– Спасибо, что рассказал мне, – поморщившись, произнесла она и потерла бокал.
Я не знал, чего ожидать. Нет, на самом деле знал. Я ждал, что Эмилия скажет, что ее работа может пойти на хер, потому что она хочет поехать со мной.
Но почему она должна была отказываться от своей карьеры ради того, чтобы я смог продолжить свою?
– Не за что. Ты будешь последний димсам?
Я указал палочками на ее тарелку. Она покачала головой, а на ее лице внезапно отразилась грусть.
– Они просто отменные, – сказал я, быстро подхватил десерт и засунул его в рот, чтобы не пришлось ничего больше говорить.
Глава двадцать восьмая
– Мне правда очень жаль, – повторила я в миллионный раз, теребя пальцы, как провинившийся ребенок.
Я стояла посреди кабинета Брента. Он был оформлен в белом цвете от пола до потолка, если не учитывать картин, висевших на каждой стене. И они были прекрасны.
Земляничные поля.
Голые мужчины в причудливой обуви.
Плачущий пистолет.
И последняя – с цветущей вишней.
Он посмотрел на мою картину и, вздохнув, поправил на носу очки для чтения.
– Я не знаю, что тебе сказать, Милли, кроме очевидного. Ты совершаешь огромную ошибку.
Я бы поспорила с ним, но не видела в этом смысла. Возможно, он был прав. Сколько девушек решилось бы оставить все, что им так знакомо и любимо – город, работу мечты, сестру, – ради парня, который выгнал их из города, едва им исполнилось восемнадцать? Немного. Но я оказалось одной из них.
Мною завладели нелогичность и безрассудность, глупость и иррациональность… потому что я принадлежала ему.
Поэтому я продолжала стоять, нервно постукивая ногой. Брент оттолкнулся от белого стола, поднялся на ноги и подошел ко мне. Сейчас я чувствовала себя совершенно по-другому, чем в те мгновения, когда стояла перед Вишесом в роли босса.
Потому что сейчас я испытывала не страх, а грусть. Жертвенность подобна вредной привычке. Ты отказываешься от чего-то хорошего, чтобы заполучить что-то, на твой взгляд, еще лучшее.
– А как же Рози? – спросил он.
Брент не очень хорошо знал сестру, но пару раз встречался с ней и понимал наше положение дел.
Я пожала плечами. Это решение далось тяжелее всего. Я все еще чувствовала себя предательницей.
– Она начала встречаться с одним парнем, Хэлом. И останется здесь, в Нью-Йорке. А еще планирует вернуться к учебе в школе медсестер.
Брент вновь посмотрел на меня, и в его взгляде явно читалось: «Видишь? Тебе тоже следовало остаться». Но я сделала вид, что не заметила осуждения, и вновь повернулась к картине с голыми мужчинами.
– Мне жаль, что я разочаровала вас, – сказал я.
И я говорила искренне.
– Это не так. – Вздохнув, Брент наклонился ко мне. – Я лишь надеюсь, что ты не разочаруешься в себе.
Отдав заявление о своем уходе, я направилась к Вику. Сидя в вагоне метро, я думала о том, что никогда еще не отказывалась от таких хороших должностей за такой короткий промежуток времени. Никогда. Но я знала, чего хотела, – переехать в Лос-Анджелес.
Да, я никогда не бывала там, но это не имело значения. Туда возвращался Вишес. Там жили мои родители.
Лос-Анджелес уже был моим домом, просто мне еще предстояло полюбить его.
Я неторопливо шла к кабинету Вишеса под ненавидящим взглядом секретарши. Но теперь она хотя бы не препятствовала мне зайти внутрь. За последние несколько месяцев я входила в эту дверь бесчисленное количество раз, и часто после этого из кабинета доносились звуки, которые она прекрасно слышала. Звуки, которые навевали мысль, что я внутри занимаюсь изнурительными кардиотренировками. Но она прекрасно знала, что у Вишеса в кабинете не стояла беговая дорожка, поэтому у нее не возникало сомнений, чем мы там занимались.
– Привет, – кивнув, поздоровалась я с секретаршей.
– Угу, – промычала она, листая глянцевый журнал с отфотошопленной Селеной Гомес на обложке.
Я скучала по Пэтти. Мы проработали вместе всего неделю, но это не помешало мне привязаться к ней. Она веселила меня, а иногда и выкручивала мне руки, вынуждая попросить что-то у Вишеса вместо нее.
Молоденькой секретарше потребовалось ровно три секунды, чтобы понять, куда я направляюсь, после чего она, наконец, выбросила из головы все прочитанные сплетни, вскочила со своего кресла и замахала руками.
– Вы не можете туда войти!
Я уже давно не стучала в двери кабинета Вика. С тех пор, как он отвез меня посмотреть на цветущую вишню. Словно после этого дня между нами не осталось ни одного секрета.
Я подняла бровь и вопросительно посмотрела на нее.
– И почему же?
Она покачала головой, а на ее лице разом отразились и раздражение, и напряженность.
– Там… там женщина. И последние полчаса внутри довольно шумно.
Она издевалась надо мной?
– Что?
Я почувствовала, как побелело мое лицо. Секретарша откинула волосы назад, демонстрируя испарину на лице. Она выглядела так, будто не знала, что ей делать. И это мне совершенно не нравилось.
– Я не знаю, что там происходит. Но, надеюсь, с мистером Спенсером все в порядке. Я…
Прежде чем она успела договорить, я повернула ручку и влетела в его кабинет.
