Айслинг моргнула. Даже во сне он выглядел опасно. Темные ресницы отбрасывали тень на бледную кожу. Одна ладонь лежала раскрытой у его челюсти, другая была на гладкой груди.
Она еще не видела мужчину с гладкой грудью. Мужчины людей были в этом как звери, темные, загорелые на солнце, покрытые волосами, чтобы защититься от стихий. Но этого Неблагого не нужно было защищать. Он одолел бы все, что попыталось бы навредить ему, одним взглядом.
Айслинг скривилась. Она не могла так терять себя. Он был мужчиной, все они были одинаковыми.
Так ведь?
Давление в груди стало невыносимым. Она всегда была одиночкой. Ей не нужен был никто в ее жизни, и никто не хотел связываться с ее ведьмовством. Этот мужчина пробил ее стены, разбил клетку вокруг ее сердца, и теперь она… падала.
Падала так сильно и быстро, что не могла дышать. Она прижала ладонь к своей груди, но это не помогло.
Сглотнув, она осторожно свесила ноги с края горы подушек и подползла к своей одежде. Не к платью, это было бы очевидно. Она нашла одежду, в которой прибыла.
Ткань была в грязи, но была знакомой. Она прижала ткань к лицу, вдохнула запах труда, длинных часов и бесконечных дней. Она не стирала одежду, и запах пути остался на ней. Кому-то запах показался бы вульгарным. Но для Айслинг это был дом.
Она надела потрепанную одежду, тихо пошла по комнате, чтобы не побеспокоить спящего фейри.
— Я и не думала, что такое будет, — пробормотала она. И наверху этого списка был Неблагой принц на шелковых подушках и без одежды.
Ох, этот вид будет выжжен в ее голове до конца ее жизни.
Она не была против тонкой ноги, что заканчивалась птичьей лапой. Она была не против перьев на голове и лице. Он был просто Браном, самым красивым мужчиной, которого она видела.
Айслинг позволила себе еще раз радостно вздохнуть и выскользнула за дверь.
Коридоры были пустыми. Ее шаги разносились эхом, отражались от холодного камня. Место вдруг стало напоминать гробницу, и мурашки побежали по ее рукам. Странно, до этого ей не было неуютно в Сумрачном замке.
Потирая руки в грязных рукавах, она спешила по коридорам, заглядывала в двери, пока искала выход из замка.
Даже стражи спали, это ее удивило. Они прислонялись к стенам, закрыв лица шлемами. Может, «охота» утомляла больше, чем Айслинг представляла.
Ей хотелось думать, что герцогиня была не такой неразборчивой в убийствах. Ее двор точно знал, кого принесут в жертву ночью. Но, судя по усталости на лицах фейри, она могла ошибаться.
Деревянная дверца поддалась под ее ладонью, гнилое дерево прилипло к пальцам, мох потянулся в жару ее ладони. Она похлопала его с теплом, вышла из замка в сад.
До этого Сумрачный замок почти не радовал красотой. Он был древним и изящным, как для гниющего замка, но не красивым.
Может, вся красота ушла в этот сад. Яркие цветы окружали ее. Их мерцающие лепестки были с мелкими каплями росы. Сотни цветов покрывали землю и наполняли воздух пыльцой. Вдали, где два лебедя плавали по большому пруду, деревья сгибались от розовых лепестков.
Это было спокойствие, запечатленное в одном миге.
Айслинг выдохнула и шагнула на тонкую тропу из гравия. Она вилась среди растений, будто длинная змея среди листвы. Айслинг шла по тропе без вопросов, отмечая ядовитые растения по краям.
Аконит, борец, красавка — красивые, но опасные и ядовитые растения. Что еще она ожидала в саду герцогини? Фейри была опасной, как гадюка. Сад отражал это.
Ноги хрустели гравием, она завернула за угол и застыла. В центре сада была небольшая беседка из витого черного металла. Неровные края впивались когтями в небо, словно защищая обитателей от всего.
В странной клетке сидели герцогиня и ее герцог. Ее длинное черное платье ниспадало на изумрудную траву, трепетало, как странный зверь, которым она укуталась. Низкий вырез декольте раскрывал сияющее зеленое сердце, что пульсировало в ее груди.
Ее муж был в простой одежде. На нем была простая туника, шнурки не были завязаны у шеи, штаны и не завязанные сапоги. Герцог не переживал из-за внешности, но маска закрывала его лицо.
Перед ними стоял столик с шахматной доской, готовой для игры. Фигуры не были сдвинуты, и Айслинг подумала, что они вряд ли играли вместе. Они сидели с одной стороны столика.
Герцогиня подняла голову и улыбнулась.
— Ах, вот и наша ведьмочка! Я так и думала, что мы увидим тебя утром.
Она попалась. Айслинг хотела убежать из сада в объятия Брана, но не дала себе. Отказать фейри в игре было смертным приговором.
Она вздохнула и пошла к ним.
— Вы знали, герцогиня? Боюсь, я сама не знала, что найду это место.
— Они всегда находят, — герцогиня указала на стул напротив них. — Играешь?
— Стараюсь не связываться с этим.
Искра заблестела за маской герцога.
— Тогда ты играла раньше?
— Да, но редко, — она села на стул с подушкой, теребя нити рукавов.
Это было умно? Вряд ли. Фейри были загадочными, и она не хотела, чтобы простая шахматная игра стала игрой остроумия. Айслинг прищурилась, глядя на герцога.
— Мы играем лишь для веселья. Ставок нет.
