е угрожает?
– Но мое правительство не давало мне таких полномочий. К тому же мы ведь не знаем, не нашел ли кто-то из преступных главарей Третьего рейха убежище в Новом Берлине, а им ни я, ни кто-либо другой не может предоставить никаких гарантий. Однако предложить свое посредничество в переговорах с моим правительством, чтобы согласовать условия немецкой капитуляции, я мог бы попробовать. Правда, последний раз нам пришлось покидать Новый Берлин, когда нам стреляли в спину.
– Об этом не беспокойся, тевтоны не посмеют, да и не смогут ничего сделать нашим послам, и потом, ты полетишь не один, а с Араторном и Даэроном.
– Хорошо, я согласен, но у меня есть одна просьба.
– Какая же?
– Мое правительство отправляло эту нашу экспедицию для того, чтобы возобновить переговоры с Асгардом, с которым Америка хотела бы дружить и сотрудничать. Я хочу знать, возможно ли продолжение диалога?
– После смерти вашего президента Рузвельта американское правительство сделалось послушным исполнителем воли Reх Deus. А мы не приемлем их претензии на мировое господство, они алчны и лживы, погрязли в пороках. Поэтому говорить о сотрудничестве пока рано. Но если американцы свободно выберут себе другого президента и снова придут сюда с миром, мы будем готовы обсудить возможность ведения переговоров. При этом твое личное участие в них будет залогом добросовестности намерений американцев.
– Я понял. И еще одно: могу ли я взять с собой двух моих соотечественников?
– Если они этого пожелают, ведь они свободны.
На этом мысленный диалог с Советом был завершен. Теперь, накануне возложенной на него нелегкой миссии, предстояло разобраться с самими свободными соотечественниками, чтобы поставить все точки над «i».
Араторн снова доставил их на своей вимане в Храм Истины, где они уже раньше бывали. До этого Ланселот не имел возможности переговорить с Джейн, но когда аппарат приземлился на зеленой лужайке рядом с полупрозрачными кристаллическими стенами храма, а вышедший встречать их Даэрон после обмена приветствиями проводил всех троих внутрь, предложив отдохнуть на ложах, что стояли на террасе возле бассейна, он решил, что это самый подходящий момент. Он отозвал Джейн в сторону и, когда они уединились в одном из примыкавших к террасе залов, рассказал ей все, что с ним случилось с момента, когда они прошлый раз расстались. При этом он не стал скрывать и истории с передатчиком, спрятанным в рукоятке браунинга, который она вручила ему и по сигналам которого его смогли выследить ищейки Рэксов.
– Ты что же, подозреваешь меня, что я шпионка Михаила, которая с какими-то коварными целями заслана сюда, в Асгард? – спросила она, удивленно подняв брови. – Но это же абсурд! Разве можно было заранее просчитать, что несчастную «Принцессу Елизавету» потопит японская подводная лодка, что я чудом выживу в катастрофе, каким-то образом доплыву до затерянного в океане острова, где спрятано несметное сокровище и где меня подберет субмарина, которая по счастливому совпадению направлялась именно сюда?
– Конечно же, нет, – сказал он. – Но объяснить, почему у тебя оказался замаскированный передатчик, настроенный на волну этих «избранников божьих», можно только одним – твой барон, который его тебе вручил, работает на Reх Deus. А нападение японцев на «Принцессу Елизавету» было спланировано заранее, чтобы Броссар как бы случайно оказался на атолле Кваджалейн, на японской военно-морской базе, откуда в Асгард отправлялась «Черная жемчужина», немецкий капитан которой – такой же масон, как и Броссар. Очевидно, Reх Deus имеет своих агентов и среди японцев. Это все объясняет. Те два японских морских офицера, с которыми мы потом сражались на острове, как раз и были приставлены проследить за тем, чтобы операция прошла чисто и гладко. Все остальное, что случилось с тобой и мною, – просто случайность, которую в таких делах никогда нельзя исключать.
– Ну, предположим – пока только лишь предположим, – что все обстоит действительно так, как ты говоришь. Но зачем тогда Reх Deus предпринимать такие неимоверные усилия, чтобы забросить в Асгард одного своего агента? Какой вред он мог бы нанести могучим атлантам? Да и что за прок ордену от вражды с Асгардом?
– Не забывай, что Рэксы тоже считают себя потомками древних обитателей Атлантиды и претендуют на то, чтобы управлять всем миром. Однако нынешние атланты их презирают как вырожденцев и последышей дезертиров, покинувших родину в самый трудный для нее момент. К тому же им недостает могущества и знаний первых атлантов, которые потомки эмигрантов за тысячи лет утратили. Но Томпсон рассказывал мне, что у Асгарда есть оружие, которому нет равных, по сравнению с которым ядерная бомба – просто хлопушка! Думаю, что Рэксы мечтают о том, чтобы заполучить это оружие в свои руки и с его помощью добиться своих целей. Вот почему Михаил хочет посеять здесь смуту. Я убежден, что именно Рэксы подначили немцев заключить союз с «серыми» против Асгарда и попробуют их руками добраться до сверхоружия атлантов. Если это произойдет, нас всех ждет большая беда.
Джейн казалась смущенной.
