– О чем мы будем говорить? – спросил он, присаживаясь в кресло.
– Вы не против, если я включу камеру? Это необходимо для составления полноценного анализа после нашей беседы.
– Вы и так всегда ее включаете. Начинаю чувствовать себя подопытным кроликом, – усмехнулся он.
– Это не эксперименты, а попытка восстановить вашу память и понять события, предшествовавшие ее утрате.
– Да верю я, верю…
– Можем начинать?
– Да, – согласился Давид.
Александра прикрыла шторы, села обратно в кресло и нажала на начало записи.
– Давид, может быть, вы сможете вспомнить, у вас были когда-то домашние животные? Может быть, любимая собака или кот?
– Животные? Мы будем говорить о животных? Вы считаете это важным?
– Если у вас был питомец, попытка восстановить эмоциональную связь вполне может поспособствовать восстановлению вашей памяти.
– Не было у меня никого, – сказал он, но потом задумался. – Мне кажется, что не было, я не уверен.
– Хорошо. Я сейчас смоделирую несколько ситуаций, а вы попробуете ответить, что бы вы сделали или, наоборот, не сделали. Готовы?
Давид кивнул.
– Вы живете в своем доме, рядом тоже есть дом, и у хозяев есть собака. Она живет на улице и постоянно лает. Вам это очень мешает. Что вы будете делать?
Давид задумался.
– Наверное, ничего, – наконец произнес он. – Конечно, меня может это раздражать. Но, в конце концов, это не моя собака. Я не знаю…
– Вы говорите, что вас это может раздражать, но тем не менее выбираете терпение. Почему?
Давид немного помолчал, как будто у него были собственные причины, о которых он не хотел говорить.
– Ну, может быть, я не хочу конфликта. К тому же собака – это не просто какое-то животное, у нее там свои чувства. Зачем ее вообще держать на цепи?
– Ваша точка зрения ясна. Давайте представим другую ситуацию: вы идете по парку и видите, как хозяин грубо обращается со своей собакой. Как вы поступите?
Давид поморщился, его лицо стало серьезным.
– Я бы, наверное, вмешался, но… я не знаю… Может быть, я бы подождал, пока кто-то другой поможет. Хотя, с другой стороны, кто-то должен сделать что-то.
– Вы говорите, что хотите вмешаться, но также извиняете себя за бездействие. Почему так?
– Если я вмешаюсь, это ничего не изменит. Глобально.
– Итак: с одной стороны, вы хотите помочь, с другой – опасаетесь, что ваши действия не приведут ни к чему.
Давид кивнул.
– Да, наверное, так. Но это не значит, что животные мне безразличны.
– Давайте тогда попробуем представить еще одну ситуацию: вы находите на улице явно голодного и испуганного котенка. Что вы будете делать?
– Накормлю, попробую отвезти как-то в приют.
– А если он будет убегать от вас, испугается?
– Тогда буду его просто иногда подкармливать, – рассуждал Давид.
– И последний вопрос. Вы бы хотели, чтобы у вас был домашний питомец?
Давид медленно поднял взгляд на Александру.
– Вы смеетесь? – усмехнулся он. – Я сам сейчас как питомец.
– Хорошо, Давид, спасибо за ответы.
Он кивнул и опустил взгляд.
«Что же ты прячешь в себе, Давид? Что так сложно вытянуть из твоей памяти, почему она так упряма?»
Глава 48
– Вишневский! – радостным голосом сказал в трубку Борис Дробин.
– У тебя хорошие новости?
– Можно и так сказать.
– Сомневаюсь, что новости вообще могут быть такими. Хочешь сказать, что ветеринар сознался?
– Нет, не настолько хорошие.
– Придержи его еще немного, как только эксперты дадут мне информацию, я смогу вынести обвинение. А пока они не должны пересекаться с братом.
– Вот нравится мне твоя уверенность, Вишневский. Не теряешь хватку.
– Говори уже, что за новость.
– Я знаю, кто ваша жертва.
– Ты знаешь, кто этот Давид?
– Знаю, записывай. Давид Геллер, двадцать четыре года, мать – Розана Геллер, родила пацана поздно, ей сейчас за семьдесят, находится в хосписе с раком четвертой стадии. Буквально вчера написала заявление о его пропаже, пришло в отдел ориентировкой. Я подумал, что это ваш клиент.
– Уверен, что это он?
– На девяносто девять процентов. В сводке указано, что она узнала его, когда по телевизору показали.
– Ясно. Что за хоспис?
– Отправлю тебе адрес. Сам поедешь?
– Да.
– Ты не рад, что ли?
– Рад. Одной проблемой меньше. У нас все силы ушли на то, чтобы выяснить его личность. Психотерапевт, гипнозы и все такое. Уже устал с ним возиться. Обрадую всех, как только смогу дозвониться. Они, видишь ли, в закрытой частной клинике, без телефонов, до сих пор выясняют его личность и все, что произошло.
– Ну а с голосом-то что?
– Я не знаю, как выбить из ветеринара и его брата признание.
– Это не ко мне, я больше таким не занимаюсь. У тебя совсем нет доказухи?
