— Фантастика! — воскликнул Крот.
— Без тебя видим — не слепые, — буркнул Жук, косясь на разноцветную феерию.
— Я про трубу.
— Понятно, что не про магазин, — ответил за Жука Чингачгук.
Охранник, стоящий у входа в магазин, на вопрос о том, почему праздник до сих пор продолжается и какого хрена не сняли с ёлки украшения, ответил просто: «А на хрена? Скоро будет следующий Новый год — опять ёлку наряжай, а это напрягает. Все подобные телодвижения оплаты требуют!»
— Логично, — согласился Ворон, скорчив равнодушную мину.
Сталкеры вернулись к лежбищу уже тогда, когда солнце почти скрылось за горизонтом. Суп давно остыл и его пришлось подогревать. Народ опять разделился на два противоположных лагеря, но, в конце концов пришёл к компромиссу: кому нужен питательный бульон — пусть ждёт, а кому не нужен — могут приступать к вечерней трапезе.
Красные отблески языков пламени освещали уставшие лица и сон потихоньку стал одолевать одного туриста за другим, пока на поляне не осталось бодрствующих индивидов.
Снилось Бегемоту, что ему на дом принесли роскошную шубу и предложили её купить. Мотя отнекивался, мотивируя отказ тем, что хотел свозить жену к Средиземному морю на отдых и денег на всё не хватит. Постепенно он сдался под напором торгаша, согласившись с доводом последнего о том, что моли тоже что-то жрать надо. «Шуба подождёт! — хором закричала моль, высовываясь из шкафа. — Пусть сначала посмотрит мир вместе с женой, попутешествует, поголодает; глядишь и нас поймёт. Шуба подождёт! Мы, пока, старые валенки доедим…» В пронзительной синеве неба летела стая моли, построенная стройным и тяжёлым свинцово-серебристым клином. В поисках резервного пропитания косяк устремился на юг, в лучшие места проживания, где, по слухам, кормовая база была лучше, так как про шубы в шкафах южный народ частенько забывает и забивает на них. В теплом климате это голая показуха: ходят по набережным в меховых изделиях, обливаясь потом и даже не застёгивая их на пуговицы — на распашку. Главное — продемонстрировать, что и мы не лыком шиты… Трофейное звено моли уносило недоеденную шубу и валенки…
Дальше пошёл сон про тополя и туалете, причудливо смешавшиеся в сознании сюрреалистическими образами. Крашенные белой известью деревянные сортиры, стоящие вдоль дороги нестройными покосившимися рядами, напоминали тополя с крашенными, всё той же известью, стволами у основания. «При чём тут тополя?» — в недоумении размышлял Мотя, даже во сне не могущий отогнать от себя подобные мысли. При чём тут сортиры, его почему-то не беспокоило…
Коту снился сон про то, как он выступал в роли любовника — неудачника. Неожиданно нагрянувший муж заставил спрятаться его в шкафу. Внутри повсюду висели, поеденный молью, шубы, брюки и шерстяные пиджаки. Из-за этого видимость, и без того почти нулевая, ещё более ухудшалась и Василия посетил приступ клаустрофобии. Нестираные носки, которые хозяин квартиры складировал тут же, помимо боязни замкнутого пространства, вносили нестерпимый аромат в атмосферу и панику в душу. Кот не хотел быть отравленным за здорово живёшь: за чью-то жинку, которую он видит первый раз в жизни и Вася заметался в импровизированном карцере. Мятущийся в шкафу любовник тщетно искал выход. Пьяный, он и со светом мог ориентироваться только в радиусе полуметра, да и то — на ощупь.
— Что там в шкафу стучит? — спросил муж жену, не переставая давиться подгорелыми котлетами.
— Да моль, наверное, об стенки бьётся.
— А чего котлеты сожгла? Уснула, что ли?
— Уснула…
Глава четвёртаяПризрак индейской Луны
Уставшие люди за ночь хорошо выспались и поэтому, настроение с утра было приподнятым. За завтраком, проанализировав обстановку, выработали план дальнейших действий на ближайшее время и стали готовиться в путь. Барбариска заметила на ногах Чингачгука настоящие индейские мокасины, сшитые из шкуры лося. Как раз из того места задней ноги животного, которая резко сгибается, образуя удобную пазуху для помещения туда пятки аборигена Дикого Запада. Спереди, со стороны пальцев, мокасины Чингачгука были прошиты полоской кожи, которая теперь образовывала ранты обуви. То ли Лейб поленился, то ли бисера не хватило, но иглы дикобраза отсутствовали, в результате чего, украшены мокасины были бедновато.
— Ты где себе такие черевички отхватил? — спросил его Шмель, с любопытством разглядывая индейскую национальную обувь.
Чингачгук, принявший с утра на грудь, был в ударе и его рассказ без слов о том, почему бледнолицый брат сменил свою обувь на индейские мокасины, оказался достойным кинематографа. В лучших традициях аборигенов Дикого Запада он молча демонстрировал ихние национальные танцы, частично смешав со своим национальным достоянием. Бесновался, прыгал, как гиббон, чтобы в итоге все поняли — это мягко, практично, удобно.
— Похож! — согласно кивнул головой Ворон.
— Танцем? — спросил Лис.
— Клювом…
Новые знакомые, не без интереса, просмотрели безмолвный танец и наверняка усомнились в том, что они правильно попали в компанию нужных людей, а не в руки маньяков.
