ди, но насколько впереди – оставалось загадкой.
В списке оказалось тридцать девять автобусов. Относительно немного по сравнению с их количеством в автопарке. Но ни один из них не работает по триста шестнадцатому маршруту. Сузить поиск получилось благодаря багажным отсекам: на современных городских автобусах их просто нет. А эти используются на маршрутах на дальние расстояния и, кажется, были закуплены одной партией.
Глеб сделал фотографию салона и отправил Лизе. Она подтвердила, что салон был таким же. Что ж, хотя и ничего подозрительного не нашли, они были на шаг ближе.
Когда кинолог приезжает на место происшествия, все вокруг становятся будто немного добрее, переключаются от мыслей о случившемся на собаку, узнают имя и норовят погладить по шерстке. Все, но не Борис. Или он сильно скрывает свои эмоции.
– Думаешь, собака тебе поможет?
– Не знаю. У карасей твоих нет такого обоняния, а у меня есть одежда потерпевшего.
– Времени много прошло, она не возьмет след.
– Борис, ты когда-нибудь был собакой?
– Я в розыске уже давно в нее превратился.
– Ежа! Место!
Овчарка, черный окрас, еще чернее глаза.
– Ежа? – Глеб даже смог искренне улыбнуться. – Почему Ежа? Это как еж, только девочка?
– Это Ежевика, а не еж.
– Ежевика, – повторил Глеб, – хорошее имя. Ну привет, Ежевика. – Он попытался погладить овчарку, но та вежливо убрала голову из-под его ладони.
– Она, кажется, не в настроении.
Глеб присел на корточки, так, что его лицо оказалось на одном уровне с ее мордой.
– Ладно, прости меня за ежа. Красивое имя, – реабилитировался он. – Поможешь нам найти нужный автобус?
Ежевика коротко заскулила и посмотрела на свою хозяйку.
– Простишь его, Ежевика? Поможем следствию? – Девушка-кинолог почесала овчарку за ухом. – Что у вас тут случилось-то?
– Мы ищем один автобус.
– Вы шутите? – Кинолог обвела взглядом автопарк.
– Часть работы мы уже сделали. Всего тридцать девять автобусов. В одном из них был человек, которого выкинули за борт в лесу.
– Напоминает отборочный этап битвы экстрасенсов.
– Есть такое.
– Когда произошло? – спросила кинолог.
– Сутки, почти двое, назад.
– Это практически невозможно.
– У меня есть одежда, там есть немного крови.
– Больше суток – это плохо, а вот кровь – это хорошо.
– Мы можем попробовать?
– Попробовать можем, но не уверена, что получится. Где ваши автобусы?
– Все покажем.
Глеб вытащил пакет с вещами Давида и передал его кинологу. Напряжение в воздухе нарастало и становилось ощутимым, как бывает перед грозой. Он пристально следил за собакой, боясь упустить хоть малейший знак. Они перемещались от одного автобуса к другому, но собака, как ему казалось, была больше увлечена прогулкой по автопарку, чем поисками. Глеб забеспокоился. Каждая минута тянулась, надежда начала таять, как рассеивается утренний туман. Два, три автобуса – и тревога все больше нарастала. Наконец последний автобус, который они обошли – он не дал абсолютно никакого результата. Ноль. Никаких следов. Никакой надежды.
– Ты правда рассчитывал, что сохранится запах и собака укажет тебе на автобус? – Борис похлопал Глеба по плечу.
– Мы попробовали.
– Сейчас хотя бы есть кого отрабатывать. Тридцать девять автобусов – это как минимум тридцать девять водителей.
Глеб чувствовал, что они где-то близко, что дверь, за которой прячутся доказательства, вот-вот откроется. Нужно только подобрать ключ. Но где его взять? И в какую дверь входить? Нетерпение нервировало его. Казалось, что все, что он мог сделать, уже сделано. И плана «Б» у него не было.
– Ну что ты повесил нос? – спросил Борис.
– Ни камер, ни следов, абсолютно ничего. – Глеб опустил голову.
– Подожди, – резко прервал его Борис, принимая звонок. – Караси что-то нашли.
Глеб оживился, и меньше чем через минуту Борис сообщил ему:
– Ремонтные ангары. Там тоже какой-то транспорт. Но по спискам не могу сообразить. Что-то не сходится.
– Мы запрашивали перечень автобусов, работающих на маршрутах.
В это время к ним стремительно подбежали стажеры, их лица светились от волнения.
– Там, – совсем запыхавшись, выдохнул один из них, – в дальнем ангаре стоят какие-то автобусы.
– Молодцы! Теперь найдите сторожа или диспетчера. Или кого угодно с ключами от всех зданий и ангаров. Каждому должно быть известно, чем мы здесь занимаемся.
– А вы?
– Мы будем ждать там.
Открылись массивные ставни большого гаража. Совсем недавно, несколько часов назад, здесь были слышны стуки молотков, гудение компрессоров и скрежет шлифовальных машин, а сейчас можно лишь почувствовать, насколько воздух здесь пропитан терпким запахом масла, металла и выхлопного газа.
Зажегся свет. Откуда-то выскочил черный кот и, испытывая терпение немецкой овчарки, демонстративно начал тереться о штаны сторожа. Глеб не стал входить внутрь. Он остановился посреди ворот и с особой наблюдательностью осматривал помещение. Здесь стояло десять или двенадцать автобусов.