– Совсем. Только звонки, эти чертовы конфеты и бесполезные показания свидетеля. И то… Это не назовешь доказухой, как ты выражаешься. И ты сам знаешь, что они оба отказываются давать показания. И я увяз по уши… Я теперь молюсь только на экспертов, лишь бы было совпадение генотипов. А пока что у них у каждого по адвокату и просто все сыпется.
– Результаты когда? Эксперты там шевелятся вообще?
– Шевелятся. Обещали в ближайшее время. Но они только недавно получили образец.
– Сколько ждать? Ты же понимаешь, что я не смогу его долго держать.
– Говорю же, в ближайшее время. Обещали позвонить, как только будет результат.
– Сам сейчас куда?
– Хочу проведать Розану Геллер. Может быть, она что-то знает.
Вишневский договорил с Дробиным и еще раз набрал Лизу, чтобы они заканчивали со своими гипнозами, но телефон так и был недоступен.
Глава 49
Шторы по-прежнему были задернуты, и мягкий свет ламп разливался по кабинету, касаясь предметов и лиц, придавая им уютное бархатное тепло. Все было подготовлено. Давид закрыл глаза, его тело расслабилось, и Александре удалось быстро ввести его в нужное состояние. Ей стоило поблагодарить Давида за это, не каждый пациент способен достигнуть такой глубины.
– Где вы сейчас находитесь?
– Тут хорошо. Это пшеница, она колется и шуршит. Лето. Опять лето. Солнце светит.
– Оставайтесь там, Давид. – Начало положено. Он всегда открывал сеанс с этой картины. – Что вы еще видите?
Он сощурился.
– Я не вижу. Слышу.
– Попробуйте обернуться к этому звуку.
– Это ветряные мельницы.
– Хорошо, Давид. Сколько вам сейчас лет?
Его лицо исказилось, пальцы сплелись, но вместо ответа он просто пожал плечами.
– Это твое детство? – спросила она, будто обратилась к маленькому мальчику.
– Да, – тихо произнес он.
– С тобой есть кто-то рядом?
Давид не ответил.
– Давид, с вами кто-то есть? – спросила она иначе.
Его лицо менялось и кривилось в гримасах, сплетенные пальцы начали изгибаться, тело стало непослушным.
– Давид.
Он вскрикнул, его губы задрожали, а мышцы лица застыли в оцепенении.
Никогда прежде она не видела, чтобы состояние транса было таким глубоким.
– Давид, я буду считать от одного до пяти, и с каждым числом вы будете возвращаться в полное сознание. Один… – Она надеялась, что это простое действие поможет ему вернуться.
– Раз, два, три, четыре, пять… я иду… – искаженная улыбка заняла место на дрожащих губах. Он засмеялся. Детским заливистым смехом.
Внутри камнем оборвалось что-то. Утратить контакт с пациентом было самой грубой ошибкой.
Но внезапно его лицо стало серьезным, будто он переключился на другую сцену.
– Давид, вы слышите меня?
– Да, – спокойно ответил он.
– Где вы сейчас?
Он молчал, хмурил брови.
– Давид?
Реакции не последовало.
Напряжение только нарастало. Она внимательно изучала его лицо: брови сдвинуты, губы плотно сжаты. Это мгновение тянулось как вечность.
– Давид, я здесь, с вами, – мягко произнесла она, стараясь удержать его, но он не отвечал, он будто был заперт где-то очень далеко в собственных воспоминаниях.
– Вы можете сказать мне, если вас что-то беспокоит, – продолжила Александра, пытаясь найти путь к восстановлению контакта.
Ее голос звучал успокаивающе и будто обволакивал, но даже эти слова не смогли пробудить его. Тогда оставался физический контакт. Александра аккуратно тронула его за руку и ощутила на коже липкий холодный пот. Не сработало. Она уже пообещала себе, что это будет последний сеанс, слишком глубоко он погружается и слишком бессмысленно для таких жертв.
С каждой секундой беспокойство внутри нее нарастало, но она пыталась взять себя в руки. Шаг за шагом он сможет выйти.
«Сделайте глубокий вдох… – отдаленный голос мешал его страху. Давид был среди высоких деревьев, где-то рядом он слышал звук ветряных мельниц. …Выдох», – снова этот голос. «Давид, я рядом…» Очертания становились нечеткими, контуры размытыми, было сложно понять происходящее и осознать, где он сейчас находился. Будто это был слишком реалистичный сон или слишком странная реальность. «Попробуйте глубоко вдохнуть, это поможет…» – голос был еще ближе и слышался четче. Давид послушался.
Александра заметила, что он ее слышит! Прогресс есть, она продолжила медленно выводить его из гипноза, шаг за шагом приближая к реальности, и в какой-то момент Давид распахнул глаза. Его взгляд был таким растерянным, будто он впервые очнулся после продолжительной комы.
Глава 50
Дыхание Давида почти восстановилось, он осмотрелся вокруг и остановил взгляд на Саше.
– Я хочу умыться, – сказал он как-то нервно.
– Давид, вам удалось что-то вспомнить? Вы не отвечали во время сеанса.
– Да. – Он отвел взгляд и не мог сфокусировать его на чем-то еще. Блуждал по кабинету. – Я все вспомнил. Мне нужно прийти в себя; хочу умыться, – настойчиво повторил он.
– Хорошо, Давид. Зафиксируйте все, что вспомнили. – Александра поднялась. – Я провожу вас.