2. Силин Григорий Евгеньевич, 27 лет, учитель информатики, работает полгода.
3. Наумов Андрей Тимофеевич, 28 лет, учитель танцев, работает год и восемь месяцев.
4. Жульин Валентин Родионович, 27 лет, секретарь, работает год и девять месяцев.
5. Августов Лев Николаевич, 29 лет, учитель информатики, работает год и шесть месяцев.
6. Петровский Игорь Константинович, 26 лет, учитель английского, уволен два месяца назад за систематические опоздания (приписка сделана от руки Жульиным). – Помечен красным.
7. Регатников Владимир Витальевич, 32 года, учитель истории, работает два года.
8. Митрофанов Сергей Павлович, 25 лет, учитель физкультуры, уволен три месяца назад. Секретарь приписал: «Не поладил с Храбровым». Помечен красным.
9. Еремеев Анатолий Андреевич, 29 лет, учитель физики, работает восемь месяцев.
10. Ветров Олег Борисович, 27 лет, охранник, уволен полгода назад по собственному желанию. – Помечен красным.
Подумав, я отложил тех, кто больше в школе не работал: Петровского, Митрофанова, Ветрова. Это не значило, что я исключал их из списка подозреваемых, просто ими следовало заняться отдельно, поскольку они уже не имели свободного доступа в школу в любое время. По крайней мере, в течение дня.
В фойе появился Димитров.
– О! – воскликнул он, увидев меня. – Я думал, ты уехал.
– Нет, я тут. Что там со скрипкой?
– Рассмотрел детально, как ты и просил. Полтавин все ворчал, что я отнимаю у него время. – Лейтенант усмехнулся.
– Переживет. Рассказывай.
– Ее действительно взяли из класса на третьем этаже, но когда – неизвестно. Она хранилась вместе с другими инструментами с начала июня. Учительница опознала ее, потому что на них на всех инвентаризационный номер. Убийца не стал его отклеивать, хотя не мог его не заметить.
– Это уточни у завхоза. Действительно ли скрипка школьная, а не принесенная…
– Думаешь, преступник наклеил бы поддельный инвентаризационный номер? Нет, тут все точно: учительница клянется, что это скрипка из школы. Она ее узнала.
– Ладно, если так, пускай. Что еще?
– Самое интересное. Все струны перерезаны, кроме одной.
– Это все?
Димитров пожал плечами:
– Вроде да. Не знаю, может, на ней есть тайные письмена, но это нам скажет только Полтавин. И то если додумается просветить ее ультрафиолетом, например. Попросить его?
– Попроси, почему нет. Значит, только одна целая струна?
– Угу. Кстати, похоже, убийца либо выкрал скрипку заранее, либо поднимался на третий этаж в день или ночь убийства.
– А что, Полтавин не сказал, когда умер Храбров?
– Он не уверен.
– Чего это?
– Из-за температуры воды.
– А что с ней?
– Слишком горячая. Он взял немного на экспертизу. Подозревает, что ее нагревали.
– В бассейне?
– Да.
– Каким образом?
– Там есть система. Для зимнего времени.
– И до какой температуры она может нагреть воду?
– До пятидесяти градусов по Цельсию.
– А сколько нужно для этого времени?
Димитров пожал плечами.
– Думаю, много.
– Выясни.
– Как?
– Спроси у физкультурницы. Если она не знает, нагрей воду.
У лейтенанта глаза вылезли на лоб:
– С ума сошел?!
– Короче, – я сложил бумаги и положил в карман, – выясни это как-нибудь. А зачем брать воду на экспертизу? По-моему, температуру и так можно определить.
– Полтавин нашел в ней какие-то волокна, вот и решил проверить.
– Да? Это может быть частью послания. Надо чтобы он провел анализ как можно быстрее.
– Я передам.
Димитров ушел, а я отправился на третий этаж поговорить с учительницей музыки, из кабинета которой пропала скрипка. Она была у себя и пила кофе. При моем появлении слегка вздрогнула.
– Я из полиции, – предупредил я, улыбнувшись. – Можно с вами поговорить?
– Меня уже допрашивали, – проговорила она, тараща глаза. Волосы у нее были мышиного цвета, заплетенные в какую-то странную косу и замотанные на затылке в пучок, из которого торчали белые пластиковые заколки, напоминавшие вязальные спицы. У моей бабушки были такие, лежали в ящике платяного шкафа. Она никогда ими не пользовалась, предпочитала более тонкие стальные.
– Я только хотел узнать, не обнаружили ли вы следов взлома сегодня или раньше? Может, замок заедал или что-нибудь в этом роде?
– Нет, все нормально. Послушайте, я не знаю, когда пропала скрипка, я это уже говорила вашему коллеге! – Учительница поднесла чашку к губам, и я услышал, как ее край звякнул о передние зубы.
– Понимаю, – кивнул я и скрылся за дверью.
Очевидно, ключ от ее кабинета убийца взял в школе: они есть в учительской (я там видел стенд возле стойки с классными журналами) и в канцелярии.
Я спустился на первый этаж и подошел к охраннику.
Гурин выглядел кислым и каким-то нездоровым. Похоже, вся эта беготня выводила его из себя.
– Где ключ от канцелярии? – спросил я.
– У секретаря, ясное дело, – буркнул он, отводя глаза.
– А если он не у секретаря?
