– Сто процентов из ста – ничего приятного она не скажет, – отрезала я. – Так что да: я – мимо.
Биджан покачал головой. Что-то вроде улыбки возникло на его губах – и исчезло.
Навид подтолкнул меня вперед.
– Ширин, ты обещала стать коммуникабельнее.
– Ничего подобного.
Все четверо глядели с таким неодобрением, что я сдалась. Мне претило топать к этой чирлидерше – до нее минимум двадцать пять футов, – но я пересилила себя. Я проделала этот путь.
Как только я достаточно приблизилась, чирлидерша схватила меня за руку. Я похолодела.
– Слушай, – зашептала она, глядя не на меня, а куда-то мне за спину. – Вон тот парень – он кто?
Ну конечно. Как я и предчувствовала. Прегадкий разговор.
– А ты сама – кто? – парировала я.
– Что? – Чирлидерша удостоила меня взглядом. – А! Меня зовут Бетани. Слушай, как тебе удалось? Чтобы такая, как ты, – и дружила сразу с четырьмя клевыми парнями!
Вот она – причина, почему я избегаю разговоров.
– Ты меня для этого звала? Чтобы я тебя свела с одним из четверых?
– Ну да. Вон с тем. – Чирлидерша мотнула головой. – С синеглазым.
– Ты Карлоса имеешь в виду? Того, с кудрявыми черными волосами?
Она закивала.
– Значит, его Карлосом зовут?
Я вздохнула. И позвала:
– Карлос! Будь добр, подойди сюда!
Карлос, изрядно смущенный, приблизился. Впрочем, стоило представить его этой Бетани, как он просиял.
– Приятного времяпровождения, – бросила я. – До новых встреч.
Бетани хотела было рассыпаться в благодарностях. Я только отмахнулась. Никогда еще меня так не унижали девчонки. Парни – да, но чтобы представительницы своего же пола… Я развернулась – и застыла, напоровшись на знакомое лицо.
Из спортзала выходил Оушен.
Объемная сумка за плечами, раскрасневшийся, волосы влажные – наверное, после душа. Мелькнул на секунду. Пересек коридор, исчез за дверью.
У меня сердце упало.
Мы уже три дня не разговаривали. Мне очень, очень хотелось поговорить, но я вела себя правильно. Не давала повода. Ничем не намекала: между нами что-то искрит и может разгореться сильнее. Два раза Оушен пытался перехватить меня после урока, однако я оказывалась проворнее. Я избегала визуального контакта. Не выходила на связь онлайн. На биологии ограничивалась обрывочными фразами, и то строго по делу. Короче, сводила общение к нулю. Пусть, думала я, Оушен не обольщается. Ничего нет и быть не должно. Он недоумевал; он досадовал; он обижался.
А я другого выхода не видела.
Где-то в глубине души тлела трусливенькая надежда: Оушен догадается, что игра не стоит свеч, и оставит меня в покое. Я ведь для него представляю интерес просто как нечто экзотическое, верно? Ну так я такое уже проходила. Подобные увлечения долго не длятся. Или я неправа и он мне не примерещился – новый оттенок, не имеющий отношения к этнографии? Снова и снова я задавалась вопросом: захочет ли Оушен забыть меня? Вернуться к старым приятелям? Завести белокурую подружку?
Понимаю: тут серьезная нестыковка. Я ведь хотела дружить, вот вроде стало получаться – а я сама все порчу. Где же логика? Но логика как раз была. Потому что я мечтала о платонической дружбе – можно и с парнем, но лучше с девчонкой. В идеале – чтобы друзей было несколько. Чтобы я, как все нормальные подростки, в общей веселой компании съедала бутерброд, чтобы мы потом всей толпой шли в кино. Ради такого я бы, пожалуй, могла и прикинуться, будто меня волнуют оценочные тесты. А что я получила? И есть ли они вообще в природе – нормальные подростки с нормальными дружескими отношениями? Все чаще таковые казались мифом.
– Ну, что застыла? Я с голоду умираю. – Навид, опустив ладонь на мое плечо, вывел меня из ступора.
– Ой. Да-да, конечно. – Сама я все еще смотрела на дверь, за которой скрылся Оушен. – Пойдем отсюда.
Глава 16
Как и обещала, на следующий день я появилась в классе мистера Джордана. Но само возвращение прошло тяжелее, чем я рассчитывала. Мне казалось, моего отсутствия не заметят. Подумаешь, меня не было почти неделю! Кому какое дело? А вот же – стоило сесть за стол, ребята из нашей четверки глаза вытаращили. Решили, наверное, что имела место выволочка, после которой я буду как шелковая.
– Вы чего? – спросила я.
– Ты и правда хотела бросить занятия?
Вопрос задала девчонка по имени Шона.
– Ну да. А тебе-то что?
– Очуметь. – Теперь на меня во все глаза глядела Лейлани. – Ты ненормальная!
Райан, единственный парень в группе, во время дискуссий никогда не смотревший мне в лицо, нарочито громко зевнул.
Я сдвинула брови.
– Почему это я ненормальная? Ты же, Лейлани, сами видела, в какое положение меня поставил мистер Джордан.
Мой ответ не убедил ни Лейлани, ни Шону.
– Слушай, а почему Оушен тогда за тобой увязался? – допытывалась Лейлани.
