блинов . Придет… А ты скоро обедаешь, что ли?
Жазиков . А что-с?
Блинов . Да меня, того, порядком разбирает. Так ты трагедью-то мне покажи. Каратыгина мне покажи, слышишь? [11]
Жазиков . Непременно-с.
Блинов . Ну, что ж? одевайся, – пойдем обедать.
Жазиков . Извольте, Василий Васильевич, сейчас.
Блинов . Тимоша! а Тимоша!
Жазиков . Что прикажете?
Блинов . У вас тут, говорят, мамзели стоя на лошадях ездят… правда?
Жазиков . А!.. Это в цирке… как же, ездят.
Блинов . Так-таки и ездят? и хорошенькие?
Жазиков . Да, хорошенькие.
Блинов . Чай, толстые?
Жазиков . Ну, не очень.
Блинов . Будто? А всё-таки покажи мне их.
Жазиков . Извольте, извольте-с… ( Раздается звонок. )
Блинов . Это что?
Жазиков ( с замешательством ). Это ко мне… ( Идет в переднюю и отворяет дверь; слышен его голос: «А, войдите» ).
( Входит человек со свитком в руке. )
Жазиков . Что, вы из литографии, кажется?
Человек . Точно так-с; принес картины-с.
Жазиков . Какие картины?
Человек . А которые вы изволили вчера отобрать.
Жазиков . Ах, да! а счет принесли?
Человек . Принес.
Жазиков ( берет счет и отходит к окну ). Сейчас… сейчас…
Блинов ( человеку ). Ты, братец, здешний?
Человек ( с некоторым удивлением ). Здешний-с.
Блинов . Чьих господ?
Человек . Господина Куроплехина.
Блинов . На оброке?
Человек . Точно так-с.
Блинов . А что платишь в год?
Человек . Сто рублев…
Блинов . Что ж? по пачпорту проживаешь?
Человек . По пачпорту-с.
Блинов . По годовому?
Человек . Точно так-с.
Блинов . Ну, и живешь?
Человек . Живу-с, помаленьку-с.
Блинов . Оно, брат, и лучше помаленьку.
Человек ( сквозь зубы ). Известно-с.
Блинов . А как тебя зовут?
Человек . Кузьмой.
Блинов . Гм…
Жазиков ( подходя к Блинову ). Любезный Василий Васильевич, поверите ли, мне чрезвычайно совестно… даже неловко утруждать вас… но… не можете ли вы мне дать рублей, этак, двадцать взаймы, дня на два, не больше…
Блинов . А как же ты говорил, что у тебя деньги есть?
Жазиков . То есть у меня деньги точно есть; коли хотите, у меня есть… да мне ведь приходится платить за квартиру, так, знаете ли…
Блинов . Изволь, дам. ( Вынимает засаленный бумажник. )Сколько тебе, сотнягу, что ли? или две?
Жазиков . Мне, по-настоящему, всего нужно теперь двадцать рублей; но коли вы уж так добры, так пожалуйте мне сто десять или сто пятнадцать рублей ассигнациями.
Блинов . На тебе двести…
Жазиков . Очень, очень вам благодарен… и завтра же вам всю сумму сполна возвращу или послезавтра, никак не позже… ( Обращаясь к человеку. ) Вот тебе, любезный. Я к вам опять зайду сегодня, что-нибудь еще выберу.
Человек . Покорно благодарим-с. ( Уходит. )
Блинов . Ну, пойдем же обедать.
Жазиков . Пойдемте, дядюшка, пойдемте. Я поведу вас к Сен-Жоржу [12] и таким шампанским угощу…
Блинов . А у этого Жоржа есть орган?
Жазиков . Нет, органа нету.
Блинов . Ну, так бог с ним! поведи меня в трактир с органом.
Жазиков . Очень хорошо-с. ( Входит Матвей. ) А, вернулся! Ну, что, застал?
Матвей . Застал-с и ответ получил-с.
Жазиков ( берет записку и небрежно пробегает ее ). Ну, так и есть!
Матвей ( Блинову ). Здравствуйте, батюшка Василий Васильевич, пожалуйте ручку-с.
Блинов ( дает ему руку ). Здравствуй, брат.
Матвей ( кланяется ). Как поживать изволите, батюшка?
Блинов . Хорошо.
Матвей . Ну, и слава тебе господи!
Жазиков ( бросает записку на пол ). Дрянь народ! Матвей! одеваться.
Матвей . Лакатированные сапоги изволите надеть?
Жазиков . Всё равно…
Блинов . Да разве ты не одет? Напяль только кафтан.
Жазиков . И в самом деле! Едем-с.
Блинов . Едем. А трагедью-то ты мне покажи, и мамзелек…
Матвей ( тихо на ухо Жазикову ). Что ж, батюшка, в деревню-то когда?
Жазиков ( уходя с Блиновым ). С чего это ты вздумал? Чёрт бы побрал твою деревню… ( Уходят. )
Матвей ( со вздохом ). Эх, плохо! ( Глядя вслед Блинову, вздыхает. ) Прошло ты, золотое времечко! перевелось ты, дворянское племечко! ( Уходит в переднюю. )( 1845 )
Примечания
Источники текста
Отеч Зап, 1846, № 10, с. 249–270.
