к будто полностью лишились дара речи.
– Приветствую тебя, благородный Араторн! – первым нарушил затянувшуюся паузу Томпсон. – Я рад, что ты получил мое послание. Как видишь, я прибыл к тебе не один. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось взять с собой этих людей, потому что там им грозила смерть.
– Привет и тебе, Персиваль Томпсон, – не сразу раздался в ответ голос, тихий, шелестящий, как ветер в осенней листве. Он произносил слова по-английски, причем без какого-либо заметного акцента, но как-то слишком правильно и ровно, без всяких интонационных модуляций. Казалось, что эти слова доносятся из ниоткуда, что это пригрезившийся шепот бесплотных теней. – Я не видел тебя давно, но ты не изменился. Наша встреча неурочна, но своевременна, ибо нам надо немало узнать и о многом тебя попросить. Пусть прибывшие с тобой люди остаются. Но я чувствую, как от кого-то одного из них исходит скрытая опасность, хотя сам он и не желает зла. Опасность не Агхарте – чем может угрожать нам человек? – это тайная угроза самим населяющим внешний мир.
– Мы благодарны тебе, Араторн. Поверь, никто из нас не желает зла Агхарте. А во внешнем мире сейчас творится столько ужасных вещей и без нас, что вряд ли кто-то из моих спутников может ему отсюда всерьез навредить. Но вот те, кого вы впустили в ваш мир, и кто прикрывается словами о высоких и благородных целях, и в самом деле замышляют недоброе.
– Ты говоришь о тевтонах? Да, мы знаем. Недавно наши приборы показали появление вещества, которое находится у нас под запретом. Еще живет память о том, как когда-то, очень давно применение созданного на его основе оружия погубило внешний мир в большой и страшной войне. Но мы поговорим с тобой об этом позднее, – сказал Араторн, жестом пригласив всех войти в центральную часть корабля.
В это время Ланселот с любопытством оглядывал внутренность судна. Коридор, в котором происходил разговор, был шире проема, через который они попали внутрь, и длиной около шести метров; гладкий пол сделан из какого-то неизвестного матового металла, однако совсем не скользил, а казался мягким и при ходьбе даже немного пружинил; дверей не было, белые стены и потолок сверху образовывали свод в виде овала. Затем шел большой круглый зал диаметром метров тридцать, по периметру которого располагались пять раковинообразных входов, разделенных светящимися мерцающими стойками. Купол потолка излучал рассеянный белый свет. Большая часть стены представляла собой огромный прозрачный экран, на котором одновременно отображалось все, что происходило вокруг корабля, причем так, как будто это было видно воочию. Перед экраном в некотором отдалении стоял плоский светящийся пульт, на котором имелось большое количество переключателей с разноцветными тумблерами и рядами прямоугольных светящихся кнопок с нанесенными на них непонятными символами. Такие же мигающие кнопки были и на светящихся стойках по периметру зала. Никаких приборов, кабелей и труб заметно не было. Возле пульта стояли несколько белых кресел с высокими спинками, сделанных не из кожи или металла, а из какого-то еще неизвестного Ланселоту материала, не имевшего никаких швов и внешне напоминавшего цельную слоновую кость. Вдоль всех стен по кругу шел сплошной паз, из чего Ланселот заключил, что центральная часть зала с пультом и креслами могла вращаться и останавливаться возле любой из стоек с кнопками. В середине зала из пола выдавались верхние части трех прозрачных сфер, которые он видел под днищем корабля. Внутри них были различимы большие светящиеся кристаллы, у которых на каждой грани было укреплено по блестящему металлическому стержню. Судя по той скорости, с которой мелькали проносившиеся внизу пейзажи, двигался корабль чрезвычайно быстро, как и близко не может летать ни один земной летательный аппарат, однако находящимся внутри могло показаться, что он совершенно неподвижен.
Очевидно, как бывший естествоиспытатель, Броссар не мог спокойно терпеть такое манкирование всеми известными законами физики.
– Позвольте, любезный месье Араторн, но где же здесь запас топлива, источник энергии, двигатель, наконец?! – удивленно спросил он.
– Не пытайтесь этого постигнуть. Если я вам сообщу, что мы управляем гравитацией, пользуемся «нуль-пространством» и «нуль-каналами», много ли о чем вам это скажет? На самом деле все очень просто, но, для того чтобы понять, надо иметь представление о некоторых коренных, но неизвестных вам физических принципах устройства мироздания. Когда вы придете к их пониманию, все это легко сможет сделать и ваш народ.
Ланселот в свою очередь хотел было поинтересоваться, долго ли им предстоит лететь, но хозяин, немного поиграв тумблерами и кнопками, предложил гостям расположиться в глубоких креслах, которые тут же сами приняли конфигурацию, наиболее удобную для каждого из них, обеспечивая телу надежную опору. Но покой длился недолго и внезапно сменился серией довольно сильных толчков, впрочем быстро прекратившихся. Вдруг пришло чувство необыкновенной легкости. Взглянув на своих спутников, Ланселот, к своему изумлению, их не увидел. Наступила полная темнота, и в ней, в каком-то новом пространстве, параллельно ему двигались четыре пучка света. Здесь к нему пришло осознание, что и он выглядел в этот момент точно так же. Но вот снова ощутилось несколько толчков, и все опять сформировались в своей прежней телесной оболочке. Освещение вернулось, диск, как можно было видеть на экране, стал быстро снижаться и наконец мягко приземлился. Все путешествие, казалось, заняло не более десяти минут.
