ул обратно в комнату. Фонарик выпал у него из руки и жалобно хрустнул под чьей-то ногой. Ибрагим замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, и сшиб с подставки цветочный горшок, который с коротким треском разбился вдребезги. Этот звук, вызвавший неудовольствие уважаемого Мустафы, был едва ли замечен его внучатым племянником, который утратил связь с реальностью из-за охватившего его ужаса.
Чья-то твердая рука припечатала Ибрагима лопатками к стене. В щеку ему уперлось что-то твердое и холодное, издающее отчетливый запах оружейной смазки, и незнакомый, показавшийся потусторонним голос прошептал страшные слова:
— Федеральная служба охраны. Пикнешь — пристрелю, как собаку. Где девочка?
— Не стреляйте, — придушенно прохрипел Ибрагим. — Не убивайте меня, я программист! Я знаю, где она, я все скажу!
— Ишь ты, программист, — хмыкнул в темноте еще один незнакомый голос.
Дверь комнаты закрылась, мягко клацнув язычком защелки, и Ибрагим заговорил. Буквально накануне, думая о нем, уважаемый Мустафа мечтал, чтобы мальчик поскорее повзрослел и стал мужчиной. Теперь этот миг настал: Ибрагим Акаев повзрослел в мгновение ока, ибо ничто так не взрослит, как предательство.
По пути от КПП к особняку Мустафы Акаева Дорогин ввел Михаила в курс дела, кратко и доходчиво объяснив, кому они собираются нанести визит. Остановив машину, он порылся в бардачке и протянул Шахову прибор ночного видения, крепившийся к голове при помощи широкой эластичной ленты. Второй такой же прибор он без лишних слов нацепил на себя, убедив Михаила в том, что после разговора с посредником не терял времени даром и постарался как следует приготовиться к этой поздней поездке.
Первый выстрел тоже сделал Дорогин, и выстрел получился точный. Оседлав гребень высокого кирпичного забора, что отделял участок Акаева от улицы, они увидели блеснувший в темноте луч ручного фонарика, и Дорогин навскидку пальнул из своего оснащенного глушителем полицейского «вальтера» раньше, чем Михаил успел разобраться в обстановке. Охранник, отправившийся в обход охраняемого периметра после отключения следящих камер, молча повалился в подтаявший сугроб у забора, и Михаилу подумалось, что бывший каскадер не лгал и даже не преувеличивал, когда говорил о своем намерении перекрыть Акаеву и его людям кислород. Роль статиста его тоже не устраивала. Он не пытался спрятаться за спину Михаила, хотя имел на это полное право: в конце концов, это была не его дочь, не его проблема и вовсе не его война.
Приборы ночного видения существенно облегчили задачу, превратив ее, фактически, в подобие увеселительной прогулки с элементами экстрима. Бородатый джигит, который, подсвечивая себе зажатым в зубах фонариком, копался в открытом распределительном щитке, упал на пол с простреленной головой раньше, чем успел обернуться на послышавшийся со стороны входной двери шум. То, что они устроили в расположенной справа от входа комнате охраны, напоминало избиение слепых зрячими. Встав плечом к плечу в дверях, они открыли огонь, и ни одна из выпущенных ими пуль не пропала напрасно. Пистолеты раз за разом негромко хлопали, коротко и зло отдавая в ладонь, стреляные гильзы беззвучно падали на устилавший пол потертый ковер. Пороховой дым щекотал ноздри, будоража кровь, но увеселение кончилось, едва успев начаться: Дорогин выстрелил два раза, Михаил — три, после чего, кроме них, живых в помещении не осталось. Четыре распластавшихся на полу трупа напоминали участников затянувшейся гулянки, уснувших там, где их свалила последняя выпитая рюмка. Чей-то фонарик продолжал гореть, тускло и ненужно освещая угол комнаты, и Дорогин, наклонившись, выключил его.
— Хорошо, но мало, — негромко произнес Михаил, напоследок оглядывая картину устроенного ими побоища.
— Нужен кто-то живой, — остудил его пыл Дорогин. — Вряд ли они держат Анюту здесь.
Михаил кивнул и, попятившись, аккуратно прикрыл за собой дверь. Они двинулись по коридору, по пути заглянув в пустую кухню и такой же пустой сортир, где тихонько журчала струящаяся из смывного бачка вода. Дорогин переступил через труп охранника, который давеча пытался наладить свет, и замер, прижавшись лопатками к стене и приложив к губам палец, когда услышал за соседней дверью какую-то возню.
Шахов тоже прижался к стене, сосредоточив внимание на двери. Дверная ручка повернулась с негромким скрипом, язычок защелки отчетливо цокнул, выскочив из паза, и дверь отворилась. На пороге появился какой-то человек, сквозь линзы прибора ночного видения выглядевший, как фосфоресцирующий призрак. По неизвестной науке причине он не воспользовался ни фонарем, ни свечкой, ни хотя бы дисплеем своего мобильного телефона — удобной, многофункциональной штуковины, которая всегда под рукой и может пригодиться при самых неожиданных обстоятельствах, — предпочитая двигаться на ощупь. Порочность избранной тактики не замедлила сказаться: человек споткнулся о лежащий под дверью труп, испуганно отпрянул и полез в карман. Дорогин отрицательно качнул головой, предлагая не торопиться. Человек был безоружен, и из кармана он извлек вовсе не пистолет, а маленький цилиндрический фонарик. Щелкнула кнопка, в темноте вспыхнул и уперся в лежащее на полу тело яркий луч света. Дав обитателю дома ровно секунду на то, чтобы насладиться открывшимся ему зрелищем и понять, что оно означает, Михаил схватил его свободной рукой за горло и почти швырнул обратно в комнату. Сбитый с подставки цветочный горшок, который какой-то умник догадался поставить у самых дверей, с треском раскололся, ударившись об пол; выпавший из руки фонарик покатился по коридору, и Дорогин, наступив ногой, раздавил его, как крупное кусачее насекомое.