— Это скучно, ведьмочка, — ответил он.
— Мне нечего давать, и я подозреваю, что вы ничего не хотите потерять. Эта игра для развлечения и изучения, и все.
Он отклонился, вытянул руку за женой. Его пальцы играли прядями волос герцогини, а потом он кивнул.
— Эта умнее, чем мы думали, любимая.
— Она необычная, да? — герцогиня похлопала по его ладони. — Сыграй с ней забавы ради, милый. Может, тогда ты сможешь победить егеря.
— Он не умеет играть. Он побеждает удачей.
Она склонилась и подвинула пешку на две клетки. Игра началась, и она не знала, что делать, кроме как тихо сидеть в грязной одежде.
Герцогиня будто касалась взглядом. Она взвешивала Айслинг, ее вид, ее действия, ее поведение. Айслинг ощущала себя жуком под лупой.
— Я думала, мои служанки уничтожили это тряпки, — сказала герцогиня. — Жаль, что они еще существуют.
— Это моя одежда.
— И зачем ты это надела? Тебе подарили лучшее платье при дворе фейри, а ты выбрала, — она махнула рукой, — это.
— В этом удобно.
— Тебе удобнее прятаться за тряпками, ты об этом?
Айслинг прикусила губу. Герцог подвинул пешку с другой стороны доски. Не лучший выбор, но Айслинг этого хватило, чтобы возник план.
— Вы видите меня насквозь, герцогиня.
— Тебе глупо прятаться. Ты сильная. Твой облик должен соответствовать силе.
— Не согласна, — пробормотала Айслинг, двигая фигуру. — Думаю, самые сильные существа — те, кто такими не кажутся. Мелкий паук самый ядовитый. Так в дикой природе.
Герцог фыркнул.
— Мелкий паук не менее опасный, чем яркая рыба. Яд — это яд, дамы, облик не важен.
Он убрал одного из ее слонов с доски, склонился к столу. Она узнала его взгляд. Он думал, что поймал ее, но Айслинг никогда не попадалась так просто.
Она подвинула фигуру, чтобы прикрыть ферзя, и приподняла бровь.
— Разве вы не согласны, что яд эффективнее, когда он неожиданный?
— Нет, — герцог покачал головой. — Ты описываешь личное удовольствие. Есть радость в том, что жертва не знает, что ты ее убиваешь, или что она умрет в этот день, но яд эффективен, каким бы ни был облик.
Она беспечно подвинула пешку и хмуро посмотрела на доску.
Герцогиня провела ладонью по юбке.
— Ведьмочка, ты обдумала наш разговор?
— Какой? У нас их было много, — ее ворчливый голос был смелым поступком, но Айслинг не собиралась показывать этим фейри слабость.
— Ты сняла свое проклятие.
Смелые слова заставили Айслинг отпрянуть. Она сжалась, вдруг ощутив себя слабой и уязвимой. Ее проклятие всегда было ее убежищем, и было все еще не по себе вспоминать, что ее лицо видели.
— Вы уже это знали.
— Да, но я кое-что говорила давным-давно. У тебя три проклятия, и мне интересно, раскрыла ли ты третье.
— Меня прокляли лишь дважды.
Герцогиня взмахнула рукой, быстрая, как змея, и сжала тонкой ладонью предплечье Айслинг. Она увидела неровную кожу под мороком герцогини. Она была существом из корней и шершавой коры. А потом морок вернулся на место, и на нее посмотрела красивая женщина.
С удивительной силой она повернула ладони Айслинг, татуировки глаз оставались в центре.
— Ты убрала одно проклятие и освободила следующее, ведьмочка. Вопрос в том, что это за загадочное проклятие.
Айслинг выдохнула с шипением.
— О какой искаженной магии ты говоришь? Меня прокляли только дважды.
Сердце гремело, звук разносился по саду. Каждый удар притягивал Айслинг все ближе к герцогине. Ее легкие сжались, но она не могла противиться магии герцогини.
— Покажи свои тайны, — прошептала герцогиня. — Ты обещала это, ведьмочка. Покажи истории, написанные магией крови на твоей коже.
Сила трещала в воздухе, окружая их, копилась и била по коже, пока не взорвалась ослепительным зеленым светом. Айслинг закрыла глаза и подняла свободную руку к лицу, но было слишком поздно.
Она снова видела воспоминание. Обжигающая боль магии в ладонях, агония, зачарованная плоть, которую не удавалось срезать. Снова и снова она видела воспоминания, пока они не стали ясными.
Бадб перевернула ее ладошки, гладила пальцами глаза, но не создавала татуировки. Нет.
Она обводила их.
Глаза были на ее ладонях до черных кончиков. Глаза Айслинг открылись, зеленый свет обжигал, но это не имело значения. Весь ее мир пошатнулся.
Бадб не проклинала ее. Она добавила чары, чтобы запереть проклятие, которое уже существовало в ее ладонях.
Она отдернула руку от герцогини, грудь вздымалась и опадала от панического дыхания. Почему она так не помнила? В ее голове было воспоминание, как Бадб наносила татуировки. Кто влез в ее разум?
— Ах, — отметила герцогиня, — так вот, кто ты.
— Вы ничего обо мне не знаете.
— Лги себе, сколько хочешь, чтобы успокоить, ведьмочка. Но я вижу тебя, как еще никто не видел, — она склонилась к плечу мужа и радостно вздохнула. — Помнишь его, любимый? До того, как его отправили в Подхолмье и заперли, утопив ключ в ужасно глубоком озере?