Собака едва слышно заскулила, подняла уши и уставилась на кота. Тот продолжал тереться и выхаживать вокруг ног сторожа, поглядывая будто с усмешкой на реакцию овчарки. «Мы на работе», – девушка-кинолог сделала замечание, на что собака опустила взгляд. Так хочется сорваться с места, вырвать поводок, показать коту, что значит провокация.
– Можете его забрать? Нам нужно сейчас обойти здесь все, – обратилась кинолог к сторожу. Он поднял кота на руки и отнес на кормежку, тот давно намекал ему.
Среди беспорядочно разбросанных деталей и инструментов кинолог с овчаркой медленно пробирались между автобусами, покрытыми слоем грязи и пыли. После ремонта их тщательно вымоют и свеженькими выпустят на маршруты, но, увы, не в ближайшее время. Овчарка уже забыла о коте и, настроившись на работу, – она ведь хотела получить угощение, – начала принюхиваться к новым запахам.
«След», – скомандовала кинолог возле одной из машин. Мокрый нос собаки стал обнюхивать стены автобуса – она включилась на поиск. Тихие, где-то вдалеке от этого помещения, голоса следователя и опера прервались, ночная тишина была разорвана громким, отчетливым лаем. Уши овчарки напряглись, шерсть на затылке дрогнула, и она, заскочив в один из автобусов, победно залаяла.
Девушка потрепала собаку за шею и достала из внутреннего кармана новенькую игрушку, отстегнув поводок. «Молодец, Ежевика!» Собака встала на задние лапы, радостно закинув передние на плечи хозяйке.
Из-за угла показался Глеб, а следом за ним Борис.
– Не может быть! Нашла, что ли? – Борис не сдерживал удивления.
– Нашла, – ответила девушка, убрав лапы собаки со своих плеч.
– Осматриваем, – сдержанно произнес Вишневский.
Стало быть, есть чем гордиться, стало быть, они нашли что искали. Но Глеб никогда не радовался раньше времени. Сначала нужно увидеть и убедиться в том, что это именно то, что он искал, а потом уже… Радоваться? Нет уж. Даже когда задержат подозреваемого, даже когда наденут на него наручники, все равно слишком рано. Лишь когда он найдет доказательства, лишь тогда, когда он услышит судебное решение, а преступнику выдадут специальную одежду и закроют за ним решетку, можно будет радоваться. Да и то. Какая радость, когда в городе еще полно нераскрытых дел? А может, дело в том, что Глеб просто не умел это делать и гасил в себе это чувство, вспоминая о других проблемах в его жизни? Например, о том, что еще ни одна женщина не готовила на его кухне. И еще о том, что в его стакане стояла одна зубная щетка. «Время-то тикает», – говорила мама, когда еще была жива, и эти слова звучали в голове с той же заботливой интонацией, все с теми же материнскими переживаниями и еле уловимой дрожью в голосе.
Кот прошмыгнул под ногами, обратив внимание овчарки на себя, и скрылся где-то под днищем рядом стоящего автобуса, когда увидел, что собака без поводка. «Сбежал, зараза», – пробурчал охранник, шаркая ботинками по полу, будто они были ему на несколько размеров велики.
– Нам нужны ключи. – Борис подошел к охраннику.
– Это не ко мне, в диспетчерскую обращайтесь, если они еще не ушли, – шепеляво произнес он.
– Ушли – вернем.
– А можно поинтересоваться, что вы тут у нас ищете? Оружие, запрещенка? – неумело пытался пошутить сторож. Он сложил руки на круглом, как барабан, животе и подался чуть назад, чтобы остаться в равновесии.
– И то и другое, – ответил Борис. – Свяжитесь с вашим диспетчером и скажите, что нам нужны ключи.
– А они здесь, но я такие вопросы не решаю. И вообще, ключи выдает старший механик.
Борис оставил Глеба с кинологом и ушел в сторону административного здания.
Каким бы уравновешенным ни был Глеб Вишневский, в этот момент его спокойствие пошатнулось. Нет, это было не любопытство, а скорее страх перед возможным поражением. Каждый шаг мог обернуться неудачей. И чем больше он размышлял, тем яснее понимал: настоящая сила кроется в умении противостоять собственным страхам.
– Ну вот видите, здесь ничего нет, – главный диспетчер уже несколько раз поднял левую руку с часами до уровня глаз, будто у него были проблемы со зрением. Но у него не было проблем со зрением, у него была одна проблема – это гости, которые задерживают его сейчас, и неизвестно, сколько это еще продлится.
– Если вы ничего не видите, это не значит, что здесь ничего нет, – Глеб говорил медленно, отделяя каждое слово.
Глеб обошел автобус, остановившись у номерных знаков. «Он», – почти уверил себя Глеб, проведя пальцем по толстому слою грязи.
– Сколько я еще должен ждать?
– Сегодня спешить некуда. Сейчас приедет криминалист и будем проводить осмотр.
– И потом я могу уйти?
– Вы были здесь двадцать четвертого октября? – не стал отвечать на его вопрос Глеб.
– Двадцать четвертого… Нет. Моя смена была двадцать пятого.
– Сейчас вы здесь старший?