– Само собой.
– Вот и они, – телефон Глеба завибрировал. – Биологи. Я выйду?
– Давай.
Глеб вышел, а в кабинете повисло молчание, будто Глеб был тем самым связующим звеном диалога, без которого сейчас он оказался разрушен. Коган отвлекся в телефон, наверное по каким-то служебным делам, Александра отвела взгляд в окно, Лиза раскрыла блокнот и сделала несколько пометок по расследованию.
– Да, я слушаю. Есть какие-то новости? – Глеб ответил на звонок, не скрывая волнения.
– Новости есть. И довольно хорошие.
– У тебя есть лицо? Вы установили кого-то?
– Не настолько хорошие. С веревок по третьему полуубийству, скажем так, выделили два разных генотипа.
– Я этого ждал. Они совпадают с другими убийствами?
– Я сказал, что не настолько хорошие новости. Это могут быть, например, клетки вашей жертвы и второго преступника. Ты же говорил, что их было двое.
– А что по чехлу от руля?
– С этим не вышло. Слишком сильное смешение генотипов.
– Ясно.
Глеб положил трубку и доложил Когану о разговоре. На руках уже были если не козыри, то хоть какие-то карты.
Глава 36
Щелчок затвора, фас, профиль, фотографии татуировок, оттиски обуви, отпечатки пальцев. Суровость в этих стенах подавляла даже ни в чем не повинных, а взгляд и низкий басистый голос Бориса Дробина заставляли ладони потеть. Казалось, что он и без техники мог отсканировать людей по их поведению и дать свое заключение: виновен или нет. Не самое приятное место.
Долговязый паренек с татуировками на руках стоял у ростомера, приклеенного на обои, которые уже давно пожелтели и немного даже отходили от стены. Высота его роста превышала сто восемьдесят сантиметров.
– Теперь боком, лицом к окну развернись.
Парень послушался.
– Чего дрожишь?
– Я? Ничего я не дрожу, – сглотнув, произнес он.
– Не судим, ни разу не привлекался, работаешь, так сказать, образцовый представитель общества. Чего ты боишься? Рассказывай давай.
– Что рассказывать?
– Сначала что с автобусом. Ты ведь им занимался?
– Да.
– И он был на ходу, так?
– Так.
– А почему на ремонте стоял?
– По мелочи там. Нужно было с проводкой повозиться. Двери не всегда срабатывали, и вообще он на балансе как подменный стоит.
– Это я уже знаю. Как он оказался на триста шестнадцатом маршруте?
Паренька бросило в жар, Дробин заметил, как он занервничал, и тогда решил закрыть дверь изнутри.
– Это зачем еще? – поднял тот глаза.
– Чтобы никто не мешал, – улыбнулся Дробин в ответ. – Рассказывай, говорю. Что делал двадцать четвертого октября, где был?
– Был на работе, потом поехал домой.
– Во сколько это было? – Дробин не отводил взгляда, под которым щуплый механик становился будто еще меньше.
– Не помню. Где-то в шесть, может, позже еще.
Лицо паренька покрылось испариной.
– Тебе нужно все хорошо вспомнить. Алиби-то у тебя нет, – продолжал Дробин, – пояснить ничего не можешь.
– Почему нет?! – встрепенулся он. – У меня дома жена и маленький ребенок, они подтвердят, что я вернулся домой после работы.
– Хорошо, ты не переживай, никто тебя у них не отберет, если ты невиновен. Но ты должен понять одно: если есть что скрывать, то лучше сказать об этом сейчас, чтобы не было поздно.
Парень покраснел.
– Ну и дурак ты. У тебя стоит выбор: ты и твоя семья или покрывать убийцу. Говори. А дальше мы уже разберемся.
– Убийцу?
Борис давал парнишке шанс найти в себе мужество и сделать правильный выбор. Но тот сжал губы и уставился в пол. Глаза парня забегали, он отер влажные ладони о джинсы, поправил волосы и, кажется, всеми силами пытался решиться на откровения.
Парень замер.
– Хватит уже юлить, мы не на свидании, – добавил Борис резко. – Что весь побелел?
Парень замялся, сглотнув ком в горле.
– Я не знаю, как это объяснить… Я не хочу быть втянутым в эту историю. Если я скажу, что видел его, меня могут обвинить в соучастии?
– Кого именно? И в соучастии в чем?
– Я не знаю чего, не зря же вы нас всех сюда притащили. И вы сами сказали… Убийца.
– Слушай, ты просто рассказываешь то, что знаешь. Это несложно.
– Я… – голос парня дрогнул, – я вернулся, когда уже никого не было. Забрать подарок для дочки на день рождения, я забыл его в своем шкафчике.
– И? Дальше что?
– Увидел, как старший механик завел автобус и выехал из гаража через задний въезд.
Он облегченно выдохнул, будто сбросил тяжкий балласт со своих плеч.
– Ну вот, – снова похлопал Борис его по плечу, – стало легче?
Парень не ответил.
– Я не хочу, чтобы он знал…
– Где он может быть? Когда у него смена?
Парень пожал плечами.
– Сегодня выходной. Дома, может.
– А если не дома?
– Да мы как-то не общаемся особо.
– Подружка у него, может? Жена? Еще кто-то? Ну?
– Я не знаю, – тихо ответил он и повесил голову.
– Хорошо. А тебе не показалось странным, что ваш старший увозит автобус?
