– Увы. Либо отсутствуют, либо мы их не нашли.
– У нас в школе есть Николаева Татьяна Михайловна, учительница ОБЖ, но она пришла в школу недавно, всего год назад, и, по-моему, собирается увольняться.
– Почему?
– Не знаю. Наверное, нашла другую работу.
– Мне кажется, убийца приложил столько усилий и изобретательности не ради имени «Николай».
– Думаешь, он хотел, чтобы мы догадались, что речь идет о Паганини?
– Похоже на то.
Мы помолчали. Мимо прокатили два велосипедиста – парень и девушка. Шины мягко прошуршали по гравию.
– А ты заметил, что все подсказки, которые оставляет убийца, имеют отношение к музыке или чему-то в этом же роде? – спросила Аня. – Словом, к искусству.
Я кивнул:
– Да, это очевидно. Только толку с этого?
– Сужает круг подозреваемых.
Я невольно усмехнулся:
– До работающих в вашей школе!
– Ну да, тут любой знает такие вещи, – согласилась Аня. – Во всяком случае, могу сразу сказать, что Паганкиных у нас нет.
– Надо попробовать перевести фамилию Паганини, – сказал я. – Как мы сделали тогда с Тибальдом.
– Паганини? – В Анином голосе прозвучало откровенное сомнение. – Мне кажется, это слово не переводится.
– И все-таки попробуем.
– Опять к Вале пойдем?
– Нет, не хочу всех посвящать в ход расследования.
– Он же выйдет в коридор, как в тот раз.
– Ну и что? Может, у него сохраняются просмотренные страницы в журнале браузера.
– Вот ему заняться нечем – проверять, что мы делали на компе! – фыркнула Аня.
На самом деле мне хотелось придать нашему общению более неформальную и романтическую обстановку.
Я подумал, что опасность, ореолом которой окружены все эти убийства, должна сыграть мне на руку. Ну, и кроме того, хотелось есть. В конце концов, расследование расследованием, а личную жизнь надо когда-нибудь устраивать. Вот и мать, когда звонит, каждый раз интересуется, долго ли ей ждать внуков. Об этом последнем я подумал, конечно, с иронией. Заводить детей я не торопился. Никогда не считал это самоцелью. Рожать просто потому, что время подошло, всегда казалось мне дикостью. Предпочитаю найти человека, с которым захочется встретить старость, и тогда уж можно подарить обществу нового члена. Так я считаю, как бы банально это ни звучало. Впрочем, общеизвестные истины – самые верные, разве нет?
– Аня, давай перекусим где-нибудь неподалеку и заодно все обсудим, – предложил я самым невинным голосом, который мог бы обмануть разве что институтку-девственницу. Ну, или слабоумную монашку.
– Я знаю кафе в пяти минутах, – ответила девушка, вставая со скамейки.
– Отлично. Тогда пройдем пешком.
Заведение оказалось уютным и небольшим, обставленным в стиле украинского кабачка. Открылось оно, похоже, недавно, потому что от стен еще пахло сосной и лаком. Мы заказали курицу гриль с рисом и соевым соусом и по бокалу темного пива.
– Может, Паганини прославился чем-то еще? – проговорил я, пока мы ждали еду.
– Например?
– Не знаю. Что-нибудь связанное с огнем или водой? Чтобы хоть как-то связать его с почерком убийцы.
– Насколько я помню, Паганини обвиняли в сговоре с Дьяволом, – поразмыслив, сказала Аня. – Его даже сделали изгнанником в собственной стране.
– Из-за чего?
– Слишком хорошо играл. На одной струне, например. Это же поразительно!
Я кивнул.
Конечно, были времена, когда людям было проще поверить в чудеса или сатанинские козни, чем в человеческий гений. Если бы я трудился на ниве правосудия в Средние века, моя работа была бы куда проще. Знай себе читай доносы, пытай да подбрасывай дровишек в костер. Во имя правды, Господа и всех святых угодников!
– А при чем тут огонь и вода? – спросил я.
Аня пожала плечами:
– Ну, не знаю. Сатана же в аду обитает. А там геенна огненная и все такое.
– Слишком натянуто. Только не обижайся, пожалуйста.
– Да нет, я согласна. Но больше ничего в голову не приходит. А может, нужно поработать с именами мастеров, которые делали скрипки Паганини?
– А кто там был, напомни.
– Антонио Страдивари и Андреа Гварнери.
– Антон и Андрей, получается. А если перевести фамилии? Хотя вряд ли это возможно.
Аня достала мобильник.
– Сейчас посмотрю в Интернете, – сказала она. – Может, что-нибудь и получится. Ага, вот. Слушай, – проговорила она спустя пять минут. – «Guarner» немного похоже на английский глагол «запасать» или существительное «амбар». Правда, они пишутся без буквы «и». И я не припоминаю у нас в школе никого с фамилиями вроде Запасов или Амбаров.
В это время принесли наш заказ, и нам пришлось ненадолго прерваться.
– Ну, а Страдивари? – спросил я, когда официант ушел. – С ним можно что-нибудь сделать?
– Уже нет! – усмехнулась Аня. – Он давно умер.
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
– Конечно. Это я так, извини. Сейчас посмотрю.
Пока Аня искала в Интернете перевод, я потягивал пиво, украдкой наблюдая за девушкой. Она была действительно очень привлекательной, и я прикидывал, как бы продолжить наше знакомство после того, как я закончу это проклятое дело и покину комнатку в Пушкинском отделе полиции.
