– Я…
– Говорите! Говорите со мной!
– Холодно, – пробормотал он несвязно.
Лиза взглянула на его кожу – она была красjpg"/>ной и холодной. Он успел замерзнуть, а она начала винить себя за то, что потеряла столько времени, решая личные вопросы и отдыхая в кабинете.
Лиза колебалась. Нужно было развязать веревку, но стоит ли рисковать следами?
– Мне нужно вас сфотографировать, это для следствия, это важно.
Он тяжело выдохнул, и Лиза достала новенький телефон, сделала несколько качественных снимков. Затем она надела теплые перчатки и, обойдя дерево, попыталась развязать его руки. Узел, крепко затянутый, не поддавался.
– Вот дьявол… Такая толстая веревка… Я сейчас. У меня там машина. Я сейчас! – повторила она, ощущая, как в ее голосе появились нотки паники. – Будьте здесь. Не закрывайте глаза!
Конечно, куда он мог уйти. Быстрым шагом Лиза добежала до машины, открыла багажник и уставилась на набор инструментов. «Что-то из этого должно помочь», – мелькнула мысль, и она схватила весь комплект.
– Я здесь! Вы в сознании?
– Да, – тихо произнес он.
Лиза выбрала один из ключей – она ничего не знала об этих инструментах, но нужно было пробовать хоть что-то. Вставив ключ в узел веревки, она напряженно попыталась ослабить его.
– Вы можете вытянуть руки назад и немного приподнять их? Постарайтесь, прошу. Тогда я смогу развязать эту чертову веревку.
Он попробовал помочь ей, и через полминуты его руки, освободившись, резко сорвались вниз.
– Машина близко. Давайте, надо подняться! – Она подхватила его под руки, обхватила за спину и попыталась поднять. Он закряхтел, а ее сердце сжалось от бессилия. – Не получится. Придется ждать помощи здесь.
– Сейчас… – с трудом выдохнул он, перевернувшись набок и встав на колени. – Я сам…
Лиза поддержала его, и они вместе дошли до машины, хотя каждый шаг давался ему с огромным трудом. Она помогла ему расположиться на заднем сиденье, подложив под голову рюкзак, и завела двигатель, включив печку на максимум, пытаясь хоть немного согреть его.
– Как вас зовут?
– Я… Сейчас… – его сиплый голос еле слышно отдавался в замкнутом пространстве. Он не мог вспомнить свое имя.
Лиза обернулась к нему, оставив руки на руле. Мужчина держался за голову.
– У вас кровь, – произнесла она, но он лишь зажмурился.
– Ерунда, – отмахнулся он. – Заживет.
Волосы его были склеены черным месивом полузастывшей крови со сгустками.
– Я отвезу вас в больницу.
– Не надо, – еле слышно произнес он. – Я в порядке.
– У вас есть родственники?
Он замер на мгновение, будто прокручивал вопрос в своей голове.
– Родственники?
– Да. Кто-нибудь. Нужно найти родственниjpg"/>ков.
– У меня брат. Да. Брат… – повторил он.
– Вы знаете его номер? Я позвоню.
– Номер? Нет. Я не… – Он замолчал.
Воспоминания, как черные, почти потухшие угли, никак не хотели разгораться. Голова трещала. Казалось, что все вокруг трещит. Этот лес, этот двигатель. Каждый звук отдавался болью. Закрыть бы глаза и провалиться во тьму. Так же, как там, когда его руки были привязаны, а он не мог издать ни звука от бессилия.
– Ладно, разберемся потом. Мне не нравится ваша голова. Сидите так, я сейчас. – Лиза встала и быстро вышла из машины.
Она открыла заднюю дверь. Взгляд черных глаз смотрел на нее с благодарностью и тревогой.
– Спасибо вам… – произнес он, пытаясь приподняться, и тяжело сглотнул.
– Не вставайте, у вас рассечение. И, наверное, сотрясение.
Кроме перекиси водорода и марлевых бинтов, которые заполняли всю аптечку, ничего не было. Лиза обработала рану и начала перевязывать ему голову, обматывая ее узкими полосками почти прозрачного бинта.
– Все-таки нужно в больницу.
После завершения перевязки она закрыла дверь и вернулась к рулю.
– Где мы? – пробормотал он, облизывая потрескавшиеся сухие губы.
– В лесу. На окраине города. Помните, как здесь оказались?
– Я… – он еще раз облизал губы, – нет, я не помню, что произошло.
– Проклятье, – неслышно сказала она сама себе. – Вы не первая жертва… Вы должны вспомнить, постарайтесь.
– Кого? Я хочу воды.
Лиза посмотрела в зеркало заднего вида и заметила, как он зажмурился. Ему становилось хуже – не самое удачное время для расспросов.
– Конечно, сейчас.
«Чем я только думала?» – ругала она себя. В начатой пол-литровой пластиковой бутылке оставалось чуть меньше половины. Она открутила крышку и подала ему.
– Пейте понемногу. Не все сразу.
Он осушил бутылку в несколько глотков.
Лиза вбила в навигаторе адрес ближайшей больницы и тронулась с места, мягко, ровно, даже удивилась, будто всю жизнь ездила на механике.
Глава 9
Больница скорой медицинской помощи.
Лиза припарковалась рядом со входом и снова посмотрела в зеркало заднего вида. Дойдет ли он? Оценив его силы, она решила пойти одна.