– А может быть, не все так ужасно? – вдруг сказала она. – Ну, я имею в виду, если в мире будет одно правительство. Ни войн тебе, ни границ, ни торговых и языковых барьеров. Человечество станет наконец одной дружной семьей…
– Но только для этого придется сперва испепелить две его трети, устроив подлинный ад – и на земле, и под землей! Хороша же будет такая дружная семейка! Скажи, это Броссар внушает тебе подобные мысли?
– Нет, нет, что ты! Выкинь это из головы, я просто так сказала! Проведя здесь почти пять лет, я поняла, что атланты – прекрасны и великодушны. Они истинные хранители Земли и не желают зла никому – ни людям, ни даже «серым». И я тоже не хочу, чтобы им был причинен какой-нибудь вред! Нет, не хочу и не допущу! Теперь мы с тобой снова вместе и сделаем все, чтобы им помочь, и здесь, во Внутриземье, опять наступит мир.
– Рад слышать, что мы с тобой снова вместе. А как же Броссар?
– О, он не такой, как ты думаешь. На самом деле он добрый. И благородный…
– Вот как? Теперь он уже и добрый, и благородный! Ты говоришь так, словно после моего отъезда снова к нему вернулась как добрая супруга. Ну конечно! А я-то, глупец, надеялся, что когда мы встретимся, между нами все будет как прежде. Но эти годы… Значит, они не прошли для тебя даром.
– Ланс, ты прав, все действительно очень сложно. Мы в ответе за тех, кого приручили. Я не знаю, что будет с нами дальше, да и не время сейчас в этом разбираться. Я хочу только одного – вернуться в наш мир, а путь для этого, как я понимаю, пролегает через Новый Берлин, где нам надо выполнить нелегкую миссию. Всем нам вместе!
«Да, – подумал он с грустью, – женщины поистине непостижимы. Можно повторить подвиги Геракла, одолеть миллионы врагов, явиться, взломав вековые льды, с целым военным флотом, чтобы наконец освободить ее из оков, и после этого услышать: „Буду ли я снова с тобой? Не знаю, может быть, когда-нибудь. Но мне сейчас недосуг в этом во всем разбираться!“»
– Пусть будет так, – вздохнув, сказал он вслух, – разберемся потом…
Когда они вернулись к бассейну, то кроме Броссара застали там Даэрона. Атлант выглядел озабоченно.
– Я хочу сообщить вам, что из Нового Берлина к нам прибыл человек. Он русский ученый-биолог, давно с нами сотрудничает в изучении человеческого генома и часто бывает здесь, в Атласе. Но у него трудное имя…
– Неужели, Николай Трофимов-Рузовский? – напрягая свою незаурядную память, вспомнил Ланселот. – Да, конечно, мы встречались с ним в Новом Берлине. Где же он?
– Ждет вас в зале Полярной звезды…
Русский за прошедшие пять лет почти не изменился: он был так же худощав, носат, и только его буйная черная шевелюра начала понемногу сдавать свои позиции, отступая назад и обнажая огромный, слегка покатый лоб философа и ученого. Заметив Ланселота, он совершенно не удивился.
– Я еще в прошлый раз, когда увидел вас в Новом Берлине с моим другом Томпсоном, понял, что когда-нибудь мы встретимся снова, – сказал он, крепко пожимая ему руку. – Знаете, Ланселот, у вас лицо благородного флибустьера, а такие всегда добиваются своих целей… Мне сказали, что Перси погиб. Это правда?
– К сожалению, да. Я был с ним до последней минуты, и он спас меня ценой собственной жизни.
– Догадываюсь, что не только вас одного. У него была внешность бонвивана, а душа героя! И наверняка его смерть как-то была связана с нашими здешними делами?
– В общем, да.
– Ну что ж, – смахнув с лица набежавшую грустную тень, сказал Николай, обращаясь ко всем, – кажется, герои нам еще потребуются. Я только что прилетел сюда из Нойшвабенланда, и у меня дурные вести. После поражения в войне там, наверху, наци, похоже, готовятся взять реванш здесь. Недавно в Новый Берлин пришла последняя подводная лодка, по слухам, из Аргентины, после чего все сразу забегали, как ненормальные, а город стал похож на растревоженный осиный рой. Сам я не знаю, кто прибыл на этом судне, потому что все держится в строжайшем секрете, но думаю, персона очень важная. Вы знаете, я занимаюсь в здешнем институте «Аненэрбе» радиационной генетикой, так вот – моя чуткая аппаратура вскоре после этого снова зафиксировала заметный скачок радиационного фона. Я знаю, что вы, американцы, недавно взорвали над Японией атомную бомбу. Боюсь, что и немцы все-таки успели обзавестись своей, и даже не одной. Их близкое соседство и засекли мои приборы. И потом, в городе стали все чаще замечать «серых», которые хоть и не афишируют свое там присутствие, но особо больше и не скрываются. В общем, готовится что-то очень серьезное. Надо что-то делать.
– Мы как раз и собираемся лететь в Новый Берлин, разобраться там во всем на месте.
– Я же сказал, это сейчас настоящий осиный рой, а если его разворошить, осы накинутся на вас все скопом, и тогда держись!
– Но мы обязаны предотвратить худшее развитие событий, – заметил Даэрон. – Иначе среди людей не обойдется без жертв, да и всем прочим достанется. И мы хотим предложить оставшимся здесь тевтонам вступить в контакт с правительством Соединенных Штатов, чтобы начать переговоры о сдаче на приемлемых для всех условиях. Для этого наши американские друзья и собираются в путь. И мы с Араторном летим с ними.