– А зря. В нашей с вами ситуации сейчас нужно, – произнес Коган, и в его голосе послышалось легкое раздражение, будто он добавлял в разговор тонкую нотку провокации.
– В какой ситуации? Вы празднуете или скорбите? – спросила Александра, вздернув бровь в недоумении.
– Вы считаете, здесь есть выбор? – Коган взглянул на нее с неожиданным интересом. – Конечно, первое.
– Не могу разделять вашего мнения, уж простите.
– Я все понимаю. Ведется дознание по вашему делу, вам сейчас не до празднования. Но я все решу. Можете считать, что уже решил.
– О чем вы? Мне не нужна помощь. Пусть решает суд. При всем уважении, я убила человека.
– Удивительно, как меняются люди. Это я о вас, Александра. Не человека, а преступника, серийного убийцу.
– Нет, человека, который давно должен был оказаться на принудительном лечении в клинике, человека, которому необходима помощь. Вам сложно это осознать. Мы смотрим на одну и ту же проблему под разными углами.
– Александра, вы хотите сказать, что он не заслужил этого?
– «Этого» – это быть убитым? Я не берусь судить, я берусь за другое – лечить.
– А он сумел вас расположить к себе. Вы явно испытываете к нему симпатию.
– Я ни к кому ничего не испытываю. Не думала, что это сложно заметить.
– Вы стараетесь убедить саму себя. Но даже если это так, его история вас затронула. – Он плеснул себе виски из начатой бутылки, которую достал из-под стола.
– Возможно, но это не значит, что я должна ставить на кон свою мораль. Я профессионал, и моя задача – помогать людям.
– Помогать всем, даже тем, кто совершил страшные преступления? – Коган сделал глоток и медленно выдохнул.
– Каждый имеет право на лечение. И хоть я не оправдываю его действия, он сам жертва обстоятельств.
– Увы, ему больше не требуется лечение. Но, справедливости ради, жертвами становятся чаще всего не преступники, а те, кто страдает от их действий. Разве это не важно?
– Конечно, важно. Я просто ищу баланс между состраданием и справедливостью. Возможно, именно этого так не хватает в вашем деле.
– Моральная ценность спасения жизни – это большой вопрос. Особенно если речь идет о жизни, которая уже унесла жизни других. Какой ценой вы готовы это делать?
– Я готова делать все возможное, чтобы понять механизмы, которые приводят к таким действиям. Это единственный способ остановить круговорот насилия.
– Тяжелая ноша для одного человека, Александра.
– Возможно, но это не значит, что я могу отступить. Каждый шаг имеет значение, даже если он кажется маленьким.
– Странная вы женщина, Александра. Все время балансируете где-то на середине, отклоняясь в нужную для вас сторону.
– На что училась, как говорится. – Она улыбнулась и, оставив за собой шлейф туалетной воды с больше мужским, чем женским запахом, вышла из кабинета Когана.
Глава 70
И все-таки столица не для нее. Нет здесь той гармонии, которая была на Балтике. Нет здесь такого воздуха, а главное – здесь нет моря. Не того моря, которое ждет тебя на пляже с полотенцем и кремом для загара, а того моря, которое готово слушать, забрать себе соль твоих слез.
Александра нашла достойного коллегу, который будет руководить клиникой, замещая ее в этом филиале, и неспешно собирала вещи. Она планировала вернуться туда, где все начиналось, – в клинику в Калининграде.
– Александра Альбертовна, к вам пришли. Без записи, – уточнила администратор.
– Кто там?
– Из Следственного комитета.
Кто это мог быть? Коган? Он бы не поднялся со своего места, чтобы самому приехать на порог клиники. Вишневский? Возможно, но зачем им встречаться? Он всегда предпочитал разговор по телефону. И в любом случае он бы предупредил.
– Я сама встречу. – Она решила сохранить для себя же интригу.
Когда она вышла, Лиза уже направлялась к выходу.
– Лиза? – окликнула ее Александра. – Постойте.
Девушка обернулась – вид растерянный, в глазах тысячи невысказанных слов и еще больше вопросов. Александра прибавила шаг.
– Я не знаю, зачем пришла. Я поеду… – тихо процедила Лиза.
– Я знаю. Пойдемте. – Она положила руку ей на плечо, и девушка молча проследовала за ней.
Они вошли в кабинет Александры, и в тот же миг пространство будто замерло – здесь, как всегда, царила тишина, а тепло мягко окутывало пространство. Ни один звук не нарушал покой, лишь несколько коробок подсказывали, что Саша собиралась освободить этот тихий уголок.
– Где он сидел на сеансах? – Лиза осмотрелась, а ее голос дрогнул.
– Здесь. – Александра указала на диван, похожий больше на уютную нору.
Лиза подошла сзади, коснулась пальцами спинки, обошла диван и опустилась на мягкую поверхность, а ее ладонь скользнула по бархатистой ткани. Лиза отвернулась, и взгляд ее устремился в высокое окно. Она будто искала в нем ответы на вопросы, ржавеющие в ее сердце.
