– Руди! Руди! – произнесла сеньора Кастильо и, обняв его, заплакала.
Все вдруг стихло и успокоилось. Разве что море все еще слабо билось о борт лодки, на дне которой плескалась вода. Танкер прошел. Амара стояла на корме, держа руль прямо по курсу. Но мотор опять заглох. Как и все остальное, он был залит водой.
Сеньора Кастильо сжала руку Изабель:
– Спасибо, дорогая.
Изабель кивнула, хотя это больше было похоже на дрожь. Она промерзла до костей и вымокла с головы до ног, но, по крайней мере, ее снова обнимали. Мама прижала Изабель к себе, и она снова затряслась.
– Нужно вычерпать воду из лодки, – сказал папа.
Изабель удивило, что отец говорил о практических вещах, словно ничего не произошло, но ведь сеньор Кастильо едва не утонул, а лодка чуть не перевернулась и не ушла на дно. Хотя отец был прав.
– И снова запустить мотор, – добавил Иван.
– Сначала воду, – согласился Лито.
Они вместе собрали бутылки и банки и принялись за утомительную работу – наполняли их и выливали воду в океан. Измученная Изабель по-прежнему оставалась в материнских объятиях, и ее никто не трогал.
– Где коробка с лекарствами? – спросил Луис.
В маленькой лодке было не так много мест, где можно было ее спрятать, и все быстро решили, что в суматохе она, должно быть, упала за борт и утонула. Пропали спички, аспирин, бинты, к тому же сеньор Кастильо был еще очень слаб и мало что соображал.
Все было очень плохо. Но если они избавятся от воды в лодке, если запустят двигатель, если с восходом солнца снова пойдут по курсу, если не наткнутся на другие танкеры, могут добраться до Америки без спичек и лекарств.
Если, если, если.
Они вычерпывали воду весь остаток ночи, сменяя друг друга. Уставшие, они ухитрялись задремать в набитой людьми маленькой лодке. Изабель даже не поняла, что заснула, пока не дернулась от страха. Она мгновенно открыла глаза. Ей снилось, как гигантский монстр выходит за ней из темного моря.
Изабель вскрикнула, испуганно огляделась, но не увидела ничего, кроме черно-голубой воды и серого неба, подернутого красным отблеском солнца. Изабель закрыла глаза и стала глубоко дышать, стараясь успокоиться.
Лодка снова покачнулась, и Амара попыталась удержать руль. Она взяла на себя обязанности штурмана, пока сеньор Кастильо не оправится, но им так и не удалось запустить мотор. Гольфстрим отнесет их на север, к Америке. Но без мотора лодка не сможет доплыть до берега.
Мать Изабель перегнулась через борт, и ее стало рвать. Когда она выпрямилась, лицо ее совсем позеленело. Теперь лодка так сильно раскачивалась, что Изабель приходилось держаться за борт. Волны становились все выше.
– Что это? – сонно спросил Иван. – Другой танкер?
– Нет. Небо красно поутру, моряку не по нутру, – вздохнул Лито, глядя на подернутые красным тучи. – Шторм начинается.
МахмудИзмир. Турция. 2015 год
– Аллах да поможет нам… в ЭТОМ придется плыть? – спросил отец.
Лодка оказалась не лодкой, а скорее плотом – черным надувным резиновым плотом с подвесным мотором на корме. Похоже, тут могли поместиться человек двенадцать.
Но на берегу ждали тридцать беженцев. Люди в спасательных жилетах разных цветов успели промокнуть под дождем и выглядели такими же уставшими, как Махмуд. В основном это были юноши, но встречались и целые семьи, женщины в хиджабах и без, дети возраста Махмуда. Один мальчик, в толстовке с логотипом футбольной команды Барселоны, не носил жилет, но цеплялся за надутую автомобильную камеру. Кое у кого были рюкзаки и пластиковые пакеты, набитые одеждой, но большинство, подобно семье Махмуда, носили все свое имущество в карманах.
– Вперед! Вперед! – велел один из контрабандистов. – Двести пятьдесят тысяч сирийских фунтов или тысяча евро за человека. За детей, включая младенцев, та же цена.
Оказалось, что здесь еще двое турок в спортивных костюмах, как у тех двоих, которые прогнали их от торгового центра. Они стояли поодаль, глядя на беженцев, как на нечто омерзительное, только что выброшенное на берег. При виде их мрачных гримас Махмуду захотелось снова исчезнуть.
Отец раздал спасательные жилеты, и все их надели. Мама не сводила глаз с надувной шлюпки, болтавшейся в черно-серой воде Средиземного моря. Наконец она схватила мужа за руку:
– Что мы делаем, Юсеф? Это верное решение?
– Мы должны добраться до Европы, – настаивал отец. – Разве у нас есть выбор? Аллах поведет нас.
Махмуд наблюдал, как он сует семейные сбережения в руки одного из контрабандистов, после чего все семейство направилось к лодке. Валид и мать, которая крепко держала Хану, уселись на днище. Махмуд и отец устроились у надувного борта, спинами к морю. Махмуд уже промерз на постоянной мороси, а ветер, поднимавшийся от волн, вызывал дрожь.
Высокий здоровяк в клетчатой рубашке и объемном голубом спасательном жилете уселся рядом, почти столкнув Махмуда с места. Он хотел придвинуться к отцу, но здоровяк мешал.
– Сколько мы пробудем в лодке? – спросил Махмуд.