– Будьте здесь, я скоро.
Он только прикрыл глаза.
Лиза ускорила шаг, вошла в приемный покой больницы. Воздух здесь был пропитан запахом дезинфицирующих средств, а скамейки заняты людьми, ожидающими своей очереди. Некоторые сидели спокойно, другие нервно меняли свое положение, поглядывали на время, ускользающее в ожидании.
– Мне нужен врач. – Лиза подошла к стойке.
– Ждите. Он всем нужен.
– Я следователь. – Она раскрыла удостоверение. – Следственный комитет, – добавила Лиза. – У меня в машине человек в тяжелом состоянии.
– Что с ним?
– Рассечение, не помнит ничего о себе, может, что-то еще, я не знаю.
– Позови доктора, – почти шепотом обратилась женщина за стойкой к молодому парню, чтобы не вызвать общего беспокойства в очереди. – И каталку к машине. Где вы стоите?
– Здесь, сразу у входа.
Спустя несколько минут вышел врач. Высокий седоволосый мужчина с серьезным выражением лица, но уставшим видом. Люди на лавках засуетились, кто-то даже привстал, но подойти вне очереди не решался.
– Что случилось? – спросил доктор. – Где пациент?
– В машине. Травма головы, похоже рассечение. Имени своего не помнит.
– В полицию уже сообщили? – спросил доктор у регистратора.
– Сообщать никуда уже не надо, – вмешалась Лиза.
Девушка-регистратор замешкалась, похоже, что ждала решения доктора.
– Следователь Следственного комитета Лиза Майер. – Она еще раз показала документ в присутствии доктора.
– Пациента в смотровую, – распорядился он и уже развернулся, чтобы уйти.
– Я могу пройти с ним?
Доктор кивнул и быстро удалился.
Лизу сверлили десятки недовольных глаз ожидающих на лавках людей. Еще один вне очереди. Здесь всем плевать было друг на друга, каждый думал о себе, каждый жалел лишь себя, проклиная медицину, но в то же время жаждал получить положенную государством помощь.
Молодого мужчину с перевязанной головой завезли в смотровую. Лиза последовала за ним. Она остановилась у двери, чтобы не мешать осмотру, и молча наблюдала за процессом.
– Как себя чувствуешь? – обратился доктор к пациенту.
– Нормально, переживу, – пробормотал тот.
– Оптимизм – это хорошо. Сможешь назвать свое имя?
Он закрыл глаза и замотал головой.
– Что случилось с тобой, помнишь?
– Нет, – сухо ответил он.
Доктор тщательно осмотрел его, дал указания персоналу, снял перчатки и помыл руки.
– Ему сейчас сделают рентген, МРТ, возьмут кровь и перевяжут заново голову. Шить не надо. Ну и госпитализация. Налицо признаки черепно-мозговой, но какой степени, еще нужно определить.
– Он сможет что-нибудь вспомнить?
– Это как в тонкую вену закрытыми глазами. Мозг – сложный орган. Он может вспомнить все и через минуту, а может не вспомнить никогда. С большей вероятностью это ретроградная амнезия. Сейчас нужен покой, покой и еще раз покой.
– Понимаю, – расстроилась Лиза. – Но он единственный, кто смог бы опознать преступников.
– И я вас понимаю. Вам лучше проконсультироваться с неврологами и психиатрами. Уверен, что они смогут чем-то помочь.
Глава 10
Александра Герц осматривала кабинет Сергея Когана. Мебель здесь дорогая и модная, была когда-то, лет двадцать назад. Темные шкафы под потолок, пропахнувшие старой пылью, которая давно поселилась в микротрещинах сухого дерева, большой полуовальный стол для переговоров, деревянные стулья с мягкой обивкой и несколько портретов главных лиц страны на стенах. Здесь ощущался запах застарелого табачного дыма, выпускаемого некогда хозяевами этого кабинета, сменившимися к сегодняшнему дню не один раз. Это место не подходило Когану – он слишком хорошо следил за собой, чтобы чахнуть в старых кабинетах. Как изысканный редкий цветок в потрескавшемся горшке.
– Почему я?
Александра заняла место Глеба. Она заметила, как взгляд Когана оценивающе проскользил по ее лицу, потом спустился чуть ниже, к шее, и вернулся обратно. Он рассматривал ее, насколько могло позволить его воспитание и, конечно, положение. Он будто змей, который рассчитывает пропорции своей жертвы и оценивает, сможет ее проглотить или нет.
Коган помолчал несколько секунд, а затем натянуто улыбнулся, будто пытался напомнить себе, что иногда улыбаться – это необходимая часть представления.
– Хороший вопрос. Но я думаю, что вы сами знаете ответ. Скромность вам не к лицу, Александра.
– Никогда этим не страдала.
Коган, будто выходя на сцену своего маленького театра, высыпал на стол целую гору скрепок из диспенсера. Хочет произвести впечатление?
– Медицинский университет с отличием по специальности «Психиатрия», – произнес он, выкладывая одну скрепку. – Стажировка в Японии. – Вторая скрепка легла рядом. – Магистратура по психологии. – Третья скрепка. – Управление собственной клиникой для ВИП-клиентов. – Четвертая. – Институт психоанализа. – Пятая. – И тысячи рекомендательных отзывов, – добавил он, придвинув горсть оставшихся скрепок к линии выложенных.