— Федеральная служба охраны, — шепотом представился Михаил, припечатав только что захваченного «языка» к стене и сунув ему в лицо пистолетный ствол. — Пикнешь — пристрелю, как собаку. Где девочка?
— Не стреляйте, — с трудом прохрипел пленник, которого все еще крепко держали за кадык. — Не убивайте меня, я программист! Я знаю, где она, я все скажу!
— Ишь ты, программист, — хмыкнул Дорогин, которого эта ссылка на профессиональную принадлежность, похоже, позабавила. — Послушай его, Мишель, а я пойду гляну, что да как.
Он беззвучно выскользнул в коридор, без стука затворив за собой дверь. Вслед ему неслось приглушенное бормотание пленника, который, к его немалому удивлению, раскололся куда быстрее и оказался куда более словоохотливым, чем можно было ожидать от члена исламской террористической группировки, готовящей покушение на главу государства. Ему пришло в голову, что пленник может лгать, тянуть время в расчете на то, что к нему подоспеет помощь. Не исключалось также, что этот тип только притворяется слабым и напуганным, выжидая удобного момента, чтобы поднести им сюрприз. Но в доме наверняка были и другие люди, вооруженные до зубов и опасные, как королевские кобры в разгар брачного периода, и ими следовало заняться, не откладывая в долгий ящик. Да и Шахов — не дитя малое, чтобы водить его на помочах, контролируя каждый шаг. Он боевой офицер и может сам позаботиться о сохранности своей черепной коробки, а заодно и всех остальных жизненно важных органов…
Он услышал шаги спускающегося по лестнице человека и, сдвинув на лоб прибор ночного видения, разглядел слабое голубоватое свечение телефонного дисплея, озарившее ступеньки лестницы, что вела на второй этаж. Сергей снова опустил на глаза инфракрасные очки. Он не стал прятаться: теперь, когда его никто не видел, он мог позволить себе действовать так, как ему хотелось. Он встал у подножия лестницы, следя за приближением спускающейся сверху фосфоресцирующей фигуры. Человек остановился, видимо, заметив опасность, его рука быстро протянулась за спину. Муму подождал, пока она вернется с пистолетом, а потом выстрелил и посторонился, уступая дорогу катящемуся по ступенькам телу. Раскрытый телефон, мягко сияя экраном, скользнул по полу и остановился, уткнувшись в его ботинок. Дорогин поднял его и, опять сдвинув очки, осветил лицо только что убитого человека. На полу перед ним лежал гладко выбритый горбоносый шатен, по приметам очень похожий на человека, описанного молодым оперативником, «Волгу» которого недавно протаранил тот самый «додж», что стоял сейчас во дворе. Эту машину и этого человека описывал и Лесневский. Дорогин подумал, что поспешил, застрелив его: этот тип наверняка очень много знал. Но, с другой стороны, Шахов в данный момент брал интервью у парня, назвавшего себя программистом. А кто может больше знать о делах хозяина, чем человек, постоянно обслуживающий его компьютер?
Наверху распахнулась дверь, начертив на темном фоне светлый оранжевый прямоугольник. Свет был неяркий, теплый, мерцающий — видимо, в комнате горели свечи. В дверном проеме, выделяясь на его фоне четким, будто вырезанным из черной бумаги силуэтом, стоял Мустафа Акаев.
— Что происходит, Аслан? — недовольным голосом спросил он. — Я просил не шуметь, а ты вместо этого сыплешься по ступенькам, как горный обвал!
— Аслан занят, — сказал Дорогин. — Ему не до тебя, он беседует с Аллахом.
Акаев резко выбросил перед собой правую руку. Темноту озарила красноватая вспышка, звук выстрела хлестнул по ушам, и пуля шевельнула на голове Дорогина волосы. Старый вояка остался до конца верен себе: будучи почти на сто процентов уверенным, что чужих в доме нет и шум на лестнице вызван падением неуклюжего Аслана, он все-таки потрудился взять с собой пистолет, и не просто взять, а поставить на боевой взвод и держать наготове. Он стрелял, не видя мишени, на голос, и почти попал.
«Хорошо, что «почти» не считается», — подумал Дорогин и выстрелил в ответ. Никаких сомнений он при этом не испытывал, потому что не поленился заранее ознакомиться с биографией господина Акаева. Уважаемый Мустафа был не из тех, кто станет откровенничать с первым встречным, взахлеб выдавая ему свои секреты. Конечно, где-нибудь на Лубянке его смогли бы разговорить, но на Лубянке он уже бывал, и что с того? Если бы этого упыря тогда не выпустили на свободу из политических соображений, многие хорошие люди сейчас были бы живы и имели кров над головой.