ла бы смысл. Сложно не грызть себя за упущенные возможности, за ту трещину в логике, которую он не заметил вовремя.
Вишневский закончил с Адамовым, погасил свет и набрал экспертов, наконец-то позволив себе закурить в открытое окно кабинета.
– У меня один вопрос… – начал он, – …можно проверить генотип жертвы по базе?
– Жертвы? – спросили на том конце. Они еще ничего не знали.
– Жертвы. Второй генотип, который не принадлежит Адамову.
– Можно. Но зачем тебе?
Вишневский лаконично изложил причины своего запроса и вскоре получил подтверждающий ответ. Вот тот самый решающий шаг, который он так и не сделал. Вот оно – то единственное обстоятельство, за которое можно было бы уцепиться и за которое теперь можно только упрекнуть себя, а в этом Вишневский всегда преуспевал. Он ощущал, как внутри него разрастается чувство вины, давящее и непреклонное. Расследование могло закончиться успехом, но теперь оставалось метаться между сожалениями и пониманием, что в один миг можно было повернуть ситуацию в нужную сторону. Шанс был упущен, и последствия этого неотвратимы.
Глава 68
Вишневский, как и обещал, решил навестить Лизу в больнице. Он заехал в супермаркет и бросил взгляд на апельсины. «Апельсины? – задал он сам себе вопрос. – И почему все приносят в больницу апельсины, будто кладут туда исключительно из-за катастрофического дефицита витамина С? И чистить их еще… Или резать. Чем она будет их резать?» Глеб прошелся вдоль продуктовых полок, но так ничего и не выбрал. Это оказалось сложной задачей. Что вообще любит Лиза? Кофе. В больнице его точно нет, разве что сладкое какао. Еще и с пенкой наверняка.
Он заехал в «Бакстер Бак», взял круассан со свежей клубникой, большое плоское зерновое печенье, сэндвич с красной рыбой и большую порцию кофе. Что-нибудь из этого должно ей понравиться.
– Мне нужна Лиза Майер. В какой она палате?
– Вы можете оставить передачу, подписать, и мы все передадим. У нас нет посещений.
– Простите, но мне нужно ее увидеть.
– Кем вы ей приходитесь?
Глеб почему-то напрягся.
– Я ее коллега.
– Как я уже сказала, по правилам больницы…
– Я следователь Следственного комитета. Мы вместе расследуем одно дело, – добавил Глеб. – Я должен видеть ее сейчас. Это не требует отлагательств.
Администратор немного замялась, перевела взгляд на охранника и в конце концов попросила документ, чтобы вписать данные.
– Вам нужно надеть бахилы, и вас проводят.
Лиза лежала в палате одна, и доктор наконец разрешил ему войти. За стеклом дверного окошка царила темнота – девушка, казалось, спала. Глеб осторожно приоткрыл дверь, впуская поток света из коридора, и сделал несколько шагов к ней, шурша бумажным пакетом из «Бакстер Бак». Она мгновенно открыла глаза.
– Вишневский? – прошептала она, щурясь.
– Не вставай.
– «Бакстер Бак»? – едва улыбнулась Лиза, ее глаза блестели от усталости.
– Он самый. – Вишневский протянул ей стакан с кофе. Она сделала несколько глотков.
Но улыбка вскоре исчезла с ее лица.
– Я тут принес… – Вишневский присел на стул и поставил пакет на тумбу.
– Спасибо, не хочу. – Взгляд Лизы ускользнул от него.
– Ты не голодна?
– Глеб! – сказала она твердо и взглянула на него. – Из-за меня погиб человек. Как я могу быть голодна? Мне кусок в горло не лезет.
– Ты не виновата…
– А кто? Кто виноват? – Ее глаза заблестели. Этого он точно не ожидал.
– Послушай, это не твоя вина, и никто не виноват. Это просто случилось. Он выбежал на дорогу. В туман. Это стечение обстоятельств. И это, наверное, лучшее, что могло произойти с его жизнью.
– Скажи, Глеб, а за что борешься ты? За правосудие? Какими методами? За что ты тогда предъявил обвинение, если сам такой же?
Глеб не знал, как вести себя с ней в этот момент. Вряд ли можно сейчас построить продуктивный диалог.
– Как ты себя чувствуешь? – сменил он тему. – Как голова?
– С этим все нормально, – отмахнулась Лиза.
– Точно?
– Я вообще не понимаю, что я здесь делаю.
– Лучше отлежись, Лиз. – Он глубоко вздохнул, сделал паузу.
– Почему ты ушел от темы?
– Ты права, сейчас есть время, чтобы поговорить. Только спокойно. Ты можешь мне это обещать?
– Хорошо.
– Что произошло там? Что было на этом сеансе?
– Не знаю… Но я знаю одно: я ничего не сделала. Просто стояла и смотрела в окно, как он уходит. Он будто прощался со мной.
– С тобой? – смутился он.
Лиза снова отвела взгляд и закусила губу.
– Послушай, – продолжил Вишневский, – что бы ни творилось в его голове, ты не виновата. Слышишь меня?
Она лишь кивнула, но в глазах была неприкрытая тоска.
– Да, мы потеряли его, но расследование, считай, закончилось. У меня есть доказательства, есть признание вины.
Глеб замер, когда увидел ее взгляд. Острый, полный вражды.
