«Который из вас ты?»
«Тот, что к тебе поближе».
«А», – сказала Пиви. – «Симпатичный».
И нервно хихикнула.
Дуду хихикнул тоже.
На душе неизвестно почему стало легче.
«Далеко еще до реки?» – спросила Пиви.
«Нет. Из парковых ворот выходим, осталось метров триста всего».
Она завертела головой, но никаких ворот не увидела, конечно. Взгляд живого человека не мог привыкнуть к этой специфической тьме. Даже спутников своих ей удалось бы разглядеть, только если бы они вдруг заслонили собой мерцание неприкаянных.
Димыч оглянулся на Дуду, велел догонять, стремительно понесся вперед и растворился во мгле.
«Куда это он?» – испуганно спросила Пиви.
«Предупредить остальных, что мы подходим».
«А без него ты найдешь дорогу?»
«Конечно. Я-то все здесь прекрасно вижу».
«Хорошо тебе», – сказала она. И тут же спохватилась: – «Ой… что-то я не то ляпнула, извини!»
Дуду снова хихикнул.
«Ладно… На самом деле в данный момент мне и вправду получше, чем тебе».
«Не страшно?»
«Нисколечко», – слегка приврал он. – «Чего бояться? – одни деревья кругом, а больше никого и ничего. Да и не деревья это, а пучки местной псевдоматерии. Вот вы не видите их сейчас и, между прочим, спокойно сквозь них проходите, напрямик. А если б видели – не смогли бы!»
«О», – сказала Пиви. – «Кажется, поняла теперь. С рекой будет то же самое, главное – не видеть ее?»
«Именно!..»
Давно они так мирно не беседовали, и в этом было что-то невыразимо приятное. Дуду хотелось даже затянуть немного дорогу.
Тем неприятней оказалась представшая глазам картина в ее конце…
Когда он покидал около часа назад речной берег, отправляясь в особняк за своими подопечными, Димыч занимался тем, что выстраивал команду своих – цепочкой, уходившей с берега в воду. А поскольку команда его была не слишком велика, требовалось расставить духов как можно дальше друг от друга, но так, чтобы живые все же хорошо видели свой следующий ориентир, ибо всего один неверный шаг грозил вывести их в другой пространственный слой.
Но сейчас вместо этой одинокой и весьма реденькой цепочки неприкаянных ими были усеяны весь берег и вся поверхность воды – насколько видел глаз. Невесть откуда набежавшие фальшивые призраки роились толпами. И все они при виде Дуду с компанией живых загалдели, заулюлюкали и замахали руками, глумливо их приветствуя.
– Э… – начал было Идали и примолк.
– Я бы на твоем месте такой уверенности не испытывал, – сказал Кароль. – Вполне возможно, что он скорей отпустит ее с кем-то другим! И вообще… ты к чему завел этот разговор? Предлагаешь отправить парня и девушку обратно? Сейчас? Раньше надо было предупреждать!
– Я всего лишь хотел сказать, что рассчитывать этим двоим на мою помощь нечего, – Идали насупился.
Кароль повернулся к аркану.
– Ты рассчитывал?
Тот только фыркнул, сунув в рот волшебное семечко. И прошепелявил:
– Дашь запить?
– Держи.
Кароль передал ему коньячную фляжку, посмотрел на Диону.
Та словно бы и не слушала их. Лежала и смотрела в огонь, прищурившись, подобрав под себя все четыре лапы и обернувшись хвостом. И, судя по ее виду, даже слова-то такого не знала – «рассчитывать». Разве что на своем теперешнем, кошачьем языке, не доступном людскому пониманию.
– Займись ею поскорее, – попросил Кароль.
Раскель, возвращая фляжку, кивнул:
– Сейчас, – и поднял Диону на руки.
– Ты меня смутил, – признался Идали. – Я как-то упустил из виду, что вы с Феррусом уже сталкивались и у тебя остались с ним незаконченные дела…
– У меня с ним? – Кароль хмыкнул. – Я бы так не сказал. У него со мной – это да, это может быть… Поскольку я бежал тогда из его башни быстрее лани. Как молодой гепард. И возвращаться отнюдь не собирался.
– Прости, – Идали скривился. – Об этом я не подумал.
– Как и о многом другом, – Кароль повторил его гримасу. – Уж конечно, ты понимал, за каким именно чертом занесло меня в бродячий театр. А значит, отдавая этого «черта» Феррусу, вполне мог бы догадаться, что я за ним и сюда попрусь – в любом случае, даже если у тебя все будет в ажуре и ты благополучно засядешь у себя дома в обнимку с женой. Да ладно… чего уж теперь об этом. Замнем. Итак, мы выяснили наконец, что помощи от тебя никто не ждет. Что дальше?
– Дальше?
Идали хлопнул глазами – в растерянности, которую даже не трудился скрывать. И видеть это было так непривычно, что у его младшего брата защемило сердце.
– Не знаю. А как же быть, если он тебя и впрямь не отпустит?!
– Полагаю, – заставил себя усмехнуться Кароль, – тебя волнует вовсе не моя участь при этаком нехорошем раскладе. И правильно, с собою я и сам разберусь. Как с Клементиной быть… ну что ж, вот тут-то нам и может пригодиться наша девушка. Я говорил уже, что она не человек?
– Говорил. А кто?
