Александра хотела было что-то сказать, но Вишневский отвлекся на звонок.
– Еще работаешь? – голос Когана в трубке звучал немного надменно.
– Я уже забыл, как выглядит моя квартира.
– И все же иногда больше толку от хороших связей, чем от твоих покатушек. У меня новости по Алексею Новаку.
Глеб достал сигарету и вышел из машины.
– Знаешь, чей это допрос, который ты мне принес? – продолжил Коган.
Вишневский нервно закурил. Чей это допрос? Он точно знал, что это допрос Алексея Новака, отца Давида.
– Это допрос трупа, – выпалил Коган, – которого несколько лет уже жрут черви. Новак покончил с собой вскоре после того, как вышел. Или ему помогли. Там никто не разбирался. Но ты можешь выбросить этот допрос в помойку и исключить его из подозреваемых. Кто-то сильно не любит эту семью.
– Спасибо, – буркнул он. Еще одна нить оказалась ложной.
– Что «спасибо»? Ты выяснил, как связаны между собой жертва и те, кого ты притащил? Давида нашел?
– Нет еще.
– Еще?
– Я под окнами его квартиры.
– Ты же сказал, что опера там были.
– Были, но я решил сам проверить.
– Что значит проверить? Ты собрался ему замки ломать?
– Не совсем.
– Это будет незаконное проникновение, ты ведь это понимаешь, – прошипел Коган в трубку, а потом добавил: – Будь осторожен, чтобы нас потом всех прилюдно не повесили, включая меня как руководителя.
Глеб вернулся в машину.
– Моя версия провальная. Так что вы хотели сказать?
– Провальная?
– Новак мертв.
– Вы хотите сказать, что Давид успел?
– Новак давно мертв.
Александра взяла паузу. Открыла документы и, лишь коснувшись взглядом заполненных строчек, произнесла:
– Тогда вы должны внимательно меня послушать.
Голос Александры был сейчас другим. Голос, скрывающий в себе загадку, ответ на которую она готова была вот-вот озвучить. Но в этом голосе слышались тревога и легкая неуверенность. Он развернулся к ней вполоборота.
– Я слушаю.
– Когда память Давида дала сбой и его воспоминания были нарушены, тогда могли блокироваться и его психологические травмы. Он жертва собственных эмоций, он мог даже не понимать, что на самом деле движет им. Вы знаете, что подавленная ярость или боль сильнее крепкого кулака?
– Я не… – Вишневский еще не совсем понимал, к чему ведет Александра.
– Давид и раньше мог бы сбежать от нас, например когда сломалась машина Лизы, или еще раньше.
Глеб нахмурился, обдумывая слова Александры. А она резко дернула ручку двери и, ничего не сказав, вышла из машины, так и оставив открытой дверь. Оставаться здесь казалось глупым, и Вишневский повторил ее действия.
Глава 59
И чего она сидит? Ждет, когда Глеб наконец разрешит ей выйти? Зачем он просил остаться в машине? Что у них там вообще происходит и почему без ее участия?
Лиза уже успела себя накрутить. Она оставила машину Вишневского и спешно направилась в их сторону. Глеб так же спешно вышел ей навстречу. Его лицо передавало лишь одно – он что-то задумал.
– Будь здесь! – скомандовал он, открыл багажник своего «Ниссана» и схватил здоровый железный лом.
– Глеб! – пыталась позвать его Лиза, но он даже не оглянулся, исчезнув в темноте улицы в направлении дома.
Александра показалась из-за машины, и Лиза направилась к ней.
– Что?! Что происходит? Куда? Куда он пошел?
Александра включила фонарик на телефоне и направила луч света на сложно затянутый узел обрезанного троса.
– Посмотрите сами. Внимательно посмотрите.
Лиза, скорчившись, замотала головой.
– Это ничего не значит. Это совпадение.
Узел троса был затянут в точности так, как на фотографиях связанных жертв.
– Я должна пойти туда!
– Он сказал ждать здесь, Лиза!
– Он взял лом.
– Вы думаете, что поможете ему? Не мешайте.
Лиза не слушала, она пошла вслед за Глебом.
– Какая квартира? Вы знаете, какая квартира?
– Послушай, – Александра схватила ее за плечо, перейдя на «ты». Нет, не потому что они сблизились, а потому, что, во‑первых, на Лизу ничто не действовало, а во‑вторых, она была слишком юной и неосторожной. – Он сам разберется. И за кого ты переживаешь больше?
Лиза потупила взгляд, но эти слова остановили ее, заставили задуматься, перемотать пленку назад, посмотреть еще раз этот фильм, обратить внимание на детали. Почему у нее все не как у всех? Ян, которому хоть она и дала отпор, но поверила сперва. Во что? Давид, в которого получилось так спонтанно влюбиться во время серьезнейшего расследования.
– Все нормально, – приобняла ее Саша, – ты запуталась, девочка. Не ищи ответы, не ищи… Просто побудь с собой, почувствуй саму себя. Вишневский меньше всего хотел бы, чтобы тебе что-то угрожало.
– Но…
– Лиза! – Она посмотрела на девушку убеждающим взглядом.