– Сегодня прошли похороны, – сказала она, не отрывая взгляда от картины за окном. – Были только люди из социальной службы и… я. Никто не пришел к нему. Совсем никто. Я знаю… – горечь заполнила ее слова, как черная краска может заливать холст, – что не вернуть тех людей, но… Саша, я знала его другого. Такого, которого он не знал сам.
Лиза повернулась и сложила руки перед собой так, будто ей стало холодно. В глазах не было слез или печали. Будто ресурс эмоций иссяк, все, что они могли когда-то выразить, уже выразили. Сейчас в этих глазах была пустота. Пугающая, нескончаемая пустота.
– Я понимаю вас. Вы были влюблены, – тихо произнесла Александра. – Но мы не выбираем. Объект наших чувств – это всегда сперва лишь понравившийся нам силуэт или тень. А разобраться, что скрыто в этих тенях, бывает очень сложно.
– Да… – прошептала Лиза, а ее рука сжала ткань дивана, будто она пыталась удержаться на краю бездны. – Он был другим, понимаете?
– Понимаю, – произнесла Александра с искренностью.
– Только я не понимаю этой жизни…
– Способность понимать жизнь заканчивается там, где начинается готовность столкнуться с правдой, – сказала Александра.
– Вы считаете, что я не вижу правды?
– Я считаю, что вы не были готовы ее узнать.
– Я думала, что смогу помочь ему. Или он мне. Я не знаю. Я запуталась… – Лиза закрыла глаза, как будто хотела скрыться от тяжести воспоминаний.
– Мы все пытаемся найти спасение в других. Это нормально. Но вы должны помнить: вы не отвечаете за чужую судьбу. Каждый из нас несет свою большую или маленькую боль, и иногда мы просто не можем помочь так, как хотели бы. Лиза, сейчас нужно помочь только себе. И помните: каждый финал – это всего лишь преддверие нового начала.
Лиза кивнула.
– Спасибо, что выслушали меня, – прошептала она.
В это мгновение телефон Александры зазвонил, вырвав из диалога. Она развернула экран к Лизе, на котором высветилось имя: «Вишневский».
– Я отвечу, – другим, более ободряющим, голосом произнесла она.
– Александра, здравствуйте, – начал Глеб, – вы не знаете, где может быть Лиза? Она не звонила вам?
Александра бросила взгляд на Лизу, та вымученно улыбнулась, и в этой улыбке было что-то новое. Новая возможность.
– Елизавета у меня, – произнесла она уверенно.
– У вас? Она долго не берет трубку.
– Это я попросила ее приехать. Вы же знаете правила клиники – никаких телефонов.
– Передайте, пусть перезвонит.
Лиза непонимающе сморщилась. И Александра, взяв на себя инициативу, задала вопрос о причине такого беспокойства. Удивительно, но Вишневский не стал скрывать своих мыслей. Возможно, он искал поддержки и увидел ее именно в Александре.
– Скажите Лизе, что у меня была встреча с Яном, я забрал ее оставшиеся вещи, и они пока у меня дома.
Лиза тихо улыбнулась, а Вишневский облегченно выдохнул, и казалось, что это мгновение – начало перемен.
Саша Герц, как никто другой, знала, что перемены требуют смелости и готовности принять новый путь. Она отключила звонок и с теплом взглянула на Лизу.
– Я все слышала, – сказала Лиза и будто немного растерялась.
– Вы не должны принимать решение сразу, но, когда жизнь предлагает что-то новое, нужно быть готовой, чтобы это просто заметить.
Глава 71
Саша смотрела в иллюминатор, прощаясь с городом, окутанным ночным небом. Свет огней домов, мерцающих фонарей и автомобильных фар медленно отдалялся, превращаясь в тусклые пятна, которые сливались с темнотой. Как много людей там, внизу! Как много судеб, переплетенных нитями в этот ковер жизни! Кто-то спешил на встречу, кто-то сидел в одиночестве, а кто-то не мог найти себе места в попытках справиться с душевной болью.
Коган сказал, что нашли еще тела. Они были помещены в специальные мешки и закопаны в землю – наверняка те самые, что были на снимках. Но сейчас все это, казалось, стало частью далекого мира, который больше не имел отношения к ее жизни.
Она прикрыла глаза и позволила своим мыслям раствориться в пространстве где-то между облаками. Что там с Лизой и Вишневским? Александра не знала и, возможно, не хотела знать. Это помогало ей отпускать город, сбрасывая с себя груз чужих переживаний.
Самолет набирал высоту, и Александра повернула голову, чтобы в последний раз взглянуть на отдаляющиеся огни, оставив за спиной все, что происходило в этом городе. Саша воткнула в уши наушники и закрыла глаза. Два часа, и она снова увидит море – ее собственного психотерапевта. Вот чего здесь ей всегда не хватало. Моря.
Спасибо за выбор нашего издательства!
Поделитесь мнением о только что прочитанной книге.