– Неважно. Главное, что, став самой собой, она способна будет справиться с любым демоном. Особенно если кликнет на подмогу своих. Так что за Клементину можешь не волноваться – если не я, то она ее точно выведет.
– Своих на подмогу – это вряд ли. – Идали нахмурился. – Никто ее зова не услышит. Как и нас никто не дозовется – извне. Хотел я тебе раньше сказать, когда о нянюшке говорили, да не успел, отвлекся… Здесь такие стены стоят, что даже ее молитвы бессильны.
Он сделал паузу, давая брату время осознать сказанное.
И добавил с горькой иронией:
– Поэтому сейчас тебе ничто не препятствует проявить свой ум и сообразительность в полной мере!..
Глава 13
Дуду застыл на месте, с испугом глядя на множество ехидно ухмыляющихся призрачных рож, и к нему подлетел разгневанный Димыч.
– Напакостили-таки, гады! – крикнул он, перекрывая гвалт бесов. – Что делать будем? Твои моих среди них не различат!
– Не различат, – растерянно подтвердил Дуду.
Для живых, конечно, светящиеся ромбы были все на одно лицо, если можно так выразиться… Но видят ли они эту свору?
Он оглянулся на Пиви и ее друзей и убедился, что видят.
Открывши рот, все трое удивленно таращились на феерическую картину – подобие раскинувшегося над поверхностью земли звездного неба.
– Цепочка огоньков? – скептически спросил неведомо у кого Юргенс Хиббит.
– Э-э-э… – протянула Пиви, растеряв, видимо, все слова.
Дуду сказал ей нервно: «Минутку!», и повернулся к собрату.
– Думай, Димыч, как быть! Надо выпутываться…
– Сам думай, да побыстрее! – огрызнулся тот и погрозил кулаком присунувшейся слишком близко бесовской харе. – Прогнать их мы не можем. За руку твоих вести – тоже…
– За руку? – повторил Дуду.
А это была мысль…
Возможно.
Во всяком случае, ее имело смысл рассмотреть.
И, отмахнувшись – погоди, мол, – от продолжавшего бухтеть что-то Димыча, Дуду поспешно этим и занялся.
Вспомнил Элис, которой удалось невозможное – уплотнить свое призрачное тело настолько, чтобы затормозить падение живого ребенка.
Она понятия не имела, как это делается, и все же смогла… а ему механизм был теперь, в принципе, известен. Правда, уплотняться до такой степени, чтобы воздействовать на материальные предметы, почему-то не позволял. Но что, если… повторить эту процедуру несколько раз? Столько, сколько понадобится? Ведь главный принцип – это сила желания! Элис хотелось спасти ребенка, а ему хочется… так хочется… довести Пиви наконец до тех, кто действительно может ей помочь, – магов Хиббитов! Сдать ее с рук на руки, снять с себя ответственность…
Вот оно! – понял вдруг Дуду. Вот что на самом деле давит на него, вызывая неуютное чувство, – ответственность! Ведь это по его милости, считай, Пиви оказалась здесь – у черта на рогах, в буквальном смысле. Из-за него она подвергается опасности, от которой он не в состоянии ее защитить. Такой, что она может и погибнуть… а тогда все будет кончено – и для нее, и для него… и это теперь, когда в душе его шевельнулось наконец, кажется, что-то похожее на…
Додумывать, слегка испугавшись последней мысли, он не стал. Да и некогда было. Димыч торопил не зря – в любой момент пространственные слои могли сместиться, отделив их от братьев Хиббитов расстоянием гораздо большим, чем сейчас. Поэтому, решительно отбросив все лишнее, Дуду сосредоточился на глубинах своего энергетического существа.
Каковое представляло собой нечто вроде текучего дерева. Основной канал энергии служил стволом, изливавшиеся из него и возвращавшиеся в него же многочисленные канальцы-ручейки – ветками. И вся эта сложная система, походившая местами на тончайшее кружево, поддавалась, как ему объяснили в призрачном городе, управлению – мыслью и волей. Рисунок «кружева» можно было изменять. Что Дуду уже и сделал, чуть раньше, для того чтобы стать видимым для живых, – сплел на стволе дерева посреди живота подобие цветка из мелких ручейков-веточек…
Места для других таких цветков хватало – и выше по стволу, и ниже, – и, возможно, их количество могло перерасти в качество. А вдруг и впрямь удастся уплотниться настолько, чтобы выглядеть в глазах живых человеком, а не ромбом, и сделать свое прикосновение ощутимым?…
Проверить это предположение не мешало. Тем более что никакой другой возможности выбраться из устроенной бесами засады Дуду не видел.
Но только он, напрягшись, повел усилием воли к стволу одну из тонких энергетических веточек, как рядом откуда ни возьмись появился Станнус, все в том же обличье неприкаянного духа.
И ядовито сказал:
– Не перестарайся смотри! Система не резиновая, оборвешь хоть один канал – калекой сделаешься. И ради чего?
– Не твое дело, – буркнул Дуду.
Главное – не отвлечься.
Он изогнул веточку в виде круга, превратив ее в подобие лепестка, приладил аккуратно к стволу и начал подводить к ней вторую.
– Неужели ради бывшей женушки-злыдни? – съехидничал бес.
– А хоть бы и так!
– Надеюсь, ты ее еще не полюбил, – сменил тон на сочувственный Станнус. – Ведь она-то тебя не любит.