Вот чего ей надо, а? Заняться больше нечем, кроме как моей личной жизнью? И откуда она вообще знает, кто такой Оушен? Глобальные перспективы – электив, тут ребята с разных параллелей. Например, Лейлани и Шона годом моложе меня.
– Понятия не имею, – ответила я. – Может, ему тоже эксперимент не понравился.
Шона хотела еще о чем-то спросить, но тут мистер Джордан с силой хлопнул в ладоши и разразился громогласным приветствием:
– Сегодня, друзья мои, у нас будут перемещения.
Прямо у доски он попытался сплясать ча-ча-ча. Получилось нелепо. Я прыснула. Он остановился, поймал мой взгляд, улыбнулся и произнес:
– Ширин! Как славно, что ты вернулась!
На меня стали оглядываться.
Я проглотила очередной смешок.
– Итак, – мистер Джордан теперь обращался ко всему классу, – вы готовы, друзья? – Он выдержал эффектную паузу и объявил: – Формируем новые группы! Прошу всех встать!
По классу пошел неодобрительный гул. На сей раз я разделяла общее мнение. Как и все остальные, не хотела никаких новых знакомств. Терпеть их не могла.
Но деваться было некуда. Я поднялась с места и скоро усилиями мистера Джордана оказалась в компании трех девчонок. Несколько минут ни одна из нас не осмеливалась поднять взгляд.
– Привет.
Я вздрогнула. Обернулась.
Рядом со мной сидел Оушен.
Не в моей новой группе, нет. В соседней. Совсем близко. Откинулся на спинку стула, глаза тревожные – даже улыбка напряженности не маскирует.
– Привет, – пролепетала я.
– Вот и пересеклись, – констатировал Оушен.
За ухом у него был карандаш. Раньше мне казалось, карандаши за ушами держат только в фильмах; выходит, не только. Вот он, Оушен, и вот он, карандаш. В сочетании – супер. Потому что сам Оушен – супер.
– Ты кое-что уронила.
Оушен протянул мне сложенный листок бумаги.
Я была совершенно уверена, что ничего не роняла. С другой стороны, мало ли… Всякое случается. Короче, я взяла листок – и тотчас тревога в глазах Оушена сменилась какой-то другой эмоцией.
У меня сердце так и заколотилось.
А еще кто-нибудь знает, что ты на уроках музыку слушаешь? Ты и сейчас в наушниках, да? Как тебе удается хорошо учиться – с вечным плеером? Почему ты удалила профиль – тогда, когда мы в первый раз онлайн общались? Видишь, сколько у меня вопросов.
С изумлением я взглянула на Оушена. Он улыбался. Он еле сдерживал смех. Судя по всему, был невероятно собой доволен.
Я покачала головой и сама улыбнулась. Против собственного желания. А потом нарочитым жестом достала и включила айпод.
Отвернулась – и чуть не подскочила на месте.
Все три девчонки таращились на меня, словно не верили, что их такая беда постигла – быть со мной в одной группе.
– Не забудьте представиться, – прогремел мистер Джордан. – Невозможно переоценить значение имени!
Он взял со стола массивный глиняный кувшин, выудил оттуда бумажку, развернул и прочел:
– Сегодняшняя тема – израильско-палестинский конфликт! Чрезвычайно интересно, не так ли? Исламское движение ХАМАС! Терроризм! Замешан ли в нем Иран? Вопросы написаны на доске. Приятных дискуссий!
Я уронила голову на руки.
Едва ли кого-нибудь удивлю, сказав, что игнорировать Оушена у меня совсем не получалось.
Изо всех сил я демонстрировала отсутствие интереса к нему – и преуспела. Но только в демонстрации. Самой себе запрещала думать об Оушене, а получалось, все мысли вокруг него вертелись, к нему возвращались.
Тем более что сам Оушен только и делал, что попадался мне на глаза.
Просто наваждение какое-то. Куда бы я ни шла, непременно натыкалась на Оушена. Я даже стала подозревать участие неких высших сил, подстраивавших эти совпадения, толкавшие нас друг к другу. Но, может, мистика была ни при чем. Просто Оушен выделился для меня из общей массы. Точно так же было с машиной Навида. Пока брат не купил «Ниссан Сентру», я автомобилей этой марки не замечала. Как только купил, мои глаза стали сами выхватывать из транспортного потока каждый старенький «Ниссан».
Как меня это нервировало – не «Ниссаны Сентра», конечно, а Оушен, – слов нет выразить.
Я дергалась уже от одного его присутствия в классе. Биология стала каторгой. Все мои силы уходили на вырабатывание неприязни, которая никак не вырабатывалась. Оушен, казалось, на свет появился, чтобы вызывать глубокую симпатию. При нем хотелось расслабиться, на него хотелось положиться.
Что, понятно, только сильнее меня раздражало.
Я думала, главное – свести разговоры к минимуму. Тогда и напряжение исчезнет. Не тут-то было. В тишине некий невидимый рычаг продолжал работать, наматывать пресловутую связующую нить и натягивал ее до струнного звона. Странным образом, мое молчание оказывалось красноречивее слов. Душило. Тащило в тупик. Я отбивалась, как жертва маньяка. И не могла отбиться.
В понедельник я продержалась всего полчаса. Сидела над дохлой кошкой, не глядя на нее, постукивая карандашом по чистой блокнотной странице, выискивая в Оушене достойные ненависти недостатки. И тут Оушен ко мне обернулся и безо всякого повода спросил: