жели он пожалеет миллиончик-другой зеленых американских рублей за то, чтобы такая программа никогда не вышла в эфир? Думается, просмотрев копию записи, любезно предоставленную в их распоряжение Валерием Алехиным, господа из Госдепартамента США раскошелятся, даже не пикнув. А когда денежки лягут на счет, можно будет подумать, уничтожить запись или все-таки порадовать ею телезрителей.
И сумму с американцев можно запросить немалую. Пожалуй, к чертям миллион-другой! Пускай господа из Госдепа прикинут, сколько журналист Алехин выручит от продажи записи сразу нескольким независимым телеканалам. Арабская «Аль-Джазира», например, ничего не пожалеет за такую возможность принародно плюнуть в физиономию дядюшке Сэму. Это тебе не ролик про журналиста, швыряющегося ботинками в Буша!
Порывшись в записной книжке, Валерий отыскал номер Ричарда Джексона и, пока варево не остыло в горшке, лихо настучал его на клавиатуре домашнего телефона. На другом конце линии включился автоответчик, и записанный на пленку голос помощника американского пресс-атташе предложил оставить сообщение после звукового сигнала. Алехин представился и напомнил, где и при каких обстоятельствах они познакомились, а затем попросил о встрече, настойчиво упирая на то, что дело очень важное и не терпит отлагательств.
Покончив с этим, он немного поколебался, а потом не устоял перед искушением и быстро набрал по памяти еще один номер.
— Алло, Варвара? — сказал он, дождавшись ответа. — Это Алехин тебя беспокоит. Извини, что поздно. Не разбудил? Нет? Ну, и отлично. Так я, говоришь, кормлю народ дерьмом со взбитыми сливками? Да нет, я не обиделся. Я на женщин не обижаюсь, особенно на таких, как ты. Каких именно? Красивых. Умных. Интеллигентных. Профессиональных. А главное, умеющих четко и доходчиво формулировать свои мысли. Нет, я ничего не нанюхался. И не надо сейчас ничего формулировать, я тебя уже наслушался. А теперь ты меня послушай, Белкина. Пускай я торгую дерьмом, но и я умею раскопать кое-что стоящее. Такое, что тебе и во сне не снилось! Да-да, не сомневайся! Скоро я вас всех заткну за пояс, и в первую очередь тебя, курица крашеная! Я…
Он замолчал, потому что на том конце провода с грохотом швырнули трубку. Судя по голосу, Белкина уже успела хорошенько заложить за воротник. Ну, или куда она там закладывает — за бюстгальтер, что ли? И, если в начале беседы ее голос звучал иронически, с легкой пренебрежительной насмешкой, то к концу разговора она пришла в бешенство. И это было так прекрасно! Ничего, подумал Валерий, пускай побесится. То ли еще будет!
Улыбаясь, он налил себе полный стакан виски, вернулся за компьютер и стал копировать сенсационный репортаж из чекистского застенка. На всякий случай он сделал целых три копии и только после этого выключил компьютер и отправился на кухню, чтобы приготовить себе поздний ужин.
Глава 9
Ближайшее интернет-кафе находилось примерно в двух кварталах от дома. Михаил отправился туда пешком, поскольку, оставшись без машины, не имел иного способа преодолеть это мизерное по московским меркам расстояние. По дороге он еще раз хорошенько все обдумал, придя к выводу, что Дорогин прав: информацию, которую от него требовали шантажисты, вряд ли смог бы проверить даже человек, имеющий постоянный и беспрепятственный доступ в резиденцию главы государства. Охрана таких людей, как действующий президент, напоминает айсберг: снаружи видна только самая верхушка, в то время как наделенная чудовищной ударной мощью основная часть надежно скрыта от посторонних взглядов в непроницаемо темных океанских глубинах. Того, кто звонил по телефону, интересовала именно эта, подводная часть — пока лишь в самых общих чертах, но чувствовалось, что вскоре любопытный кавказец захочет узнать подробности. Что ж, эта тема давала неограниченный простор для фантазии; Михаил мог, ничем не рискуя, как преувеличить, так и приуменьшить известные ему факты до любого разумного предела. В самом деле, если сомневаются, пускай пойдут и пересчитают! А в таком деле, как покушение на президента, даже один неучтенный снайпер-невидимка, один-единственный охранник с пистолетом, о существовании которого никто из участников покушения даже не догадывается, может сыграть решающую роль.
Подобные дела, думал он, невозможны без тщательного планирования, проведенного на основе данных глубокой разведки. А если разведданные оказываются ложными, план обречен на провал. Потому что все эти детальные, просчитанные до мелочей планы имеют один общий изъян: их может нарушить любая непредвиденная случайность: от заклинившего затвора до не вовремя попавшей в глаз соринки. Что уж говорить о десятке-другом автоматчиков, о которых в плане нет ни слова, и которые вдруг, будто из-под земли, вырастают на пути ударной группы!
Все компьютеры в кафе были заняты. Симпатичная администраторша предложила Михаилу подождать, сказав, что одна из машин должна освободиться буквально через четверть часа. Поблагодарив ее, Михаил прошел к стойке, взгромоздился на высокий табурет и заказал себе кофе.
— А ты неплохо держался, — произнес у него над ухом знакомый голос.