– Думаю, несколько часов. Трудно определить по карте, – ответил отец.
Махмуд кивнул. Телефоны и зарядные устройства были надежно запаяны в пластиковые пакеты и лежали в карманах родителей, чтобы не промокли. Махмуд знал это, потому что именно он рылся в мусоре в поисках этих самых пакетов.
– Нам не обязательно плыть в Грецию, – продолжал отец. – Достаточно острова Лесбос, в сотне километров отсюда. Тогда мы пересечем границу, окажемся в Европе и сможем перебраться в Афины на пароме.
Когда каждый дюйм шлюпки был забит людьми, контрабандисты столкнули ее в море. Никто из них не собирался плыть на Лесбос, беженцам предстояло добираться самостоятельно.
– Кто-нибудь знает, когда в этом круизе подают обед? – спросил отец.
Раздались нервные смешки.
Подвесной мотор заревел, оживая. Беженцы радостно завопили. Отец обнял Махмуда и нагнулся, чтобы прижать к себе маму, Валида и Хану. Наконец-то им удалось! Наконец-то они уезжают из Турции в Европу!
Махмуд зачарованно огляделся. Он никак не мог поверить в то, что они действительно смогли уплыть!
Он устал, и его глаза закрывались. Но теперь шум мотора, раскачивание шлюпки, одолевавшей волну за волной, наполнили его адреналином, и он не сумел бы заснуть, даже если бы хотел. Огни Измира превратились в сверкающие точки, и скоро они оказались в неспокойных водах Средиземного моря. Экраны телефонов сияли в темноте – пассажиры сверялись с картами.
Аллах поведет их, a GoogleMaps в этом поможет.
Рев мотора и хлещущая, как кнут, струя морской воды не давали вести разговоры. Поэтому Махмуд рассматривал других пассажиров. Большинство опустили головы и закрыли глаза. Они либо бормотали молитвы, либо старались сдержать тошноту, либо и то и другое.
Шлюпку стало швырять из стороны в сторону, казалось, она закружилась на месте. Махмуд ощутил, как желчь подступила к горлу. Сидевший у другого борта человек быстро наклонился, и его начало рвать прямо в воду.
– Следите, не появится ли береговая охрана! – сидевший рядом с Махмудом здоровяк старался перекричать нарастающий шум.
Махмуд не понимал, как можно увидеть что-то в непроглядной тьме. Даже небо было затянуто тучами. И морская болезнь никак не помогала растущей панике. Земля окончательно исчезла.
Серые штормовые волны становились все круче и выше, словно волокли лодку по острым верхушкам палаток в Килисском лагере беженцев. Еще больше людей тошнило, и они перегибались через борт. Махмуду тоже стало плохо.
И тут пошел дождь. Холодный, проливной дождь, от которого Махмуд вымок насквозь, а его волосы облепили лицо. На днище лодки начала собираться вода и вскоре она поднялась на несколько сантиметров. Мышцы Махмуда заныли от озноба и неподвижного сидения в одном и том же скованном положении. Больше всего на свете ему сейчас хотелось сойти на берег.
– Нужно повернуть назад! – крикнул кто-то.
– Нет! Мы не можем! У нас нет денег на вторую попытку! – завопил отец под согласный хор голосов.
Они плыли под непрекращающимся дождем в бушующем море. И никто не знал, сколько времени прошло. Может, десять часов, может, десять минут.
Махмуду хотелось, чтобы все путешествие поскорее закончилось. Это куда хуже Алеппо. Хуже обрушивающихся на головы бомб, стреляющих солдат и жужжащих наверху дронов. В Алеппо он, по крайней мере, знал, куда бежать, где скрываться. Здесь он остался на милость природы, невидимая коричневая пылинка в невидимой черной шлюпке, посреди огромного темного моря. Если океан пожелает, то разинет рот и поглотит его целиком. И никто в целом мире не узнает, куда делся Махмуд.
И тут океан сделал именно то, чего от него ожидали.
– Я вижу скалы! – завопил кто-то на носу шлюпки.
Послышался громкий взрыв, словно упала бомба, и Махмуда швырнуло прямо в море.
ЙозефВблизи гаванской пристани. 1939 год
Большая сильная рука схватила Йозефа за запястье и развернула, и он сразу понял, что попал в беду. Перед ним стоял матрос, один из корабельных пожарных.
Они были здоровенными, грубыми животными, которым полагалось оставаться на борту и тушить пожары. Но последнее время они постоянно торчали на палубе и терроризировали пассажиров-евреев. Они затевали беспорядки с тех пор, как кубинцы объявили, что никто не может покинуть корабль.
Вот уже три дня «Сент-Луис» стоял на якоре в нескольких милях от берега. И все эти три дня портовые власти приплывали и отплывали, а кубинские полицейские, охранявшие сходни, повторяли пассажирам, что сегодня никто не сойдет на землю.
– Mañana, – твердили они – Mañana.
Завтра. Завтра.
Два дня назад прибыл «Ордьюна», английский пассажирский лайнер размером поменьше, и тоже бросил якорь неподалеку. Йозеф полагал, что это один из тех двух кораблей, которые они пытались обогнать по пути на Кубу. Пассажиры наблюдали, как катера сновали между пристанью и судном, как подняли и спустили желтый карантинный флаг. А потом лайнер поднял якорь и вошел в гавань, где люди сошли на борт. Почему им разрешили пришвартоваться, а «Сент-Луису» – нет? Ведь теплоход прибыл сюда первым!