Т, 1868 – Поправки, внесенные Тургеневым в текст журнальной редакции «Безденежья» при подготовке издания: Т, Соч, 1869; автограф (ГИМ, фонд И. Е. Забелина, ед. хр. 1265, л. 168).
Т, Соч, 1869, ч. VII, с. 57–94.
Т, Соч, 1880, т. 10, с. 59–95.
Впервые опубликовано: Отеч Зап, 1846, № 10, с. 249–270, с подписью: Ив. Тургенев. Перепечатано, с небольшими сокращениями и с восстановлением заключительной строки («Перевелось ты, дворянское племечко!»), изъятой из журнального текста цензурой, в Т, Соч, 1869, ч. VII. В этом же издании впервые появилась дата написания пьесы – 1845 год.
При подготовке издания 1869 г. Тургенев сделал на особом листе несколько поправок к журнальному тексту пьесы:
Отеч Зап. 1846, № 10, с. 249 – в первой ремарке изъяты строки: «молодой человек 24 лет» и «старый слуга его»; с. 250 – «Ты понимаешь» исправлено на «Ты меня не поймешь»; с. 253 – изъято «знаете ли»; с. 254 – изъято «знаете»; там же – «хорошо, хорошо» исправлено на «хорошо»; с. 255 – снято слово «того», а «Матрехой» исправлено на «Матреной»; с. 259 – слова «покажи, покажи» и «войди сюда, войди» заменены на «покажи» и «войди сюда»; с. 261 – изъяты слова «так сказать» и «Тимофей Петрович»; с. 262 – изъяты слова от «и говорит» до «к слову пришлось»; с. 263 – «до тошноты» заменено на «до сытости»; с. 264 – изъято: «я даже, можно сказать, почитаю ее»; с. 270 – в концовку вставлены слова: «перевелось ты, дворянское племечко!»
Текст пьесы, установленный в 1869 г. повторяется во всех последующих собраниях сочинений Тургенева, отличающихся от издания 1869 г. только опечатками. Автограф «Безденежья» до нас не дошел.
В настоящем издании печатается по последнему авторизованному тексту ( Т, Соч, 1880, т. 10), с устранением следующих опечаток, вкравшихся в текст в 1874 г. и не замеченных автором в 1880 г.:
В реплике Матвея (с. 49, строка 13) вместо ошибочного: «Я вас будил» – «Я вас будил-с»; в реплике Жазикова (с. 59, строка 21) вместо: «Этого не терплю» – «Я этого не терплю»; в реплике Блинова (с. 68, строка 42) вместо: «Слышишь, отвези-ко меня в театр» – «Слышь, отвези-ко меня в театр»; в реплике Жазикова (с. 70, строка 38) вместо: «да неловко утруждать вас» – «даже неловко утруждать вас»; в реплике Матвея (с. 71, строка 36) вместо: «Ну, слава тебе господи» – «Ну, и слава тебе господи»; в реплике Жазикова (с. 71, строка 38) вместо: «Матвей! одевайся» – «Матвей! одеваться». На с. 70 восстановлена пропущенная реплика Блинова: «Это что?», без которой непонятен ответ Жазикова: «Это ко мне».
Все эти исправления сделаны по тексту двух первых публикаций пьесы, с учетом опечатки («Матвей! одевайся»), оговоренной в издании 1880 г.
Время создания «Безденежья», по свидетельству самого Тургенева, 1845 год. За два месяца до публикации этих «сцен» он в своем разборе драмы С. А. Гедеонова «Смерть Ляпунова» выдвинул несколько совершенно конкретных литературно-теоретических положений, в которых определялись задачи писателей натуральной школы, учеников и продолжателей Гоголя на новом этапе борьбы за реалистическую драматургию, за восстановление и углубление традиции «Ревизора» в русском театре.
«Семена, посеянные Гоголем, мы в этом уверены, – писал Тургенев, – безмолвно зреют теперь во многих умах, во многих дарованиях, придет время и молодой лесок вырастет около одинокого дуба… Десять лет прошло со времени появления „Ревизора“, правда, в течение этого времени мы на русской сцене не видели ни одного произведения, которое можно было бы причислить к гоголевской школе (хотя влияние Гоголя уже заметно во многих), но изумительная перемена совершилась с тех пор в нашем сознании, в наших потребностях» (Отеч Зап, 1846, № 8, отд. VI, с. 88).
«Безденежье», напечатанное через два месяца после этой декларации на страницах тех же «Отечественных записок», явилось как бы наглядной иллюстрацией жизненности высказанных Тургеневым теоретических положений, а образно-характерологическая, структурная и даже тематическая близость новой пьесы к некоторым образам и ситуациям «Ревизора» (особенно во втором его действии) была настолько обнажена, что без предположения об известной нарочитости подчеркивания литературных истоков «сцен из петербургской жизни молодого дворянина» эту перекличку трудно было бы объяснить. Правда, годы, отделяющие «Безденежье» от «Ревизора» и боевые литературно-политические лозунги писателей натуральной школы от просветительской платформы Гоголя, наложили свою печать и на пьесу Тургенева. Вырождение и одичание правящего класса выдвигается в «Безденежье» уже как основная тема, определяющая отношение автора не только к Жазиковым, но и к Блиновым, и предвосхищающая тем самым в известной степени образы и коллизии «Записок охотника».