— Гм-м… Думаю, это разумно. И все же… Все же…
— И все же тебе очень хочется попасть на него.
— Да.
— Пойми, он чем-то притягивает. Я тоже это чувствую… Что-то внутри моего мозга постоянно твердит: «Иди сюда, иди сюда, посмотри, что здесь такое. Больше нигде в мире ты не увидишь ничего подобного. Ты должен побывать на Лике!» Но ведь такая попытка — сущее безумие.
— Да, — тихо произнесла Тейн, соглашаясь. — Ты абсолютно прав.
На какое-то время она замолкла, занявшись своей работой. Затем Сандира спустилась немного ниже. Лоулер слегка коснулся кончиками пальцев ее обнаженного плеча. Она еле слышно вскрикнула и прижалась к нему. Они одновременно обратили свои взоры на расцвеченное множеством красок море, на огромное, опускающееся в волны солнце, на дымку загадочного цвета, поднимающуюся над островом.
— Вэл, можно мне остаться в твоей каюте на ночь?
Тейн очень редко просила об этом, и уже давно не обращалась с подобной просьбой. Его крошечное помещение было слишком мало для них, как и узкая койка.
— Конечно.
— Я люблю тебя, Вэл.
Лоулер провел ладонями по ее сильным плечам, по шее. Сейчас она притягивала его сильнее, чем когда-либо прежде: словно они стали двумя половинками одного организма, а не двумя случайно встретившимися в пути почти совершенно чужими друг другу людьми. Сблизила ли их так беда и опасности? Не была ли это — не дай Бог! — вынужденная близость посреди огромного океана из-за страха одиночества, из желания найти кого-то, с кем можно разделить тяжесть этого пути?
— Я люблю тебя, — нежно прошептал Лоулер.
Они буквально бросились в его каюту.
Сандира и Вальбен никогда не чувствовали себя настолько близкими, как сейчас. Они стали не просто любовниками, а союзниками в противостоянии таинственному яростному миру. Их любовь стала крепостью, защищавшей души людей от неистовой силы Тайны, которая с каждой минутой все больше захватывала всех путешественников в кольцо сумасшедших желаний.
Быстро прошедшая ночь пролетела в жарких сплетениях рук и ног, в истомленном скольжении тел. Их взгляды встречались, улыбки сливались, дыхание смешивалось… Звучал страстный шепот… Его имя заклинанием срывалось с губ Сандиры, а ее — с уст Вальбена. Они обменивались воспоминаниями, здесь же зарождались новые. Оба за всю ночь не сомкнули глаз. «Да это и к лучшему, — заключил Лоулер. — Сон может принести жуткие видения. А любовь… Вполне может случиться, что наступающий день станет последним».
На рассвете он вышел на палубу. Последнее время Лоулер работал в первой смене, поэтому сразу заметил, что за ночь судно вновь зашло за линию бурунов. Теперь оно стояло на якоре в заливе, очень напоминавшем тот, первый, хотя здесь и не тянулись вдоль берегов цепи пологих холмов. Сразу от побережья раскинулась широкая долина, густо поросшая темной растительностью.
На сей раз не возникало ощущения враждебности. Залив не противился их присутствию, а даже, наоборот, проявлял некоторые признаки гостеприимства: водная гладь спокойна, по ней пробегала лишь легкая рябь, никакого намека на те агрессивные водоросли, что заставили их в прошлый раз убраться с места первой стоянки.
Здесь так же, как и везде в окрестностях Лика, вода светилась, излучая каскады розового, золотого, алого и сапфирового цветов; на берегу ни на одно мгновение не прерывалось безумное «кипение» растительной жизни — остервенелого танца сплетающихся и расплетающихся ветвей. С земли поднимались лиловые искры. Воздух вновь казался охваченным языками пламени. Все пространство заполоняли яркие краски. Величие этого места, режущее глаз, раздражало, угнетало и кружило голову после бурной бессонной ночи.
Делагард расположился на капитанском мостике, скорчившись в необычной для него позе и подперев голову ладонью.
— Док, идите ко мне. Поговорим… — как-то неуверенно произнес он.
Глаза Нида покраснели и затуманились. Казалось, он провел без сна не только последнюю ночь, но не спал уже несколько суток подряд. Его лицо посерело и осунулось, а голова словно втянулась в толстую шею. Лоулер обратил также внимание, что, кроме этих признаков усталости и подавленности, у Делагарда начался нервный тик — у него болезненно дергалась щека. Нида явно мучил какой-то «демон», ниспосланный Ликом Вод.
— Я слышал, вы считаете меня сумасшедшим, — грубо произнес судовладелец.
— Разве для вас имеет значение мое мнение?
— Гм-м… Возможно, вас обрадует то, что я сейчас скажу… Дело в том… Словом, я начинаю почти соглашаться с вами. Почти… Почти…
В первые мгновения разговора Лоулер попытался найти в словах Нида хотя бы какой-то намек на иронию, сарказм или просто издевательство, но ничего подобного не наблюдалось. Голос Делагарда звучал глухо и хрипло, временами срываясь.