Внутри действительно оказалось шумно. Но кричал не он. К тому же он и правда находился в кабинете не один.
Вот только я никак не ожидала увидеть здесь эту женщину.
Джо…
Она склонилась над его столом, царапая идеальными ногтями стекло, и громко кричала. А Вишес спокойно сидел в своем большом кресле. Посмотрев на меня, он одарил меня самодовольной улыбкой, а затем подмигнул. На его лице явно читалось: «Рад тебя видеть». А еще: «Надеюсь, ты не сильно привязалась к своим трусикам, потому что я сорву их с тебя через секунду».
Подперев рукой подбородок, он вновь уставился на Джозефину. Вот только она повернулась ко мне и сердито смотрела на меня.
– Разве ты не видишь, что мы разговариваем? – дернув головой, воскликнула она.
Я молча подошла к ней и залепила пощечину. Изо всех сил.
Да, насилие не приводит ни к чему хорошему.
Но как же приятно врезать женщине, которая лишила матери любимого мной мужчину.
Звук шлепка сменился потрясенной тишиной, когда Джо медленно подняла руку и потерла порозовевшую щеку.
– Я ненавижу тебя, – глядя на нее сквозь непролитые слезы, сказала я. – И стану защищать его от тебя. Любым доступным мне способом.
Она молча смотрела на меня, слишком потрясенная, чтобы хоть как-то среагировать.
– Не переживай.
Вик пренебрежительно отмахнулся от нее, а затем поднялся с кресла и направился ко мне.
Но я продолжала смотреть на Джо, будто на пакет с мусором, который забыла выбросить. Он поцеловал меня в щеку и, собрав мои волосы в кулак, перекинул их на одно плечо.
– Эмилия знает все. Каждую чертову подробность. Так что можешь продолжать при ней.
Я все так же сверлила взглядом Джо. Потому что действительно походила на нее. В общих чертах. И от этого меня затошнило. Ох, как же, должно быть, злился Вишес, когда я каждый день одним своим видом напоминала ему о женщине, из-за которой умерла его мама.
Я обхватила его руками, а затем опять повернулась к ней. Но стоило мне прищуриться, как она задрожала в своем платье от «Прада», туфлях на высоком каблуке и с притворной скоромностью на лице.
– Зачем ты пришла, Джозефина? Попросить нас, чтобы мы отправили тебя в тюрьму?
Она моргнула и посмотрела на меня так, будто сомневалась, что я вообще умею говорить, раз не являюсь гордой обладательницей тысячи дорогих шмоток от-кутюр.
– Эмилия? Я всегда думала, что тебя зовут Милли, дорогуша. Боже мой, а я-то думала, что ты сейчас чистишь где-нибудь туалеты. Ну, знаешь, как твои родители. Неблагодарная девчонка. Я дала тебе крышу над головой, работу и хорошее образование. И чем ты отплатила мне?
– Джозефина, – предупреждающе сказал Вик. – Я бы на твоем месте не стал оскорблять мою девушку. Если ты хочешь выйти отсюда живой.
– Больно надо, – фыркнула она. – Я пришла сюда, чтобы поговорить, а не выслушивать угрозы. – Она ткнула пальцем в сторону Вишеса. – Я не стану отдавать тебе все.
– Станешь, если не хочешь оказаться за решеткой. – Он слегка ослабил галстук.
Я замерла как вкопанная из-за озарившей меня мысли. Вишес все время выглядел таким спокойным, что я приняла его безразличие за бесчувственность. Но я ошибалась. Его переполняли чувства. Сейчас он напоминал мне ходячий, говорящий клубок чувств. И то, что он не выставлял их на всеобщее обозрение, не означало, что его сердце не обливалось кровью.
– Барон, ты глубоко ошибаешься, считая меня идиоткой. Я знаю, что ты сделал. Смерть брата всегда вызывали у меня подозрения. Да и умер он как раз перед тем, как ты поступил в колледж. Когда ты стал выше и физически сильнее его. – В ее голосе появились хриплые нотки. – Я всегда знала, что с тобой что-то не так. И не раз говорила твоему отцу, что ты псих.
Вишес пожал плечами.
– Как занимательно. Но ты же понимаешь, что твои домыслы не имеют в суде никакого веса, мисс Бредни? Тебе не хватает такой малости, которую обычно называют вещественными доказательствами. А может, они у тебя есть?
– Ну, н-нет… – начала она, но Вишес перебил ее.
– Я слышал, как вы с отцом обсуждаете смерть мамы. А мое тело покрыто шрамами. Я дам тебе пару секунд, чтобы осознать это. – И он действительно замолчал. А выждав немного, усмехнулся, заложил руки за спину и продолжил: – У тебя был мотив. Да и Дэрила никто не назвал бы ангелом. Добавим к этому странное завещание, которое оставил отец. Ни с того ни с сего, не поставив в известность ни меня, ни своего адвоката, он лишил наследства своего единственного сына. Витери сказал, что это завещание обнаружили в его сейфе после его смерти, а двое заверивших его свидетелей мертвы.
– Это не имеет ко мне никакого отношения. Чистое совпадение. Что же касается других обвинений, то раньше ты никому не говорил об этом ни слова. Так что присяжные поймут, что ты врешь, – выплюнула она, вот только ее лицо побелело, а лоб покрылся холодной, липкой испариной. – У тебя нет никаких улик против меня.