– Тогда здесь, в верхнем ящике. – Охранник ткнул пальцем в стол, за которым сидел.
– То есть его может взять каждый? Если вас, например, нет на месте.
– Я всегда тут.
– Но в туалет-то вы ходите? Или…
– Ладно, вы правы, – нехотя признал Гурин. – Иногда я отлучаюсь на несколько минут. Да, ключ может взять каждый, кто знает, что он там.
– А кто в курсе?
Гурин усмехнулся:
– Да, в общем-то, все. Разве шило в мешке утаишь?
– Так я и думал.
– А зачем вам все это знать?
– Надо.
Охранник мне не нравился. Он был какой-то несимпатичный. Но это не значило, что он имеет отношение к убийствам, конечно.
Я направился в танцевальный зал. Однако, открыв дверь, увидел не Аню, а молодого парня, коротко стриженного, в больших очках с пластмассовой оправой, делавших его похожим на черепаху. При моем появлении он обернулся и подслеповато прищурился.
– Вы к Анне Вячеславовне? – спросил он. – Она будет через пару минут.
– Она здесь?
– Да, в раздевалке. Можете подождать. – Парень указал на стул.
– Спасибо. А вы кто?
– Я?
– Да.
– Какое это имеет значение?
– Вы работаете в этой школе? Если да, то мне кажется, нам стоит познакомиться. Возможно, у меня к вам даже будет несколько вопросов.
– А-а, вы из полиции. – Парень понимающе кивнул. – Меня зовут Григорий Евгеньевич Силин, я учитель информатики.
«Один из списка!» – промелькнуло у меня в голове. Что ж, вполне удачно.
– Как вы устроились сюда на работу? – поинтересовался я словно для поддержания разговора. – Неужели хотели стать учителем?
– Не особенно. Думаю, через годик я перейду в какую-нибудь фирму сисадмином.
– Честно.
– А чего скрывать?
– Директор знает о ваших планах?
– Пока нет. Но я поставлю его в известность за две недели, как полагается. Свинью никому подкладывать не собираюсь.
– Простите за нескромный вопрос, Григорий Евгеньевич, вы один живете?
– С родителями. А что?
В этот момент появилась Аня. Она была в синих джинсах, кроссовках и красной майке. Через плечо висела сумка – она явно собиралась домой.
– Уже уходите? – спросил я, вставая.
– Да, а что? У вас какое-то дело?
– Хотелось бы обсудить… – Я показал глазами на информатика так, чтобы он не заметил.
– Ну, пойдемте, – поняла меня Аня. – Гриша, до послезавтра.
Мы вышли из зала втроем, девушка заперла дверь.
Силин потащился наверх, я и Аня направились в фойе. Ключ она оставила вахтеру. От меня не укрылось, что информатик проводил девушку плотоядным взглядом. Вернее, ее обтянутую джинсами попку.
– Ну, разгадали послание? – спросила Аня, едва мы выбрались на улицу.
– Нет, поэтому и пришел к вам.
– Только поэтому?
– В частности.
– Ладно, выкладывайте. Сядем здесь. – Аня указала на скамейку под тополями.
Воздух был влажным, наполненным озоном. Пахло листвой и сырой землей. По дорожке суетливо прохаживались голуби, воркуя и стараясь обогнать друг друга.
– Тело Храброва обнаружили в бассейне, – сказал я. – У него не было лица, как и у предыдущих жертв, на груди выжжен номер «два». А рядом в воде мы нашли скрипку, украденную из музыкального класса вашей школы. На ней перерезаны все струны, кроме одной. – Я развел руками. – Понимаю, что негусто, но это все.
– Скрипка с одной струной? – переспросила Аня.
– Именно.
– Ну, это кажется довольно простым посланием.
– Да ладно? И каким же?
– Игрой на одной струне скрипки прославился Николо Паганини. Это всем известно.
– Поверьте, не всем, – ответил я.
Аня усмехнулась.
– Я хотела сказать, здесь, в нашей школе. Странно, что никто вам еще не рассказал об этом.
– Я не очень распространялся о подробностях дела.
– Но мне вы доверяете?
– Похоже на то.
Девушка чуть улыбнулась, заглянув мне в глаза:
– Почему?
– Даже не знаю.
– Я не похожа на убийцу?
Вопрос был наивным, а девушка – чертовски милой.
– Почти никто не похож, – сказал я честно.
– Тогда в чем дело?
– Считайте это интуицией.
– Она вас что, никогда не подводила?
– Много раз.
Девушка рассмеялась:
– Но вы не отчаиваетесь?
– Как видите.
Аня помолчала, внимательно меня изучая. В какой-то момент мне показалось, что она хотела бы прочитать мои мысли.
– Ладно, давайте вернемся к скрипке.
– Может, перейдем на «ты»? – предложил я, повинуясь внезапному порыву. – И называйте меня Валерой.
Аня кивнула:
– Хорошо. Итак… Валера, у Паганини была целая коллекция скрипок. Среди них инструменты работы Страдивари и Гварнери. Свою любимую он завещал городу, чтобы никто больше не играл на ней. Ее прозвали «Вдовой Паганини». Такие дела.
– И что нам это дает? – спросил я. – Помимо очевидных Николай-Николаев-Николаева?
– Не знаю. – Аня пожала плечами. – А больше никаких подсказок нет?