Несса абсолютно искренняя и добрая – это качества, которые редко можно встретить в современном мире. Куча людей изображают доброту, но это не более чем показуха. Несса же каждый божий день отдает все свои карманные деньги бездомным. Никогда не скажет ни о ком дурного слова, даже если человек полностью это заслужил – как ее брат и сестра или большинство ее поверхностных друзей. Она слушает, когда другие говорят, – действительно слушает. Собеседник интересует ее больше, чем она сама.
Не знаю, как кучке социопатов удалось воспитать такую девушку, как Несса. Это даже немного грустно, потому что Гриффины считают ее доброту слабостью, каким-то странным отклонением. Они подшучивают над ее мягкостью и невинностью.
Я знаю, что Несса не безразлична Кэлламу, но он относится к ней как какому-то питомцу, а не как к равной.
Несса приняла меня с распростертыми объятиями, она была рада еще одной сестре. Тем более не такой стервозной, как Риона.
Я ни черта не знаю о сестринстве. Только то, что видела в фильмах: расчесывать друг другу волосы, ссориться из-за одежды, иногда ненавидеть друг друга и плакаться в жилетку. Не знаю, можно ли на самом деле делать что-то из этого и не чувствовать себя идиоткой.
Но я была бы рада стать Нессе другом. В ее характере есть то миролюбие, которое помогает сгладить некоторые мои острые углы.
На самом деле я провожу с Нессой даже больше времени, чем со своим мужем. В преддверии выборов Кэллам работает допоздна как сумасшедший, и к тому времени, когда он приходит, я обычно уже сплю в нашей общей постели.
Может, он делает это специально. Мы больше не занимались сексом с момента нашей официальной «консумации».
Тогда муж застал меня врасплох. Я вломилась к нему в душ, потому что замерзла и устала ждать, а еще потому, что хотела показать – ему не запугать меня ни попыткой утопить, ни тем более наготой.
Я не ожидала, что Кэллам поцелует меня. И уж тем более не ожидала, что он начнет меня ласкать.
Вот в чем проблема. Я люблю секс. Сильно. И я привыкла получать его регулярно. Так что пока я не начала изменять своему новоприобретенному супругу – а это довольно плохая идея по множеству причин, – есть только одно место, где я могу удовлетворить свои желания.
И не то чтобы это требовало от меня определенного смирения. Кэллам горяч. Но со мной мой муж холоден, высокомерен и помешан на контроле – на этой неделе он уже пять раз отчитал меня за то, что я оставляю одежду на полу, забрызгиваю зеркало, когда чищу зубы, и не застилаю постель, когда встаю спустя час после него. Однако это не отменяет того факта, что природа щедро одарила этого мужчину. Его лицо, его тело, и этот член… от этого трудно отвести взгляд.
И он определенно кое-что умеет. В постели Кэллам вовсе не робот. Он может быть нежным, может быть грубым, но главное – он невероятно проницателен и читает меня как раскрытую книгу. Так что я была бы не против узнать чуть больше о супружеском долге. Вот только мой супруг слишком занят, он избегает меня.
Разумеется, когда ему, наконец, нужна моя помощь, он просит ее самым хамским образом, то есть не просит вообще.
Кэллам подлавливает меня на кухне, когда я пытаюсь поджарить бейгл. Тостер Гриффинов каждый раз выплевывает его обратно. Возможно, им не пользовались уже лет десять – ведь я единственная в этой семье, кто знаком с понятием «углеводы».
– Сегодня у меня вечеринка по сбору средств, – говорит он. – Будь готова к семи.
– Прости, – отвечаю я, нажимая на рычаг тостера и удерживая его, – у меня уже есть планы.
– Это какие?
– Киномарафон «Властелина колец». Все три фильма в расширенной версии. Я закончу не раньше, чем завтра в полдень.
Тостер издает сердитый щелкающий звук, но я удерживаю рычаг на месте, потому что намерена поджарить бейгл, даже если чертова машина взорвется.
– Очень смешно, – говорит Кэллам, сузив свои бледно-голубые глаза. – Семь часов, и постарайся не опаздывать. Я хочу видеть идеальную прическу и макияж. На кровати тебя уже ждет платье.
Я отпускаю бейгл, он наконец-то достаточно подрумянился. Начинаю намазывать приличный слой крем-чиза и добавляю еще, когда замечаю выражение отвращения на лице Кэллама.
– Реплики для меня ты тоже уже заготовил? – спрашиваю я. – Может, мне просто повесить на шею плакат с фразами, которые я должна произнести?
Я откусываю огромный кусок бейгла, наслаждаясь им еще больше от мысли, что Кэллам не позволял себе такого годами.
– Для начала можешь попробовать не материться через слово, – отвечает он, и его пальцы непроизвольно подергиваются. Наверняка умирает от желания выхватить бейгл у меня изо рта и сдерживается лишь потому, что не хочет настроить меня против себя накануне сбора средств.
– Я чертовски постараюсь, – отвечаю я с набитым ртом.
Он свирепо смотрит и уходит, оставляя меня на кухне в одиночестве. Ну, не совсем в одиночестве – у меня все еще есть куча закусок.
Я делаю миску попкорна, чтобы хотя бы начать «Братство кольца».