Внезапно, небо заволокло чёрной тучей и, едва начавшийся день, стал стремительно превращаться в ночь. Непроглядная мгла накрыла стоянку современных кочевников и на землю рухнул проливной дождь. Палатки к этому времени оказались свёрнутыми и убранными в рюкзаки, так что деваться было некуда. Аномальный ливень закончился так же внезапно, как и начался, но, все оказались промокшими до нитки. Слова про мать и прочих представителей русского фольклора, присутствующих в национальном нецензурном сленге, ещё долго оглашали поляну и ближайшие окрестности. Возгласы, полные негодования, перекликались со стенаниями и жалобным повизгиванием Барбариски, разом лишившейся сухой одежды. Пришлось по-новой разводить костёр, чтобы мало-мальски просушиться над огнём. Дрова намокли только сверху и вскоре языки пламени удаляли избыток влаги из разноцветных шмоток.
— Мотя! — крикнул Лис. — Для сушки вонючих носков разведи другой костёр.
— Да-да! — подтвердил Кот. — И желательно, как можно дальше от лагеря.
— Я их чистыми надевал! — возмутился Бегемот. — Когда из дома уходил…
Наиболее предусмотрительные граждане уже давно достали из рюкзаков сменные комплекты нижнего белья, благоразумно захваченные про запас.
Пока сохло верхнее бельё, товарищи продолжили банкет, мотивируя свои действия просто — из чисто профилактических соображений: долой сырость снаружи, сухость во рту и нет простуде.
Лариска ушла переодеваться в кусты и наши герои не замедлили достать фотоаппаратуру — каждый свою. Нет, они не пошли за ней партизанить. Барбариску совершенно не было видно, но, наших людей это не смутило. Они и не собирались подсматривать за голой бабой, а просто нацелили объективы в предполагаемое место нахождения Карамельки. Защёлкали затворы и заработали вспышки, как молнии освещая растительность, за которой переодевалась Лариса. Десятки ярких вспышек за секунду. И так, довольно продолжительное время…
Барбариска выскочила из кустов, как ошпаренная. Раскрасневшаяся, напоминающая сваренную свёклу, она с гневным выражением лица, в первую очередь набросилась на Ворона. Разъярённая фурия готова была порвать смеющуюся жертву на куски, пока тот не показал ей совершенно безобидные снимки, на которых, кроме кустов, ничего криминального не было. Постепенно Барбариска остыла. Успокоившись, она только сейчас оценила циничную шутку, к которой прибегли её товарищи.
После дождя настолько сильно пахло озоном, что Лис боялся прикуривать. Как технарь, он был прекрасно осведомлён о свойствах этого газа и то, что озон является мощным окислителем. Он давал себе отчёт о закравшемуся в его голову бреде, но ничего с собой поделать не мог. Взрыв от зажжённой спички, при поддержке озона после грозы, равносилен цепной реакции атомов кварцевого песка в пустыне Невада. Костя вдруг вспомнил, как американцев волновал этот вопрос и они на полном серьёзе его рассматривали, при первом испытании атомной бомбы. «Как приятно дышать, — не покидала мысль. — А газик то в больших концентрациях ядовитый… Парадокс — но факт».
Караваны Сахары уходят в пески пустыни, караваны кораблей теряются в безбрежных водах океана, а цепочка людей с рюкзаками скрылась в ближайшем перелеске. Солнце перевалило за точку зенита. После просушки прошло значительно времени и стоило поторапливаться, чтобы затемно вплотную подойти к периметру объекта. Синева неба вносила успокоение; катаклизмов, на ближайшее время, не предвиделось и сталкеры бодрым шагом сокращали расстояние до стройки. Витя Терминатор со своими товарищами вели группу туристов проверенным, не раз хоженым, маршрутом.
По пути следования встретилась довольно приличная станица. Там, судя по шумным крикам, всем населением кого-то били. Или ловили вора. Оказалось — полным ходом шёл второй день свадьбы. И Терминатор, и Диплодок, и Мастодонт, и Лектор — были хорошо известными людьми в этой станице. Здесь они не раз поднимали экономику отдельно взятого поселения, покупая продукты и горилку. Маленький магазин, стоящий посередине этого поселения, имел амбарную книгу, в которой должниками числились все, без исключения, жители, получавшие товары в долг. Нашим героям, продавщица сама была должна.
Встреча старых знакомых была тёплой, если не сказать больше. Вначале, кумовья насильно предложили пришедшим выпить за здоровье молодых, потом за здоровье родителей. Следом последовали тосты за будущий урожай и ближе к концу, не придумали ничего умнее, чем выпить за удачный урожай прошлого сезона. Между тем, молодёжь развлекалась по раз и навсегда заведённым правилам: покупала торт, тамада устраивал конкурсы и настал психологический момент мести полы — у кого из молодых супругов скопится больше монет, тот и хозяин в доме. Молодожёнам со всех сторон сыпалась мелочь. Оба усердно махали вениками, сгребая её в свои кучи и стараясь переусердствовать, один другого. Монеты редко превышали достоинство одного рубля, но приглашённой бабульке из глухого отдалённого хутора и этого показалось много. Не выдержав, по её мнению, напора роскоши, она сбегала на улицу и принесла горсть родной земли. Размахнувшись изо-всех сил, старушка запустила её в центр событий, попав в жениха.