Нож перерубил тетиву лука и отскочил от кольчуги. Иггур взвыл и, выхватив саблю, бросился на Кулла. Атлант сделал шаг вперед, нырнул под клинок, схватил иггура за запястье и вывернул ему руку.
Воин вскрикнул от боли, и варвар ударом кулака в челюсть отправил его в беспамятство. Тем временем два других иггура, отбросив бесполезные луки, сошлись друг с другом в поединке на саблях. Кулл не успел понять, кто же из них помог ему, и поэтому не знал, кого нужно поддержать. Он оглянулся.
Все стояли на месте, молча переглядываясь. Они походили на людей, которые не понимают, где и как оказались. Те, кого оставили возле алтаря, увидев, что происходит что-то странное, медленно удалялись от упавшего проповедника. Связанные ноги мешали идти, но никто не торопился им ни помочь, ни помешать.
А проповедник внезапно пошевелился. Нож попал ему в спину около сердца и должен был лишить жизни, но он вставал, хоть и с большим трудом. Возможно, странная молния придала ему силы. Кулл бросился к врагу. Ему понадобилось всего три гигантских прыжка, однако проповедник успел вытащить поразивший его кинжал, отбросить его в сторону и повернуться лицом к атланту. Варвар сшиб его на землю, но упал и сам: цепкая ладошка схватила его за руку. Он извернулся и навалился всем телом на хилого врага. Кулл надеялся, что из-за раны тот хотя бы ослабел, но проповедник боролся изо всех сил.
Кулл сжал стальные пальцы на горле неприятеля. Руки слуги Лодра были короче, и он не мог дотянуться до глаз атланта, несмотря на то что отчаянно пытался это сделать. Пальцы атланта сжимались все сильнее, но с таким же успехом он мог душить дерево. Кулл понял, что так недруга не взять. Удерживая проповедникана расстоянии вытянутой руки, другой рукой он стал наносить удары по хрупкому телу, но опять ничего не добился. И тогда варвар, ухватив свободной рукой проповедника за штаны и продолжая сдавливать горло, поднял его над головой. Слуга Разрушителя бешено сопротивлялся, изгибаясь в сильных руках, как змея, а Кулл резко опустил его спиной вниз, подставив колено…
Бросив сломанное тело под ноги, атлант посмотрел по сторонам. Люди за кольцом костров не двигались. Кто победил в поединке двух лучников, в темноте не было видно.
В свет выступил один из них. На плече его расплывалось красное пятно. Иггур остановился в двух шагах от варвара.
— Я рад, что ты смог его убить, — спокойно сказал воин.
В середину круга вышел еще один человек. Высокий иггур, облаченный в богатые одежды, приблизился к островитянину, открыл лицо, и Кулл узнал ллана Алгарра. Алан воплощал в себе всю мировую скорбь. Он склонился перед атлантом:
— Простит ли великий воин недостойнейшее племя, для которого колдовство оказалось сильнее человеческих…
Кулл махнул рукой, прерывая сетования ллана:
— Пусть величайший из лланов не корит себя. Знай, что бог этого человека слишком могуч. Никогда не вини себя за поражение, нанесенное более сильным противником.
— Великодушие Кулла не знает границ, но иггуры никогда не простят себя за свершенное.
Затем ллан велел своим людям расходиться, а сам вместе с Куллом уединился в своем шатре. Всю ночь они говорили, прерываясь иногда на короткое время, чтобы выпить и перекусить.
Сначала ллан рассказывал о том, что произошло за последние дни.
Оказывается, к ним всего десять дней назад пришел тот самый тщедушный человечек.
Его приняли как гостя, но после того как он разделил со всеми трапезу, а значит, ему уже не могли причинить никакого вреда, пришелец заявил, что все должны подчиняться ему как посланцу Великого Лодра. Все обязаны были отказаться от своих божеств и начать возносить хвалы новому богу. Ежедневно. И лучше с жертвами. И еще лучше — с человеческими. Да жертвовать не кого попало, а тех, на кого укажет проповедник. Начать хорошо бы с дочки ллана.
Над ним только посмеялись и отказали. Что было уже странно. С таким человеком следовало поступить совсем иначе. К примеру, привязать за руки и ноги к верблюдам, и погнать их в противоположные стороны. Но даже мысли ни у кого не возникло поступить в согласии со славными традициями предков. У гостя только спросили, а почему, собственно, дочка ллана? Гость терпеливо и правдиво объяснил, что у нее есть склонность к магии, и надо у нее эту способность отнять. Вместе с жизнью. Другого способа нет. Его вежливо выслушали, но в просьбе отказали.
На следующий день гость повторил просьбу тем же спокойным голосом.
И уже несколько приближенных ллана спросили у него: «Почему бы и нет? Дочку, конечно, жаль, но и отказывать гостю нехорошо».
Ллан только вяло удивился поведению подданных.
А еще через несколько дней несколько воинов выразили готовность силой оружия заставить сделать такое доброе дело, как помочь гостю прирезать всего-то — какие пустяки! — десяток-другой человек во славу его замечательного бога. Нужных людей связали и назначили день жертвоприношения. Но два дня назад проповедник вдруг необычайно оживился и разослал во все стороны разъезды с требованием поймать и привезти рыщущего в песках человека, который откликается на имя Кулл. Иггуры уже не возмущались и не удивлялись. Даже ллан. Даже когда Кулла повели на смерть.
