«Каррамба, не успел я к Мацкевичу. Каша заварилась немного раньше».
Фредерика пихали с разных сторон. Народ метался туда-сюда, и лишь на первый взгляд это выглядело хаотичным.
Вот «переодетые» рассыпались вдоль храмовых стен. Откуда ни возьмись, в руках, будто по волшебству, замелькали зажженные факелы. Огонь полетел на крышу храма. Почти сразу же та вспыхнула. Причем загорелась по всей площади почти одновременно, словно перед этим ее хорошенько промаслили. Стены вдруг содрогнулись. Затем грохнуло еще сильнее, как при солидном взрыве. Неужели они умеют взрывать?
А на площади закипала нешуточная бойня. Впечатление складывалось, что все дерутся со всеми. Кто не сражался, на того нападали, заставляя защищаться, и он тоже был вынужден вступать в драку.
Попытались напасть и на стоящего в стороне Фредерика. Пришлось двух «переодетых» успокоить навечно и слегка придушить одного не в меру ретивого любителя помахать кинжалом. Чтобы не отсвечивать, разведчик отошел на безопасное расстояние и продолжал наблюдать за битвой из-за угла дома на окраине площади.
Смита интересовала судьба короля. Глазами нашел его фигуру, что в общем-то было просто: где бароны, там и король, в гуще развевающихся знамен.
Гвардейцы вроде бы сдерживали натиск превосходящих сил. Даже кто-то из лордов осмелился выступить на стороне сюзерена. Молодцы, до конца остались верны присяге. Глядишь, скоро подкрепление прибудет…
Что? Не может быть!
Храмовые стражники, ни во что до этого не вмешивавшиеся, теперь, опустив копья, решительно шли вперед. Сначала Фредерик подумал, что на помощь королю. Как же он удивился, увидев, как строй церковных солдат ударил в спины королевским гвардейцам, когда их внимание было отвлечено атаками объединенного баронского воинства. Куал-Анари-Второй пал одним из первых, пронзенный сразу несколькими копьями. Гроган, чудом избежав смерти, яростно заорал и, размахивая мечом, набросился на тех, кто посмел повернуть оружие против правителя. Убийцы полегли под градом его ударов, ненадолго пережив короля. А дворцовые стражники уже сомкнули кольцо, занимая круговую оборону. Видимо, Гроган вложил в свой крик не только боль утраты, но и соответствующую команду. Но какой сейчас в том прок?
«Поздно, ребятки. Своего владыку вы потеряли», — горько подумал разведчик, понимая, что революция скорее всего уже достигла своей цели. Дальше дело техники.
Все, пора отсюда сматываться. Увидел достаточно. Короля нет, культ Безликого уничтожен, в столице разгул бунтарства.
«Того и гляди, скоро на базу переметнутся. Надо и нам улепетывать. На орбите оно спокойнее будет. Пусть Мацкевич думает, что дальше делать. У него голова большая…»
Уже отойдя от площади на приличное расстояние, Смит услышал, как в храме обрушилась прогоревшая крыша.
«…И тогда враги сожгли Его Храм. Они уже праздновали победу, насытив свои мечи нашей кровью. Но из огня, где никто не смог бы выжить, вдруг явился Безликий. Был Он черен, как сама смерть. И аура Его сияла небывалой мощью, неся в себе возмездие врагам, посмевшим поднять руку на Него и на семью, с которой Он породнился.
И тут же остановилась кровавая сеча. Враги бежали в страхе. Люди, узревшие Бога, онемели в благоговении. Неверующие и те, кто по грехам своим отрицал Бога нашего, в тот светлый и благостный миг уверовали, приняв Его в сердце свое, громко вознося хвалы Безликому. А верившие возрадовались. И тогда встали все они на колени посреди поля брани меж убитых друзей и недругов своих. Открыли Ему Лики и вознесли молитву, в которой просили принять их в паству Его, дать им правителя доброго и справедливого, поскольку прежний властелин убит врагами был.
Ответил тогда Безликий:
— Беру вас под крыло свое, если верой и правдой будете служить Мне и жене Моей из рода правителей ваших же, человеческих. Коварный враг хотел убить ее, но Я спас, потому что мила она сердцу Моему. Возлюбите же и вы жену Мою, как Я полюбил ее. И пусть она правит вами от имени Моего да по собственному разумению.
И явил Он жену свою…»
Глава 11. Без меня меня женили
Под ногами лежало самое настоящее поле боя.
Площадь буквально залита кровью. По мостовой раскидано оружие и всякое барахло от изодранных тряпок до перевернутого паланкина. Но главное, без чего не обходится ни одно сражение, — это трупы.
Их было много: мужчины и женщины в одежде простых горожан, солдаты в доспехах и священнослужители в сутанах. Они повсюду. Кажется невозможным пройти по площади, ни разу не наступив на чье-либо мертвое тело.
Что случилось? Что вообще должно было произойти, чтобы такие разные люди, которые пришли к храму с самыми благими намерениями, вдруг впали в неистовство и с лютой ненавистью начали резать друг другу глотки? Всеобщее помешательство?