– То есть для тебя все просто? Подумаешь, всего-то! Минус одна пешка в расследовании, минус одна жизнь, которая ничего не стоит! Он нуждался в поддержке и лечении. Ты сухарь, Вишневский. И всегда таким был. У тебя ноль эмпатии, у тебя ноль сожаления! Все, о чем ты думаешь, это расследование!
– Что? О какой эмпатии идет речь, когда на счету столько жертв? Лиза, ты просто обезумела! Почему у тебя не было столько чувств к тем, кто умер от истощения? Почему, когда ты писала протокол, ты была как камень? Ответь!
– Зачем ты пришел сюда? Зачем? Чтобы спросить, как я себя чувствую? Мог бы просто позвонить. Или есть еще что-то?
– Лиза…
– Что? Что Лиза?
– Я твой друг. Не наставник, а друг. И всегда им был. Когда ты была с Яном, когда он тебя обижал, я всегда был рядом.
– И к чему это, Глеб? При чем здесь Ян?
Глеб замялся, поднялся со стула.
– Поправляйся, Лиз, – сказал он тихо на прощание, направившись к двери.
Силуэт его исчез, и в палате снова стало темно, только лампы над кроватью освещали ее мир, в который вновь пришло удушающее одиночество. Лиза схватила стакан с кофе и сделала несколько глотков. Стало хоть немного, но лучше.
Вишневский большими быстрыми шагами удалялся от ее двери, вышел на лестничную площадку, сделал шаг, спустился на одну ступеньку. Остановился. Ударил рукой о поручень и, развернувшись, стремительно вернулся в коридор и вскоре снова оказался у ее палаты.
– Зачем? Я скажу тебе зачем! – ворвался он внутрь, обнаружив девушку отвернувшейся к стене.
Вряд ли она ожидала его возвращения, но поворачиваться не стала. Сделала вид, что ей больше неинтересен их разговор.
– Я… – слова застряли в горле. – Когда я увидел тебя, когда Ян тебя привел, – слова путались, – когда ты стала работать… В общем… – наконец собрался он. – Я не смог! Я не позволил себе, потому что мы с ним были друзьями. А ты… Ты нравилась мне все время, Лиза! Всегда! Каждую долбаную секунду! И продолжаешь нравиться, а я не знаю, что с этим делать! И ты думаешь, я не видел, как ты смотрела на Давида? Ты думаешь, что я не замечал ничего? И да, его смерть не вызывает у меня жалости. Но я не сухарь! Не сухарь, ясно?
Лиза развернулась, медленно приподнялась на локтях.
– Почему? Почему ты не сказал? Даже не намекнул… Я бы заметила…
– Почему? Потому что ты была с ним. Потому что я человек чести. Я не мог, понимаешь? Я просто не мог! А потом, – он пожал плечами, – я привык, пробовал построить какие-то отношения, убедил себя, что люблю ее. Хотя на самом деле это было совсем не то. Просто встречались, виделись время от времени. Она всегда интересовалась моей работой, и это было лестно. Но знаешь, в чем самое смешное? – он задал вопрос, не дожидаясь ответа. – В том, что она изменяла мне с Яном, или просто ушла к нему – я не знаю.
Лиза скривилась.
– С Яном?
– Помнишь то видео из отеля?
– Это была она?
Вишневский улыбнулся и присел на край ее кровати.
– Это была она.
Повисла неловкая пауза. Что теперь делать? Уйти и оставить ее с тяжелым грузом этих откровений, а потом ждать реакции при следующей встрече? Вишневский уже мысленно ее избегал. Или продолжить разговор, когда ни он, ни она не были к нему готовы?
– Ладно… Мне нужно сейчас решить вопрос с обвиняемыми и выходить на суд.
– Он легко сознался?
– На эмоциях да. А потом рассказал все в подробностях.
– Расскажешь? – кажется, Лиза начинала оттаивать и Глебу удалось расположить ее к себе.
Спрятав поглубже разговор о чувствах, они разошлись на ноте рабочих отношений. Но откровения Вишневского стали для нее чем-то вроде большой волны посреди тихого моря, которая окатила с головой, но тут же пропала, разбившись о берег. А потом выглянуло солнце, высушило кожу, а она так и стояла по пояс в морской глади и продолжала смотреть на горизонт. Ждала новой волны?
Глава 69
В последний раз Александра переступила порог Следственного комитета, и это событие почему-то даже радовало ее.
Она вынуждена была добираться сюда на такси – ужасный выбор, как ей казалось. Сесть в чужую машину, доверив свою жизнь незнакомцу? Никакого контроля над ситуацией, а мысль о том, что ее автомобиль изъяли после произошедшего, еще больше нервировала ее.
Впереди ожидали дополнительные разбирательства, снова суд. Будто сама судьба насмешливо подкидывала ей обстоятельства, связанные с нарушением закона. И почему каждый раз ей удавалось выходить сухой из воды? Не могла же она считаться невиновной? Эти размышления терзали ее сознание, но, по всей видимости, время было лишь для того, чтобы разобраться с тем, что ждет ее впереди.
Когда она вошла в кабинет, Коган ждал ее в назначенное время.
– Проходите, присаживайтесь, Александра, – произнес он с легкой усмешкой, как будто знал больше, чем говорил. Позвав помощницу, он велел принести две кружки кофе. – А может, чего покрепче? – с улыбкой спросил он.
– Нет, – ответила Александра, желая продолжить фразой «я за рулем», но в тот момент осознание пришло, что эта отмазка вряд ли сработает. – Я не пью крепкое.