Водитель грузовика выскочил на дорогу и попытался извлечь Алехина из разбитой машины, но тут огонь добрался до бензобака, и тот взорвался со звуком, похожим на глухой кашель. Добровольный спасатель с воем покатился по мокрому асфальту, пытаясь сбить охватившее его одежду пламя. Подоспевшие водители других машин потушили его, обдав струями углекислоты из огнетушителей. Справиться с огнем, который с аппетитом пожирал то, что осталось от новехонького пикапа, и уже пробовал на вкус кабину цементовоза, они оказались не в силах. Отойдя на безопасное расстояние, люди смотрели, как огонь набирает силу, и, указывая друг другу на пролом в ограждении путепровода, возбужденно обсуждали происшествие.
Съехав с путепровода, красный «додж» притормозил на противоположной стороне дороги.
— Хорошо горит, — с удовлетворением констатировал небритый Ваха.
В его голосе чувствовалась сдержанная гордость профессионала, отменно справившегося с трудной и ответственной работой.
— Хорошо, — согласился Аслан и зевнул в кулак. — Теперь отвези меня к Мустафе и отправляйся домой. Проверь, все ли там в порядке, позвони мне и ложись спать. Мы сегодня заслужили отдых.
— Э! Покажи мне, кто заслужил его больше, чем мы с тобой! — воскликнул темпераментный Ваха и включил передачу.
Красный «додж» тронулся и неторопливо покинул место происшествия за пять минут до приезда милиции и спасателей, которым, увы, уже некого было спасать.
Глава 13
— Далеко ли собрался? — спросил Сергей Дорогин, затягивая до самого верха «молнию» оранжевого рабочего комбинезона, чтобы защититься от пронизывающего сырого ветра.
— Отвали, — сказал Михаил Шахов. Он был бледен и хмур; чувствовалось, что он немного разочарован тем, что не удалось пустить в ход кулаки, а может быть, и огнестрельное оружие, которое заметно оттягивало книзу карман его пальто. — Дай пройти, у меня дела.
Оживленное шоссе шумело, как бьющееся о скалы штормовое море. Этот шум приходилось перекрикивать, что делало разговор похожим на перебранку.
— Знаю я твои дела, — сказал Дорогин, — потому и приехал, пока ты дров не наломал. Думаю, тебе потребуется помощь.
— Спасибо, ты уже и так помог. Дальше я как-нибудь сам.
Дорогин проглотил упрек, не дрогнув ни единым мускулом. Он отлично видел, что Михаил не в себе и собирается наделать глупостей — не нарочно, а просто потому, что тревога заживо съедала его изнутри, побуждая к активным действиям. Противостоять этому побуждению он не мог, не хотел и не имел права, а что делать, попросту не знал. Потому-то, получив доклад от оператора, который прослушивал врученный Шахову Лесневским мобильный телефон, Сергей поспешил на перехват. Он догадывался, куда может направиться Михаил, и испытал огромное облегчение, убедившись, что догадка верна. Если бы перехватить Шахова не удалось, это неизбежно привело бы к самым серьезным осложнениям.
— Я привык, взявшись за дело, доводить его до конца, — сказал он.
Шахов поморщился, как от кислого.
— До какого конца? Очнись! Амбиции — это хорошо, но надо же трезво смотреть на вещи! Я не могу рисковать своей семьей только для того, чтобы ты имел возможность доказать, какой ты крутой.
— Амбиции? — Дорогин резко подался вперед и схватил Шахова за лацканы пальто, но тут же отпустил, оттолкнув почти с отвращением. — По-твоему, я работаю ради гонорара и удовлетворения амбиций? Если кому-то здесь и следует очнуться, так это тебе, приятель! Скажи, что ты намерен делать?
— То, что надо было сделать с самого начала: доложить обо всем командованию, — угрюмо ответил Михаил.
— Отлично! Валяй! Я так понимаю, что способность думать ты снова обретешь только после того, как подашь рапорт. Так вот, когда сделаешь это, поразмысли кое о чем на досуге. Правда, тогда будет уже поздно, но все-таки подумай: как маячок, с помощью которого тебя пасли, мог попасть в твой мобильный телефон? Кто его туда засунул — Ольга? Или, может быть, Анюта? Или Карлсон с пропеллером залетел к тебе в форточку, пока ты спал? Да черт с ним, с маячком! Ты подумай, как эти сволочи раскололи твою дезинформацию? Как они проверили данные, которые заведомо не могли проверить? Ну?! И к кому ты собрался бежать с докладом? И долго ли проживут твои жена и дочь после этого доклада?
— Твою мать, — пробормотал Михаил тоном человека, который разбил купленную на последние деньги бутылку водки на пороге собственной квартиры и не может поверить, что мог оказаться таким болваном.
— Амбиции, — с горечью повторил Дорогин. — Я потерял двоих человек, у которых остались семьи — жены, дети, родители. Их смерть на моей совести. И знаешь, что еще? Плевал я на персону, которую ты охраняешь. Если бы речь шла только о нем, я бы и пальцем не шевельнул — пускай бы его берегли те, кому за это деньги платят. Но подонки, которые берут в заложники детей, не имеют права дышать. Поэтому, независимо от твоих дальнейших действий, я намерен наглухо перекрыть им кислород.
— Кому — им? — с тоской спросил Михаил.
Дорогин усмехнулся.