Но ведь смогли остановиться, разжать руки, выпустить мечи. Стоят сейчас на коленях среди остывающих мертвецов. Лица открыты. Многие плачут. Уставились на Данилу и бестолково ресницами хлопают. Да смотрят еще так, что мурашки по коже. Кажется, пожелай он что-нибудь этакое, все равно что, тут же бросятся исполнять. Скажет, умрите, и умрут, не задумываясь. Конечно! Для них-то БМД не кто иной, как почитаемый ими бог по имени Безликий, который к тому же умудрился ожить. Вот ведь вляпался! И дернул же черт выбраться из горящего храма в самый неподходящий момент. А все она, принцесса эта…
«Ладно тебе, старлей. Чего душой-то кривишь? Признайся, что ты ради нее горы готов свернуть».
Ну, готов и что? Это же не повод представлять едва знакомого мужчину своим законным супругом. Причем инопланетянина, который не может выставить напоказ свою небритую рожу…
Она пришла в себя почти сразу, как только Данила провентилировал рубку. Попыталась пошевелиться, прижатая его спиной к стойке оператора. Не вышло. Ей даже рук не поднять — ремни мешают.
«Подумает, чего доброго, что ее связали».
Не желая выглядеть в глазах девушки злодеем, промышляющим похищением невест, Данила глянул через плечо и попытался успокоить:
— Потерпи немного. Выберемся наружу, я тебя выпущу.
— Гололицый?! — выдохнула принцесса, и ее грудь взволнованно заходила, толкаясь в лопатки мягкими бугорками.
В голосе страх, удивление, непонимание. Чего боится, дурочка?
— На себя посмотри, — усмехнулся Крючков, искоса глядя на открытое лицо Таяны.
Ее маска так и осталась поднятой и торчала, словно надетое на голову кепи с длинным козырьком, придавая принцессе довольно комичный вид. Хорошо, что Таяна оказалась намного выше Данилы, а то набила бы ему своей маской шишку на затылке.
Опомнившись, девушка дернулась закрыть лицо. Ремни не пустили. Ей удалось лишь немного согнуть руки в локтях.
— Ой, да не переживай так, ваше высочество. — Техник быстрым движением опустил ей маску. Принцесса попробовала отшатнуться, но уперлась затылком в подголовник. — Не собираюсь я покушаться на твою девичью честь. Не для того из огня вытаскивал.
Он кивнул на экраны, где ничего, кроме ревущего пламени да груды горящих головней, видно не было.
— Боги всемогущие! — Ага, увидела, то-то же. — Где это мы?
— В храме, где и были. Только, понимаешь ли, подожгли его. Завалило нас. Ждем теперь, когда прогорит.
— А мы? Почему мы все еще живы?
— Потому что сидим в… эээ… — Черт, в языке фростиан не было ничего такого, чем Данила смог бы заменить понятие «десантный модуль». В голову лезла всякая хрень вроде «стальной голем» или «пустотелый истукан». Но ведь надо все это как-то преподнести. Махнув рукой на трудности перевода, он продолжил: — В общем, сейчас мы с тобой находимся внутри статуи Безликого, если ее можно так назвать. Она не совсем статуя, как видишь.
— А что?
«Вот дотошная! И как же я это объясню? Тебе, деревенщине, в чьем языке нет и намека на технические термины».
Хотя кое-что все же имеется. Что ж, можно попробовать.
— Понимаешь, это механизм. Нечто вроде большого доспеха, которым управляет сидящий внутри человек.
— Откуда он здесь?
— Мы привезли с собой, когда прилетели.
— Так он ваш?
— Да. Твои предки много лет назад попросили первых… гололицых оставить доспех им. Построили храм, где он и простоял все эти годы. А теперь вот я в него влез.
Поняла или нет? Сопит молча ему в макушку. О чем думает? Что до сих пор поклонялась ненастоящему богу? Хм, похоже, девочка сильно разочарована.
— И долго ты сидишь в Безли… в этом доспехе? — В голосе подозрительность и нескрываемый яд.
«А, понимаю. Хочешь знать, много ли я успел увидеть», — догадался Данила и пробубнил зло:
— Достаточно, чтобы понять, какая сволочь этот ваш кардинал.
Снова молчание, за которым последовал уже не вопрос, а простая констатация факта:
— Ты меня спас.
«Ну, ясен пень, что не Безликий».
— Что же, мне стоять и смотреть, как он тебя резать будет?
— О боги! Мой отец! — послышался жалобный всхлип. Рыдает? Нашла время. — Раднук сказал, что его убьют! Мы можем помочь отцу?
Хотел ответить, что покойникам помощь не нужна, но сдержался. С королем скорее всего давно расправились, если он сам не умудрился как-то выпутаться. Его убийство было первым пунктом коварного плана заговорщиков. Если пункт второй, то есть поджог храма, исполнен в точности, в чем легко убедиться, стоит лишь взглянуть на экраны, то претворили в жизнь и первый. В чем, в чем, а в этом даже сомнений быть не может.
А что он, собственно, теряет? Все равно надо выбираться.
Из-за какого-то глупого любопытства взял да оказался в самой гуще событий. Влип, как говорится, по самое не балуйся. Насколько мог судить Крючко