Шахов обернулся на звук, но пожилой гражданин, что, сгорбившись над стаканом апельсинового сока, сидел справа от него, был ему решительно незнаком. У гражданина были густые, темные с проседью волосы, усы и седая профессорская бородка, на переносице поблескивали круглыми стеклами очки в тонкой стальной оправе. Глядя на экран установленного за стойкой телевизора, гражданин хлебнул сока, промокнул салфеткой усы и спросил:
— Тебе действительно все вернули?
— А, чтоб тебя, — сказал Михаил. — Здравствуйте, Холмс!
— Здравствуйте, дорогой Ватсон, — голосом артиста Василия Ливанова проскрипел Дорогин и хлебнул еще сока. — Рад видеть вас в добром здравии.
— Насчет здравия-то ты как раз и не угадал, — сообщил Шахов и в двух словах описал недавний инцидент на лестнице.
— Надо же, — удивился Дорогин. — А физиономия целехонька. Аккуратно работали ребятки!
Это была правда. Умываясь перед уходом из дома, Михаил осмотрел в зеркале над раковиной свое лицо и был весьма удивлен, не обнаружив там следов недавно учиненного над ним насилия. «Ребятки» действительно работали аккуратно — так, чтобы и наука запомнилась и начальство на службе ничего не заметило и, боже сохрани, не отстранило бы от работы.
— Ты-то здесь откуда взялся? — оставив в стороне неприятную тему побоев, поинтересовался Михаил.
— Из телефонной трубки, — потягивая сок, ответил Дорогин. — Прикинул, где ближайший от твоего дома общественный пункт выхода в Интернет, и подъехал. Так тебе действительно вернули украденные вещи?
— Угу, — кивнул Михаил. Перед ним поставили чашку кофе, он еще раз кивнул, уже не Дорогину, а молоденькой барменше, пригубил и снова кивнул — кофе был недурен. — Все вернули и даже дверь не сломали.
— Полагаю, у тебя дома нашелся запасной комплект ключей, — сказал Дорогин.
— Я проверял, ключи на месте.
— Это сегодня они на месте, потому что твои друзья уже обзавелись дубликатами. Впрочем, я думаю, это сейчас не имеет значения.
Михаил опять кивнул, подумав, что со стороны должен напоминать не то китайского болванчика, не то кормящуюся курицу.
— Слушай, — сказал он, — что за маскарад?
— Тебе уже отполировали мослы за излишнюю подвижность, — заметил Дорогин. — Хочешь, чтобы добавили за общительность? А заодно, глядишь, и мне перепадет, чтоб не совал нос, куда не следует. Не то чтобы я был против подвижных силовых игр, но для пользы дела мне надо как можно дольше оставаться в тени. Компрене ву?
— Угу, — буркнул Шахов. — В смысле, уи, месье. Же ву компран… па.
— Стало быть, ты решил маневрировать, — констатировал Дорогин. — Не лучшая тактика, конечно, но на сегодняшний день, пожалуй, единственно возможная. Или не станешь рисковать и выложишь все, как на духу?
Михаил в ответ лишь пренебрежительно дернул плечом, немедленно скривившись от боли.
— Скажи-ка, — продолжал Дорогин, — а у твоей Ольги загранпаспорт имеется?
— Имеется, — прихлебывая горячий кофе, сказал Михаил. — А зачем?
— Для выезда в любую страну мира по ее выбору. А лучше — по моему, — сказал Дорогин. — Надо бы их с Анютой убрать от греха подальше, пока все это не уляжется.
— Шутишь? — горько усмехнулся Шахов. — Ты представляешь, что она мне устроит, если я только заикнусь об отъезде? У нее работа, у Анюты школа, у тещи суставы… Что ты мне предлагаешь — выложить все, как оно есть? Да она просто с ума сойдет!
— Лучше смирительная рубашка, чем деревянный макинтош, — заметил Сергей. — Хотя о вкусах, конечно, не спорят.
Михаил вздохнул.
— А как у тебя? — спросил он.
Дорогин досадливо поморщился, сделавшись похожим на страдающего зубной болью доктора Айболита.
— Плохо, — сказал он. — Мой человек — мальчишка, сопляк! — упустил посредника. Пытались вычислить его по номеру машины, но наша версия базы данных ГИБДД устарела, а машина у него новая, и ее там нет. Обновленная база будет у меня уже завтра утром, но до утра многое может произойти. Больших надежд на этого типа я не возлагаю, но чем черт не шутит?.. Все-таки, хоть плохонькая, а зацепка…
— М-да, — неопределенно промямлил Шахов, подумав, что на таких, с позволения сказать, зацепках далеко не уедешь.
— Нам удалось засечь номер, с которого тебе звонили, — продолжал Дорогин, — но это, по-моему, пустые хлопоты. Не сомневаюсь, что он зарегистрирован по фальшивым документам. Кто же, находясь в здравом уме, станет обсуждать такие дела по своему собственному телефону?
Подошедшая администраторша указала Михаилу на освободившийся компьютер. Шахов залпом допил кофе и сполз с табурета.
— Загранпаспорт, — глядя в телевизор, вполголоса напомнил Дорогин.
Ничего не ответив, Михаил прошел в освободившуюся кабинку и приступил к несложной процедуре создания электронного почтового ящика. Компьютер запросил его имя; «Иванов Иван Иванович», — вспомнив рассказ Дорогина о кавказце, который заказывал фотографии Ольги и Анюты, настучал на клавиатуре Михаил. Затем он ввел пароль — день рождения тещи — и принялся составлять короткое послание, балансируя на тонкой грани между кажущимся правдоподобием и откровенными небылицами.