— Ну, где в данный момент держат твою дочь, я не в курсе. Но есть у меня на примете человечек, который может это знать. Даже почти наверняка знает. Сегодня вечером я планировал к нему наведаться. Компанию не составишь?
— Почему не сейчас? — напряженно спросил Шахов.
— Нет, ты все-таки болван. И как тебе, такому, майора дали? Потому что сейчас светло, голова твоя еловая! Или ты думаешь, что мы к нему на чашку чая едем? Кстати, оружие у тебя есть?
— «Ярыгин», — коротко ответил Михаил.
— Табельный?
— Ах ты, черт, действительно… «Кольт» сойдет?
Дорогин пожал плечами.
— Главное, чтобы тебе сошел, а мне-то что? А уж тому, кого ты из этой штуковины оприходуешь, и подавно будет все равно. Далеко он у тебя?
— В гараже.
— Хорош тайничок! Эх, ты, федеральная служба охраны… Впрочем, это неплохо. Заодно поставишь туда свою машину. Поедем на этом.
Дорогин похлопал рукой по грязному борту микроавтобуса.
— Где ты его украл? — спросил Шахов.
Дорогин усмехнулся, отметив про себя, что к Михаилу вернулась способность говорить на отвлеченные темы, а значит, и душевное равновесие.
— Почему сразу «украл»? — сказал он. — Эта тележка зарегистрирована на мое агентство. А на надписи не обращай внимания, это просто маскировка. Есть у меня знакомый рекламщик. При нынешнем уровне развития оформительских технологий тут на час работы: раз-два, и готово. Ладно, погнали к тебе в гараж. Проезжай вперед, покажешь дорогу…
Получасом позже «десятка» Шахова уже стояла в надежно запертом гараже, а ее хозяин сидел на переднем сиденье фордовского микроавтобуса, оправляя на себе оранжевый с белым комбинезон с надписью «МОСГОРСВЕТ» поперек лопаток. Незарегистрированный «кольт», снятый когда-то с тела убитого арабского наемника, лежал в глубоком набедренном кармане; в другом кармане лежали запасная обойма и купленный по случаю глушитель заводского производства. Белый микроавтобус выехал на МКАД, перестроился во второй ряд и увеличил скорость. Дорогин, сидя за рулем, дымил сигаретой. С потемневшего неба навстречу машине летел, налипая на ветровое стекло, косой мокрый снег, бесконечная лента асфальта поблескивала в свете фар, как мокрая акулья шкура. По радио передавали прогноз погоды; с середины недели ожидалось резкое похолодание до двадцати градусов мороза и переменная облачность с прояснениями.
— Я одного не понимаю, — задумчиво сказал Михаил, вытряхивая из пачки сигарету. — На кой ляд им понадобилось выкачивать из меня информацию, которая у них уже есть?
— Чудак. — Оторвав правую руку от руля, Дорогин выключил радио, и в наступившей тишине стали слышны ровный гул мотора и шорох шин по мокрому асфальту. — Информация им не нужна — она, как ты справедливо заметил, у них есть. Им нужен ты, понимаешь?
— То есть?
— То есть представь себе Завидовскую резиденцию, президентский кортеж, Кремлевский дворец, Бочаров Ручей или любое другое место, где бывает президент. Ты лучше меня знаешь, как организована его охрана, и должен понимать, что у человека со стороны очень мало шансов сделать удачный выстрел или подложить взрывное устройство. О том, чтобы уйти с места покушения, я даже не говорю — по-моему, это просто невозможно. Зато тренированный, хорошо обученный стрелок, стоящий за спиной у жертвы и не вызывающий ни у кого подозрений, при удачном стечении обстоятельств может-таки влепить пулю в затылок. Правда, он заведомо обречен, но кого это волнует? Не работает, — сказал он, увидев, что Михаил терзает кнопку прикуривателя, и протянул ему зажигалку.
Шахов высек огонь, закурил и, откинув голову на подголовник, выпустил дым через нос. Ситуация начинала проясняться, но легче от этого не становилось. Несокрушимый монолит кремлевской охраны, на который он в глубине души рассчитывал, как на последнее прибежище и защиту, дал трещину, и теперь Михаил не мог обратиться к товарищам по оружию за помощью, не рискуя нарваться на скрытого врага. Этот подонок наверняка был один, но он представлял собой именно ту ложку дегтя, которая делала несъедобной бочку меда.
— А где взять такого стрелка? — продолжал Дорогин, плавно покачивая баранку. — На то, чтобы внедрить своего человека в личную охрану главы государства, уйдут годы. Президент сменится, вместе с ним поменяется политика страны, и многолетняя кропотливая работа может потерять смысл. Да и неизвестно, даст ли эта работа результат, ведь на каждой ее стадии возможен прокол, из-за которого все пойдет насмарку. Куда проще выбрать из уже проверенных всеми мыслимыми способами, зачисленных в штат и пользующихся полным доверием людей одного, найти у него уязвимое место и начать в это место методично бить. Запугать его, запутать, сломать об колено и принудить к сотрудничеству. Послав правдивое донесение, ты дал бы им не информацию, а новый повод для шантажа. Так, шаг за шагом, ты своими собственными руками собирал бы компромат на себя самого. А потом, убедившись, что все пути к отступлению отрезаны, тебе предложили бы выбирать: либо жена и дочь, либо тот, кого ты охраняешь. И нетрудно догадаться, что бы ты выбрал.