Сложно быть следователем, когда личные чувства мешают выполнять работу. Кроме стремления к справедливости надо уметь противостоять собственным желаниям, когда они лишние. Лизе непросто смириться с тем, что все вокруг стремительно менялось, в то время как она оставалась на месте. В голове крутились мысли о том, как она могла бы поступить иначе, но то, что другим казалось простым, для нее оборачивалось настоящим лабиринтом сомнений и трудностей.
– Мне нужно… – снова попыталась начать Лиза, но Саша ее прервала:
– Время для слов прошло. Пойдемте в машину.
Лиза вздохнула, глядя на Александру, которая, казалось, стала ей ближе, чем раньше.
Глава 60
Стоит ли говорить, что сейчас испытывал Вишневский? Он, будто вулкан, извергал все несдержанные эмоции, испытывая гнев и безысходность. Когда все, что он искал, было у него прямо под носом, когда он копал землю вокруг себя как одержимый, не замечая, что заветный клад зарыт прямо на том клочке, на котором он стоял. Он был так зол на себя, что сжимал кулаки до боли – за то, что оставался слепым, когда кто-то тыкал его, как глупого щенка, которому подсовывают миску с пищей.
Вишневский влетел в удачно открывшуюся дверь подъезда, легко и стремительно поднялся на третий этаж. Нажал на звонок. Раз. Два. Три. Противный писк раздавался из квартиры, но никто так и не открыл.
Он прислушался – тихо. Оружия у Вишневского не было с собой, вся надежда была на собственные силы. Но в вихре событий он не задумывался о последствиях, когда адреналин стремительно выбросился в кровь, заставляя его действовать решительно.
Сжав кулак, он забарабанил в дверь, сотрясая ее так, что, казалось, она вот-вот выйдет из петель. Такие удары напугали бы самого стойкого. «Давид Геллер, открывай дверь!» – его резкий голос отразился от стен, но ответа не последовало.
Он отступил на шаг, серые глаза сверкнули решимостью. Вишневский крепче сжал лом, вставил его в щель между дверью и стеной и крепко надавил. Дверь, протестуя, скрипнула, но с каждым рывком лом выводил ее из стойкого оцепенения. Набравшись сил, Вишневский еще раз ударил, а затем второй, третий – пока замок не сдался и дверь, трясясь на петлях, не распахнулась с глухим ударом.
Он вошел в квартиру, пустота окутывала как плотный туман. Внутри не было ни тепла, ни следов жизни. Все, что он увидел, это мрак, занавешенные окна и шепот заброшенности. «Давид?» – его голос дрогнул и постепенно потерялся в тишине. Он осмотрелся и продвинулся глубже в квартиру. Он шел осторожно, пробираясь сквозь тени и исследуя каждый угол. Холод пробежал по спине – это первый опыт, когда он вторгается в квартиру преступника, этим занимается точно не следователь.
Глава 61
На улице было холодно. Влага осевшего на город тумана пробирала до костей, хотя минуса не было, зато было ощущение, что кожа пропитывается, как губка, этой сыростью. Сейчас бы помогло сухое тепло или на крайний случай стопка сорокаградусного напитка. Лиза не представляла себе, какого именно, но сейчас это было бы уместно. Она курсировала от машины Вишневского к Александре, поглядывая на окна квартиры третьего этажа, прятала руки в рукава короткой куртки, съеживалась, вытаскивала из кармана телефон, прятала его обратно.
– Пойдемте в машину, – предложила Александра, хотя знала, что Лиза откажется.
Девушка посмотрела на Сашу, но не ответила ничего, только снова подняла голову вверх.
В окнах третьего этажа загорелся свет. Лиза замерла. «Это значит, что все хорошо? Или наоборот?» Лиза снова достала телефон и набрала Вишневского. Ответили быстро, но и за этот короткий промежуток в ее голове успели родиться варианты, чей голос она сейчас услышит. Если Давида?
– Его нет, – голос Глеба звучал обреченно.
Что почувствовала Лиза? Ей было сложно в этом разобраться и самой, но кажется, что это было облегчение.
– Мы поднимаемся, – сказала она в ответ и направилась к подъезду.
Саша вошла первой. Узкий коридор, прихожая, шкаф с одеждой, дверца открыта – висит форма спасателя, несколько курток. В прихожей зеркало, несколько флаконов с мужским парфюмом, внизу обувь: кроссовки, ботинки, пара поношенных старомодных женских туфель на низком каблуке. Наверняка это обувь его матери.
Вишневский стоял в проеме коридора и смотрел в глубину комнаты. Его лицо было странно искажено.
Лиза дернулась вперед. А что поистине означала фраза Вишневского «его нет»? Только не это…
– Лиза, позвольте мне. – Александра хотела остановить девушку, позволив ей сперва разобраться со своими эмоциями, но это оказалось тщетным.
– Извините, но хватит меня останавливать.
Вишневский долго не мог ничего сказать, сделал шаг в сторону, освободив проход, и выдавил: «Смотри сама, Лиза». Ее тревожный взгляд скользнул на Глеба, потом в проем комнаты, и она, замедлив движения, как осторожная кошка, идущая по краю карниза, приблизилась, чтобы увидеть то, что уже видел Глеб.
Обычная обстановка: мягкий диван, рабочий стол с компьютером, принтер, еще один шкаф с одеждой и телевизор на стене. Все здесь было обычным, кроме одного…