Если спросят – почему Кили не было разрешено преступить известную границу? – ответить не трудно; ибо то, что он бессознательно открыл, есть страшная сидеральная (пространственная) сила, известная еще Атлантам и названная ими Маш-Мак и которой арийские Риши в своей Астра-Видья дают наименование, которое мы не желаем выдать. Это есть Вриль, о котором говорит Бульвер Литтон в своем сочинении «Грядущая Раса», и Вриль всех грядущих рас нашего человечества. Название «Вриль» может быть вымыслом; но сама Сила есть факт, который в Индии вызывает так же мало сомнения, как и существование самих Риши, ибо Сила эта упомянута во многих сокровенных книгах.
Место, куда Араторн доставил четверых, мало напоминало город в привычном для людей смысле. Они приземлились на посадочной площадке, расположенной на головокружительной высоте, на крыше огромного, немыслимой величины здания, целиком сделанного как бы из стекла и состоящего из многочисленных ярусов, башен и воздушных мостов-переходов. Выйдя из корабля, они обнаружили, что с трех сторон здание окружает море, от которого оно отделено тремя концентрическими кольцами скалистой и поросшей кустарниками суши, разделяемыми широкими каналами. Один из них, самый большой, связывал здание с морем, перпендикулярно прорезая все три кольца. И лишь с одной стороны вдалеке возвышались высокие, но бесснежные горы, перед которыми расстилалась широкая зеленая равнина. Большую часть этой области покрывали озера, реки, луга, среди которых стояли небольшие группы светлых зданий, издали напоминавшие сельские поселения.
– Это город Атлас – столица атлантов, – сказал, указывая на эту величественную картину, Араторн. А само слово «атлант» можно перевести на ваш язык как «нетленный» или «бессмертный», хотя на самом деле и мы в конечном счете тоже смертны, пусть и живем по людским меркам очень и очень долго.
На лифте, представлявшем собой круглую платформу размером с небольшую городскую площадь, двигавшуюся вдоль внешней стороны здания, они все вместе спустились на несколько ярусов ниже и вошли внутрь.
– Вы все, как очевидцы, должны выступить перед Советом, чтобы подтвердить ваши слова об излучающем металле, используемом для изготовления оружия Агни, – сказал Араторн. – Наши интересы и интересы людей здесь сходятся, иначе оба мира – и ваш внешний, и наш внутренний – могут пасть, как в древние времена. Особенно нас тревожит возможное участие в этом деле расы Кабирим, или ракшасов, или «серых», как их у вас называют.
Совет атлантов уже ждал в большом круглом зале, по периметру которого стояли мраморные изваяния богов и героев очень древнего вида. Их было восемнадцать – верховных правителей-асуров, и Араторн, заняв среди них свое место, стал девятнадцатым. Все были, как и он, необычайно высокого роста, с голубыми глазами, хотя большинство и выглядели старше. Асуры сидели в золотых креслах, поднимавшихся амфитеатром по кругу. В центре на белокаменном полу был выложенный черными плитами невысокий подиум с четырьмя креслами, очевидно предназначенный для выступлений, взойти на который и пригласили прибывших людей. Некоторое время асуры молча их рассматривали, затем один, видимо главный, с длинными белыми волосами и лежащей на груди и плечах толстой цепью из серебристого металла, украшенной прозрачным, испускающим холодное сияние камнем, поднялся из кресла во весь свой трехметровый рост. От этой фигуры веяло титанической силой, причем не столько физической, сколько внутренней, сразу же внушающей глубочайшее уважение и доверие к ее обладателю. При первых звуках его мощного и глубокого голоса стало ясно, что говорит он на своем языке, однако, несмотря на то что это наречие было людям абсолютно неведомо, каким-то образом смысл произнесенных слов немедленно всплывал в сознании, как будто этот язык раньше был им хорошо знаком и теперь лишь вспоминался по мере услышанного.
– Я Араман, верховный асур, Отец мира. Наш брат Араторн сообщил нам, что вы были свидетелями события, которое всех нас встревожило и огорчило. Правда ли, что Кабиримы были в городе людей-тевтонов и вели переговоры с ними, когда туда доставили золото и другой, испускающий вредные лучи металл, известный вам как уран? Я хочу, чтобы прежде ответил ты, Персиваль Томпсон.
– Да, великий Араман, мы в самом деле видели одного Кабирима на базе немцев, у главы известного вам научного центра «Аненэрбе». Там же был и прибывший из Германии второй по величине во всей этой организации важный человек по имени Зиверс. Мы связываем это с прибытием груза золота и урана на том же самом подводном судне, на котором приплыли и мы.