– Он же старший. Может, тестирование или что-то еще. Я не хотел в это углубляться.
– А что мешало сказать мне правду сразу?
– Я же сказал – не хочу, чтобы это коснулось как-то меня или моей семьи.
– Тебя это уже коснулось. Он видел тебя?
– Не думаю.
Дробин заметил, как парень снова забегал глазами, таща свои мысли внутрь. Но в его глазах не было вины – там была лишь тщетная попытка защитить тех, кого он любит, и стремление избежать роли свидетеля.
Глава 37
Борис Дробин настойчиво жал на звонок старой, потерявшей краску двери. За ней раздавались слабые звуки – кто-то явно там был.
– Открывай! Полиция!
Дробин с силой стучал по дряхлой двери кулаком. Дверь задрожала, создавая глухой резонирующий гул, который расходился по всему подъезду.
В глазке мелькнула тень. Он здесь.
– Открывай, – произнес Дробин тихо, показывая, что между ним и скрывающимся за дверью лишь панель иссохшего дерева. – Лучше сейчас.
За спиной у Дробина сверкнули наручники, на поясе покоился пистолет, а рядом – группа захвата, готовая к действию, в масках и с оружием. Чего можно ожидать от человека, которого собираются задержать? Сопротивления. Или, что еще хуже, первой атаки.
Дробин сделал последнее предупреждение, и ребята, выстроившись в два ряда, по команде выбили замок. Дверь с громким треском распахнулась и обнажила проход.
– На пол, быстро! На пол! Руки за голову! – рявкнул один из полицейских. Его голос, ворвавшийся в мрачный воздух, заставил невысокого, иссушенного временем мужчину вздрогнуть. Он послушно опустился на пыльный, нечищеный ковер, и наручники больно сковали его запястья.
– За что? – завопил он в панике. – Я ничего не сделал! Кто вы такие?
Дробин медленно вошел, отодвинув мешающий ствол автомата одного из своих коллег. Подошел к мужчине и присел на корточки.
– Фамилия, имя.
Тело мужчины била мелкая дрожь, он не мог подчинить его. Голос затрясся и изменил привычный тембр.
– А… Адамов. Сер… Сергей Адамов.
– Где твой паспорт, Сергей?
– Т-т-там, в я… ящике. Первый.
– Давай успокаивайся. Сейчас нужно будет поговорить, – жестко сказал Дробин.
Он дернул ящик, достал паспорт и сравнил фото с лицом мужчины. Это был именно тот, кто им нужен. Тем временем парни из группы захвата проверили квартиру – он был один.
– Я ничего не знаю, – истерично забормотал он.
– Все вы так говорите. – Дробин вздохнул с отвращением. – Поднимите его.
Мужчину подняли, а шлейф страха продолжал как ядовитая змея обвивать его, не желая отпускать.
– Посиди тут. Привыкни, а потом поговорим, – произнес Дробин, наблюдая за мужчиной.
Постепенно его тело начало слушаться, и дрожь отступила.
– Ты старший механик автопарка. Верно?
– Да, – пробормотал он, опустив голову.
– Смотри мне в глаза, – скомандовал Дробин басистым голосом.
– Что вам надо? – Он сощурил глаза, пытаясь скрыть свою растерянность. – Что вы здесь устроили?
– Вижу, что ты готов говорить.
– О чем?
– Двадцать четвертое октября. Маршрут триста шестнадцатый.
– Не понимаю, о чем вы, – его голос дрожал от неуверенности.
– Так, значит, да? Хорошо. Посмотрим, что у тебя здесь есть. Понятые, заходите.
Эти люди редко видели своего соседа и знакомство с ним, конечно, представляли себе по-другому.
Дробин осмотрелся в квартире, проверил ящики, шкафы, диваны – все, что могло открываться, но ни веревок, ни конфет, которые подкидывали жертвам, не нашли. Одни детали да запчасти, микросхемы и провода.
– Фанат, что ли? – спросил Дробин.
– Что? – не понял Адамов.
– Я говорю – устроил в квартире ремонтный цех.
– Хобби такое, – сквозь зубы процедил он.
– Ладно, бери свои башмаки, тулуп и поехали.
– Я никуда не поеду, – вырвалось у него с нотками отваги, что рассмешило Бориса.
– Мне, в общем-то, все равно, поедешь босиком. Последний раз: ботинки, куртку – и на выход.
– За что меня задерживают?
– А ты покрути своими шестеренками, механик, может, дойдет. За убийство. Тебе все расскажут в Следственном комитете. Ничего личного, просто работа. Так что, как? Добровольно или принудительно?
– Это ошибка. Какое убийство?
– Все, механик, давай топай, свою версию следователю расскажешь.
Глава 38
Борис сразу же доставил механика Вишневскому для допроса. Неживой, отстраненный взгляд, в котором иногда просыпается уязвимость. Взгляд человека, которому, как говорят, нечего терять. Но что-то важное будто еще хранилось в сердце этого мужчины.
– Я могу не свидетельствовать против себя, – начал он с ходу, будто уже придумал тактику ответов.
– Ваше право, но тем самым вы делаете только хуже.
– У вас есть какие-то доказательства?
– Ваши следы на зеркале автобуса.
– Вы шутите? Конечно, они там будут! Я ведь его ремонтирую. Короче, делайте что хотите, сказать мне больше нечего.