— Посмотрите на это проклятое место. — Он сделал широкий и неопределенный взмах рукой. — Посмотрите на него, док… Это же пустыня! Кошмар!.. Зачем я только приплыл сюда? — Нид весь дрожал, лицо стало почти белым. Он выглядел совершенно разбитым, ужасающе угнетенным. — Только безумца может занести так далеко! Теперь я это хорошо понимаю. Собственно, понял еще вчера, когда мы вошли в тот залив, но попытался сделать вид, что все идет как надо. Я не прав… По крайней мере, мне еще хватает сил, чтобы признаться себе в этом. Боже мой, док, о чем я только думал, когда тащил вас всех сюда?! Это место приготовлено явно не для нас. — Он покачал головой, а когда заговорил, его голос более всего походил на отчаянный хрип: — Док, мы должны убраться отсюда. Прямо сейчас!
«Он говорит серьезно?! Или же это какое-то шутовство, очередная проверка лояльности?» — молнией пронеслось в голове Вальбена.
— Вы в самом деле так считаете? — тихо спросил Лоулер.
— Черт бы меня побрал, если это не так.
Да, Делагард, несомненно, искренен. Он перепуган и дрожит. Прямо на глазах у Лоулера этот человек утрачивал главную цель и опору всей своей жизни. Происходило странное и озадачивающее раскаяние, чего Вальбен меньше всего ожидал, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации.
— А как же насчет подводного города? — спросил Лоулер после долгой паузы.
— Вы думаете, он существует? — растерянно спросил Нид.
— Ни на мгновение не допускал подобной мысли. Но вы-то верили!
— Ни черта! Я слишком много выпил — вот и все. Мы уже проплыли третью часть пути вдоль береговой линии Лика и не увидели никаких его признаков. И потом… Если где-то здесь есть гравитационная воронка, значит, должно быть сильное течение у берегов, водоворот. Но где он, черт его дери?!
— Нид, вы у меня спрашиваете? Кажется, не я, а вы проявили себя ревностным защитником идеи о существовании города.
— О нем рассказывал Джолли.
— Он был сумасшедшим. Старик свихнулся, когда плыл вокруг Лика.
Делагард мрачно кивнул, соглашаясь. Его налитые кровью глаза медленно закрылись. На какое-то время Лоулеру показалось, что он прямо вот так, стоя, уснул. Но неожиданно Нид, не поднимая век, произнес:
— Я провел здесь всю ночь в одиночестве… размышляя и пытаясь найти практический выход из нашего положения. Конечно, для вас это звучит комично, так как вы считаете меня чокнутым… Но я не свихнулся, док. Совсем нет. Возможно, я делаю нечто такое, что может показаться другим безумием, но сам себя не считаю сумасшедшим. Я просто очень отличаюсь от всех вас. Вот вы… — здравомыслящий и осторожный человек, вы не любите рисковать, хотите жить, как живется, и не более того. В принципе, это правильно. В нашей Вселенной много людей, подобных вам, но много и подобных мне… Нам никогда не понять друг друга по-настоящему; правда, иногда мы оказываемся в одной ситуации — в таком случае, необходимо выбираться вместе независимо от разнополярных взглядов на жизнь… Эх, док! Я жил мечтой добраться сюда… Для меня это было ключом для решения всех проблем… И не просите у меня объяснений — все равно их не получите… Вот я — здесь! И вдруг начинаю понимать, что совершил ошибку. На Лике ничего для нас нет. Ничего!
— Писарро, — вспомнил Лоулер, — Кортес… Они бы, по крайней мере, вышли на берег, прежде чем повернуть.
— Не ловите меня на моих же заблуждениях! — почти закричал Делагард. — Я ведь пытаюсь найти то, что может нас объединить.
— Точно так же вы говорили мне о Писарро и Кортесе, когда я хотел найти с вами общий язык.
Делагард открыл глаза. Его взгляд был ужасен: зрачки светились, как угли, даже не светились, а сияли мучительной болью. Уголки губ Нида растянулись в жалком подобии улыбки.
— Да ладно, док. Чего только не скажет пьяный человек.
— Гм-м… Хорошо, хоть признались.
— А вы знаете, в чем моя ошибка, док? Я верил в собственный бред да и в россказни Джолли… Отец Квиллан тоже помог, напичкав меня всей этой ерундой о Лике Вод. Он сказал, что меня здесь ожидает поистине божественная власть. Не знаю, но именно так я истолковал его слова. И вот что получилось… Вот где мы оказались… и где почием в мире. Я простоял на мостике всю ночь, размышляя, как бы здесь строил космодром… Из чего? Как вообще можно провести в этом хаосе хотя бы полдня и не сойти с ума? Чем бы мы здесь питались? Смогли бы дышать или задохнулись от ядовитых выделений? Неудивительно, что джилли стараются держаться подальше от сего места. Здесь нельзя жить… Внезапно абсолютно все стало мне ясно, и вот я стою здесь один, лицом к лицу с собственным одиночеством, и смеюсь над собой. Смеюсь, док! Но жертва сей злобной насмешки — в данном случае — я сам… Поэтому мой смех звучит горько. Вообще все путешествие оказалось сплошным кошмаром и безумием. Не так ли, док?
Произнося эту пламенную речь, Делагард без остановки раскачивался взад-вперед. И только сейчас Лоулер заметил, что он, должно быть, все еще пьян. Наверное, где-то на борту у него припрятан сундучок бренди, и, скорее всего, Нид пил всю ночь, а может быть, и несколько суток подряд. Он был настолько пьян, что даже принимал себя за совершенно трезвого человека.
— Знаете, вам бы не мешало немного полежать. Я дам успокоительное…