– Если такая нацистская база действительно есть, – задумчиво сказала Джейн, – ее существование – глубокая тайна. Но тогда зачем ее хозяевам мы – ты, я, тот же Броссар? Мы же все лишние свидетели. Или нас всех убьют, или отдадут обитателям этого подземелья – как крыс, для опытов.
– Здесь ты не так уж и далека от истины. Томпсон мне сказал, что этим существам нужна свежая кровь. Нет-нет, не пугайся, они никакие не вампиры, просто им необходимо обновление рода, чего они хотят достичь через скрещивание с людьми. Он, впрочем, заверил меня, что нас это не коснется, но кто знает?
– Во всяком случае, Ланс, нам надо быть начеку, а если появится хоть малейшая возможность, то попытаться сбежать. Обо всем этом нельзя не рассказать людям.
– Возможно, все не так просто. Я теперь не совсем уверен, что некоторые земные правительства, помимо Германии и Японии, совершенно не в курсе того, что здесь творится. Владение такой тайной может быть опасно даже в Америке. Нет, побег для нас не годится. Мы еще очень мало обо всем этом знаем. Нужны доказательства, иначе, даже если мы кому-то об этом расскажем, а мы точно не сможем от этого удержаться, нас просто упекут в сумасшедший дом.
– А я, честно говоря, если во всей этой невероятной истории есть хоть доля правды, страшно хотела бы посмотреть на подземный мир – ну, пусть даже одним глазком. А то я просто помру от любопытства и потом уже никогда себе этого не прощу.
– Правду сказать, я тоже. Конечно, не увидеть собственными глазами все эти диковины было бы просто преступлением… Должен тебе признаться, что Томпсон сделал мне предложение, от которого трудно отказаться, особенно в теперешнем положении. Если коротко, то речь идет о том, чтобы представлять интересы этих самых атлантов, как он их называет, в нашем наземном мире. Томпсон говорит, они давно у нас что-то втайне покупают, а наверное, и продают, но сейчас им стали нужны регулярные, хотя и не афишируемые связи – типа дипломатических – с земными правительствами.
– Что-то мне в последнее время просто пруха какая-то пошла на дипкорпус, – с иронией заметила Джейн. – Думала: вот, встретила наконец нормального мужика – военного, практически моряка, – так нет, и этот норовит податься в послы. Становится немного скучновато, не находишь?
– Ну-ну, Джейн, не огорчайся. Ведь если раньше у тебя был посол всего лишь одной страны, то теперь – целого мира! Правда, потустороннего. Но, может быть, это будет даже поинтереснее.
– Ха! А как же тебя будут представлять на дипломатических приемах: «Посланец с того света» или, еще того хлеще, «Его высокопревосходительство мистер Ланселот, исчадие ада»? – изображая гофмаршала, протянула она низким, «страшным» голосом.
– Ну, это вряд ли. Вот скажи, разве я похож на исчадие? – целуя ее, спросил он. – Если, конечно, ты не собираешься наставить мне здесь с кем-нибудь рога!
– А что ты думаешь? Среди этих, как ты говоришь, – атлантов, да? Ведь наверняка тоже попадаются симпатичные мужики, причем просто мечтающие с нами скрещиваться.
– Да, попадаются, но только футов под десять ростом!
– О, как это интригует! Скажи, а все остальное у них тоже соответствующих пропорций? – лукаво прищурилась она.
– Ах ты негодная развратница, – шутливо возмутился Ланселот. – И не надейся, то, что ты имеешь в виду, у них отсутствует, то есть начисто атрофировалось. И вообще, там с этим делом швах. Раз есть проблемы с размножением, значит, они есть и с любовью. Так что все романтические встречи если и возможны, то лишь в лабораторных условиях и только через стерильные пробирки.
– Эх, как говорят французы, это совсем не comme il faut. Ну, что поделаешь, – притворно вздохнула она, – тогда мне остается быть верной лишь тебе, до самой гробовой доски. Хотя, кто знает, может быть, ждать этого печального дня нам придется совсем недолго.
На этой оптимистической ноте они пока и расстались.
День шел за днем, а подлодка, делая в среднем по десять – двенадцать узлов в час, двигалась в надводном положении по известному ей маршруту. Тихий океан на сей раз оправдывал данное ему название и до поры до времени скрывал свой буйный норов. Штокхаузен был настолько любезен, что иногда, обычно когда спускался ночной покров, приглашал Томпсона и Ланселота на капитанский мостик, выкурить по хорошей сигаре. В это время Ланселот, ориентируясь по звездам, мог определить направление, в котором шла субмарина. Южный Крест, проекция которого на линию горизонта помогала найти юг, а также три яркие звезды на поясе созвездия Орион, указывающие на восток в момент своего восхода и на запад в момент захода, поведали ему о том, что лодка сначала взяла курс на юг, а затем сменила его и нацелилась в юго-западном направлении. Представив себе мысленно географическую карту, Ланселот понял, что Штокхаузен, имея пунктом назначения Антарктиду, не хочет рисковать и пробираться наиболее коротким путем – через Тасманово море, между Австралией и Новой Зеландией вдоль разделяющего Тихий и Индийский океаны 147-го меридиана – ибо там пролегает густая сеть судоходных маршрутов. Чтобы избежать встречи с морскими охотниками, лодке пришлось бы идти большей частью в подводном положении, а значит, намного медленнее, расходуя к тому же драгоценный аккумуляторный заряд, который наверняка пригодится, когда начнутся сплошные льды. Предпочтя более длинный, но зато скоростной и безопасный маршрут вдоль 180-го меридиана, капитан обогнул с востока Новую Зеландию, а затем уже, двигаясь по пустынным водам на юго-запад, намеревался беспрепятственно достигнуть берегов Антарктиды. По-видимому, запас хода гигантской субмарины это позволял.
Постепенно вечерами становилось все светлее, солнце, несмотря на поздний час, стояло высоко, но воздух вдруг сделался холодным – признак того, что подлодка пересекла Южный полярный круг, за которым солнце в разгар антарктического лета и вовсе не заходит за горизонт. Вскоре в море стали попадаться огромные столовые айсберги. Их становилось все больше и больше. Эти плоские ледяные горы, от которых то и дело с грохотом обрушивались в воду многотонные голубоватые глыбы, приходилось обходить стороной. Несколько дней подлодка шла, лавируя между ледяными исполинами. Волнение моря усиливалось, дул шквалистый западный ветер.
Наконец справа по курсу стал виден прибрежный ледниковый покров, простершийся в океан на многие километры, так что берега Антарктиды были не видны, а лишь угадывались на кромке горизонта сквозь низкую серую облачность. Но вот ближе к полуночи субмарина приблизилась к берегу настолько, что пробившееся на миг сквозь тучи низкое солнце высветило далеко впереди покрытые ледниками склоны мощных горных вершин. На следующий же день дальнейший путь на юг преградила величественная белая стена высотой с двадцатиэтажный дом, протянувшаяся вширь так далеко, что ее нельзя было окинуть взглядом. Это был знаменитый шельфовый ледник Росса.
Субмарина застопорила ход и встала примерно в миле от ледника, как бы обдумывая план предстоящего с ним поединка. В этот раз Штокхаузен в последний раз пригласил американцев, а также чету Броссаров на мостик, очевидно, с тем, чтобы они смогли по достоинству оценить первозданную красоту дикой природы, равно как и всю экстравагантность дальнейшего предприятия.
– Как вы думаете, господа, – спросил он присутствующую на мостике аудиторию, – что скрывает под собой этот ледник? Двести метров подводной части, а под ней водоем, площадью в полмиллиона квадратных километров! Это, между прочим, больше, чем все Балтийское море. Поднырнув под ледник, можно пройти к югу более четырехсот морских миль и достигнуть 85° южной широты, откуда до Южного полюса останется всего каких-то двести семьдесят миль. Не скрою, это путешествие будет довольно опасным. Придется плыть на большой глубине, под сплошным слоем льда толщиною до полукилометра, в полной темноте. И о всплытии на поверхность на всем протяжении плавания можно забыть, так что наберитесь терпения. Впрочем, для Кригсмарине это не первое подобное путешествие, так что обещаю, что с курса мы не собьемся.
– Ах, простите, господин капитан, – прикинувшись эдакой наивной глупышкой и мило улыбаясь, сказала Джейн. – Мы что, собрались на полюс? И когда мы причалим к берегу, эти жалкие двести семьдесят миль до него наша лодка отправится уже по земле?
– Ну что вы, фрау Джейн, конечно же, нет! Субмарина по земле не ходит. Она двинется дальше под землей, ну, или почти под землей. Пожалуйста, не волнуйтесь, немецкие лодки и это умеют делать. Тем более наша, это ведь подлинная жемчужина, черная жемчужина, – сказал он, любовно похлопав субмарину по иссиня-черной обшивке. – А что касается Южного полюса, то да, действительно, мы туда пойдем. Но только не он конечная цель нашего путешествия. На этом пока все… – подытожил немец, как-то весело оглядев своих спутников. – Ну что ж, господа, тогда с Богом!
И с этими словами бравый корветтен-капитан скомандовал погружение.
«И спросил я ангела мира, говоря: „Эти орудия-цепи, – для кого они приготовлены?“ И он изрек мне: „Они приготовлены для отрядов Азазеля, чтобы взять их и бросить в преисподний ад: и челюсти их будут покрыты грубыми камнями, как повелел Господь духов. Михаил и Гавриил, Руфаил схватят их в тот великий день Суда и бросят в этот день в пещь с пылающим огнём, дабы Господь духов отмстил им за их неправду, – за то, что они покорились сатане и прельстили живущих на земле“».
В офисе, расположенном на одном из верхних этажей Ар-Си-Эй-Билдинга Рокфеллеровского центра в Нью-Йорке, в манхэттенском Мидтауне, рядом с Пятой авеню, удобно расположились в мягких кожаных креслах три респектабельных господина. Оформление кабинета, выполненное в стиле ар-деко, как, впрочем, и все здание в целом отличали приглушенные полутона и отсутствие ярких цветов, однако смелые геометрические формы, пестрые орнаменты, дорогие отделочные материалы – слоновая кость, крокодиловая кожа, редкие породы дерева, алюминий и серебро, – а также золото старинных тисненых переплетов в тяжелых шкафах создавали у попадавших сюда ощущение истинной роскоши и шика. Не случайно этот район города называли «милей миллионеров». Хотя официально здание арендовала какая-то частная радиовещательная компания, ниже этажом располагался офис самого Рокфеллера, а с началом войны в этом же здании обосновалась британская секретная служба, созданная для борьбы с немецким шпионажем. Тут же находилась и штаб-квартира Аллена Даллеса – секретаря некой организации с весьма туманным, но вместе с тем и претенциозным наименованием – Совет по международным отношениям.