Когда я направляюсь к кинозалу, то встречаю Риону, идущую мне навстречу с кучей папок в руках. Она кажется нервной и напряженной, как и всегда. Не знаю, зачем она убивается, чтобы кого-то впечатлить, – очевидно, что звездой семьи ее родители считают Кэллама, а сестре отведена в лучшем случае роль второго плана. Но чем сильнее ее задвигают, тем яростнее она борется за их внимание. Мне грустно наблюдать за этим.
Не то чтобы я сильно ей сочувствовала. Риона была главной стервой-отличницей школы. Королевой дрянных девчонок. Единственная причина, по которой мне от нее не доставалось, заключалась в том, что я была младше, а значит, и не достойна ее внимания.
Примерно так же она ведет себя, проживая со мной под одной крышей. Так что порой я просто не могу удержаться, чтобы не подколоть золовку.
– Хочешь присоединиться? – спрашиваю я, поднимая миску с попкорном. – Я собираюсь смотреть «Властелина колец». Видела когда-нибудь? Мне кажется, там найдется парочка персонажей, с которыми ты могла бы себя соотнести.
Особенно с теми, которые едят человечину и рождаются из грязных инкубаторов.
– Нет, – отвечает она. – Я не собираюсь смотреть кино в три часа дня, потому что я не ребенок. Меня ждут дела.
– Точно, – говорю я, кивая головой. – Забыла, что ты секретарь в своей семье. Очень важная работа.
– Я юрист, – с ледяным достоинством произносит Риона.
– Ой, – я делаю сочувствующее лицо. – Мне жаль. Не волнуйся, я никому не скажу.
Риона прижимает тяжелые папки к бедру и склоняет голову набок, чтобы одарить меня своим фирменным взглядом дрянной девчонки.
– Точно, – мягко говорит она. – Это все для тебя какая-то шутка. Тебя разменяли как монету, а тебе и дела нет, верно? Тебе нет дела, что твоя семья бросила тебя. Что они продали тебя нам.
От слов девушки что-то во мне екает, но я не позволю Рионе увидеть это. Я заставляю себя улыбаться и даже закидываю немного попкорна себе в рот. Он такой сухой, словно я жую картон.
– В таком случае я серебряная монета, – отвечаю я. – А ты вряд ли потянешь даже на медную.
Риона смотрит на меня, качая головой.
– Ты чертовски странная, – говорит она.
Э-э… может, так оно и есть.
Она проходит мимо меня, спеша дальше по коридору.
Я направляюсь в кинотеатр и устраиваюсь в любимом кресле в среднем ряду.
Риона сука. Ее мнение для меня ничего не значит.
Но я все возвращаюсь мыслями к ее словам. Я даже не могу уделить должного внимания интонациям сэра Иэна Маккеллена, моего любимого пожилого краша.
Мне действительно кажется, что меня бросили. Я скучаю по отцу. Скучаю по братьям. Скучаю по своему дому, старому, потрепанному и набитому древней мебелью, но такому знакомому. Там было безопасно и спокойно, и все дышало воспоминаниями.
Я продолжаю есть безвкусный попкорн, пока не растворяюсь, наконец, в волшебном мире эльфов, гномов и добросердечных хоббитов.
В районе 18:30 я понимаю, что пора начинать готовиться. Я выключаю фильм и направляюсь наверх в спальню, чтобы узреть, что за уродство Кэллам разложил для меня на постели.
И действительно, когда я расстегиваю чехол, то вижу облегающее серебряное платье, расшитое бисером. Оно кажется жестким, безвкусным и просто кошмарным. Ровно в тот момент, когда я морщусь при виде платья, в комнату заходит Кэллам. Он одет в безупречный костюм, темные волосы зачесаны назад, все еще влажные после душа.
– Почему ты еще не одета? – сердито спрашивает супруг. – Мы выходим через двадцать пять минут. Боже, ты еще даже ничего не сделала с волосами.
– Я это не надену, – ровным голосом сообщаю я.
– Еще как наденешь, – мрачно бросает он. – Давай. Немедленно.
– Ты стащил это из шкафа Имоджен?
– Нет, – рычит Кэллам. – Я купил его специально для тебя.
– Хорошо. Значит, ты сможешь его вернуть.
– Не раньше, чем ты наденешь его этим вечером.
– Ни за что, – отвечаю я, вздернув голову.
– Иди в душ, – резко говорит он. – Мы опаздываем.
Я медленно направляюсь в душ, только чтобы позлить Кэллама. Мне не требуется много времени, чтобы собраться – я же не какая-то дива.
Однако я намерена стоять под душем как можно дольше, если это заставит супруга попотеть. И я определенно не собираюсь надевать это платье – сойдет и то желтое, что я купила для вечеринки в честь помолвки. Хотя у Кэллама, наверное, сосуды полопаются при мысли о том, что кто-то наденет один и тот же наряд дважды.
Когда я выхожу из душа, то вижу, что он подобрал всю одежду, что я оставила валяться на полу в ванной. Мило.
Я заворачиваюсь в большое пушистое полотенце – о Гриффинах можно много чего сказать, но в любви к хорошему текстилю им не откажешь, – и направляюсь к шкафу, чтобы найти свое платье.
Вместо этого я вижу, что кто-то очистил всю мою половину шкафа. Как попало болтаются пустые вешалки – некоторые из них все еще покачиваются после дикой зачистки, которая произошла здесь.