Аня прервала мои мысли:
– Валер, смотри, что вышло: «strady» переводится как металлургия или организация, причем с французского. A «vary» – это варьироваться, зависеть.
– И как у вас в школе обстоят дела с фамилиями такого рода? – поинтересовался я без особой надежды.
– Сейчас пытаюсь вспомнить, нет ли кого-нибудь вроде Золотарева или Железкина, но ничего на ум не приходит.
– Ладно, похоже, это тупик. Давай поедим.
Некоторое время мы болтали, пили и обменивались шутками. Готов поспорить, у нас возник отличный контакт. Аня расслабилась, и мы общались, словно были знакомы сто лет.
Курица была отменная, с легким чесночным привкусом и хрустящей, но не пережаренной корочкой. В сочетании с рисом, приправленным соевым соусом, соленым и маслянистым, она прошла просто на ура. Мы запивали жирную пищу темным «Tuborg», приятно пощипывавшим язык, и мне показалось на некоторое время, что Пушкин с разгуливающим по нему убийцей-каннибалом отодвинулся куда-то в параллельную вселенную, скрылся за пределами кафе, растворился в нашем разговоре, взглядах и улыбках.
Но в конце концов пришло время звать официанта и просить принести счет. Пока он ходил, я выпил таблетку мезима.
– Что это? – поинтересовалась девушка. – Витамины?
– Нет, желудочное, – признался я. – У меня, похоже, гастрит.
– Ясно.
– Надо будет сходить к врачу, как только я закончу это дело с убийствами.
– Жаль, что мы так ни до чего и не додумались, – вздохнула Аня. – Мне бы очень хотелось помочь.
– Ты сделала, что могла, – заверил я ее искренне.
– Ну, ладно. Спасибо, что составил компанию. Может, еще увидимся.
– Я в этом уверен.
Девушка улыбнулась.
– Завтра у меня выходной.
– А я работаю.
– Просто, если тебе снова понадобится помощь… – Аня пожала плечами и снова улыбнулась.
– Я буду иметь тебя в виду, – пообещал я.
– Ну, хорошо. Я поеду, а то… дел много.
– Конечно. Спасибо, что потратила время.
– Не за что. Если мне вдруг что-нибудь придет в голову я могу позвонить.
– Обязательно. Запиши мой телефон.
Девушка достала мобильник, и я продиктовал ей свой номер.
– Обещать, конечно, не обещаю, – сказала она. – Но подумаю о том, что может означать эта чертова скрипка.
– Отлично, – кивнул я.
Почему-то я был уверен, что она позвонит в любом случае. Ну, или не будет против, если я ей позвоню.
– Хотя, по-моему, Паганини – тоже дохлый номер, – добавила девушка. – Наверное, дело в самом инструменте. Поищи что-нибудь о скрипках. Может, у Паганини была какая-нибудь особенная, и с ней связана легенда или что-то в этом роде.
– Проверю и эту версию, – пообещал я, хотя считал иначе.
Я расплатился с подошедшим официантом, проводил Аню до маршрутки и, когда она уехала, вернулся в школу.
Димитров встретил меня на крыльце, куда вышел покурить.
– Ты что тут делаешь? – спросил я.
– Дышу свежим воздухом. Что там с посланием? Уже расшифровал что-нибудь?
– Какое! – Я махнул рукой. – Ничего не клеится.
– Плохо! – вздохнул, выпуская дым через ноздри, Димитров.
– Может, он уже убивает следующую жертву. Этот парень работает, как мясник на заводе. Не покладая рук.
– Да уж, это точно. В скорости ему не откажешь. Меня только вот что удивляет.
– Ну?
Димитров выбросил окурок в урну у крыльца.
– Он нисколько не скрывает того, что имеет отношение к школе. Чего стоит хотя бы эта скрипка! Почему было не спереть ее где-нибудь еще и просто бросить в бассейн?
– Хочешь сказать, он специально наводит нас на мысль, что работает здесь?
Лейтенант пожал плечами:
– А тебе так не кажется?
– Я думаю, это часть плана. Но, может, ты и прав.
– Если да, то убийца почти наверняка не имеет к школе никакого отношения. Возможно, он даже попытается подбросить улики кому-нибудь из учителей.
– Надо выяснить, как жил Храбров. И что связывало его с другими жертвами, кроме общей работы.
– Мы проведем у него в квартире обыск. Полтавин обещал завтра утром предоставить отчет.
– А скрипку?
– Зачем она тебе? Я же сказал про струны. Больше ничего особенного в ней нет.
– Принеси ее в отдел, как только Полтавин отдаст.
Димитров усмехнулся:
– А ты упертый!
– Мы договорились?
Он кивнул.
– Конечно, Валера. Ты же у нас главный.
– И вот еще что. – Я протянул ему список учителей, полученный от Жульина. – Хотел сам заняться, но некогда. Проверь документы этих товарищей. И тщательно.
– Зачем? – Димитров принялся с любопытством разглядывать фамилии. – По какому принципу ты их отобрал?
– Это те, кто работал в школе последние два года.
– И что? При чем тут это?
Мне не хотелось говорить, что я никак не могу расстаться с версией о том, что пожар тринадцатилетней давности связан с теперешними убийствами. Вряд ли Димитрова впечатлит тирада о профессиональной интуиции.