Алгарр безмерно изумился, узнав, что кто-то варвару помог. Видимо, проповедник не досмотрел и пропустил одного иггура, обладавшего магическими способностями и оказавшегося к тому же невосприимчивым к его колдовству и весьма неглупым — ведь никому и в голову не пришло его искать.
Кулл осмелился посоветовать ллану наградить умного и смелого воина, ведь благодаря ему силы Тьмы снова потерпели поражение…
— Силы Тьмы, — задумчиво повторил ллан Алгарр. — А что тебя привело к нам, мой друг?
Теперь начал рассказывать Кулл. Ллан его не прерывал, только иногда качал головой и цокал языком. Вскоре атлант изложил свою просьбу и замолчал, ожидая решения ллана. Алгарр не потратил на раздумья ни мгновения.
— Конечно! — воскликнул он. — Мы все пойдем за тобой.
— К сожалению, — вздохнул варвар, стараясь сделать вид, что огорчен, — я не могу принять предложение великого ллана. Переезд всего народа вместе с женщинами, детьми и шатрами займет чересчур много времени. А у нас его нет.
— Тогда все наши воины сядут на коней и помогут тебе.
— Щедрость ллана безгранична, но кто будет охранять остальных от соседей или войска Лодра, если оно пройдет здесь?
— Да, — погладил в задумчивости бороду ллан. — Ты прав. Хотя наши женщины не намного уступают в храбрости мужчинам, но терять кого-либо из них нам не подобает. Хорошо. Ты получишь пятьсот воинов.
— Пятьсот? Сколько же останется вам? Мне вполне хватит полусотни!
— Четыреста! А у нас останется сто шестьдесят мужчин, достигших возраста воинов.
— Пятьдесят два, и ни человеком больше! — твердо сказал Кулл.
Не ожидавший такого странного торга, ллан даже поперхнулся. Атлант искоса взглянул на него и пробормотал:
— Пятьдесят три.
— Кулл, — проникновенно сказал ему ллан, — пятьдесят четвертым поедет мой сын. Он стоит десятерых в битве.
Собеседники закрепили договор добрым глотком вина, после чего Кулл продолжил:
— Возможно, через эти земли вскоре пройдет войско Лодра. Так что вам лучше всего отойти подальше отсюда.
— Что?! Это неслыханно! Иггуры никогда не отступали перед противником. Тем более, что ты предлагаешь нам бежать, даже не встретившись с ним в честной битве? Никогда.
Кулл сжал зубы, сдерживая проклятья, и ненадолго прикрыл глаза. Как тяжело общаться с жителями пустынь!
Кровь у них горячая, это верно. Но не портятся ли при этом мозги? Вместо того чтобы хорошенько поразмыслить и понять, что противник не позволяет кому-нибудь воевать с ним честно, ллан готов бросить все племя в бой.
Хотя не исключено, что Алгарр прекрасно осознает положение дел, но при этом готов пожертвовать людьми, чтобы не потерять лицо и доказать, что иггуры не трусы, а полторы тысячи солдат Лодра — ничто перед воинами их доблестного племени.
— Храбрость иггуров несомненна, — изрек Кулл. — Но я очень прошу ллана не огорчать меня напрасной гибелью людей. Если ллан хочет помочь нам, то пусть перенесет становище подальше отсюда. А несколько отрядов на конях и с луками пусть атакуют войско издалека, не приближаясь вплотную. Лодр, можно сказать, колдун, а мечи не всегда помогают против магии. — Варвар усмехнулся, вспомнив, что не один маг так думал в свое время, пока не встретился с ним.
— Маги… — нахмурился ллан. — Не люблю.
В этом Кулл был согласен с иггуром.
Наутро из стана иггуров выехали полсотни воинов во главе с сыном ллана и Куллом. Имена у правителей этого народа передавались по наследству вместе с титулом, поэтому сына звали тоже Алгарром. Молодой воин с горящими глазами, варвар прекрасно видел это, с радостью покидал становище. Наверное, его манили новые земли и невероятные приключения, как и самого Кулла когда-то. Ему претила однообразная жизнь среди своего племени, и он с радостью ухватился за возможность увидать еще что-нибудь, кроме песков.
Отряд никто не провожал, хотя все знали: поход предстоит очень опасный, и многие могут не вернуться из него. Но иггуры были суеверны и считали, что говорить об опасности — значит, увеличить ее и накликать беду. Поэтому воины всегда отправлялись одинаково и на войну, и в обычный разъезд.
Напоследок Кулл сказал ллану:
— Испытывая к племени иггуров огромное уважение, я считаю своим долгом вручить ллану маленький подарок. — Атлант извлек из сумки, висевшей все это время на седле его лошади, увесистый мешочек.
— Благодарю, Кулл, — спокойно ответил ллан. Он не хотел заглядывать в мешочек при госте, но на ощупь попытался определить, что там, и едва заметно улыбнулся.
Последний воин выехал из оазиса, в котором расположилось племя, и тотчас там закипела бурная деятельность. Люди готовились к переезду. Несколько легких отрядов разъехались далеко по пустыне, чтобы заранее обнаружить продвигающиеся отряды Лодра и предупредить свой народ, откуда ждать опасность. Вскоре все было свернуто и упаковано, и люди ждали, готовые в любой миг тронуться в путь…