оложившего морду на сиденье.
Больше я ничего не сказала, и все остальные также молчали. Уезжать не хотел никто, однако это даже не подлежало обсуждению. Мы составили четкий план действий, и теперь оставалось только гадать, имело ли все это смысл.
Прислонившись к окну, я смотрела, как мимо проплывает все, что я знала в этой жизни.
Когда мы подъехали к просторному дому Гленна – папа иногда шутил, что его друг может в нем потеряться, но мама отвечала, что там всегда есть женщины, которые скрасят ему одиночество, – у меня на коленях завибрировал телефон. Схватив его, я увидела, что пришло сообщение от Люси.
Вы правда уезжаете в Шотландию?
Да. Всей семьей. Мама и папа решили, так будет лучше.
Только не говори, что следующую неделю ты решила прогулять. Что насчет школы?
Я недоуменно уставилась на экран телефона. Неосведомленность и беззаботность Люси породили во мне волну сомнения. Однако теперь, когда мы перешли к действию, покинули дом, все увиденное за последний день тяжелым камнем придавило меня, и эта волна быстро схлынула.
Все мои вышли из машины. Родители о чем-то говорили с Гленном, Джуд пинал мяч по залитому светом фонарей двору. Линна прислонилась к машине, устремив взор вдаль.
Не прогулять. Мы уезжаем в безопасное место. Ты не видишь, что творится?
Я отправила сообщение, но ответа не последовало. Я убедилась в том, что сообщение отправлено. Положила телефон на колени. Отис ткнулся мордой мне в ухо, и я, закинув руку назад, погладила его по голове. Почувствовав, что он скулит, я прошептала пару ласковых слов, успокаивая его.
Гленн и папа о чем-то спорили, но я не могла разобрать, что они говорят.
У меня завибрировал телефон. Люси прислала следующее:
Да.
Вот мы и уезжаем прочь от этого. Папа и мама считают, к завтрашнему вечеру они могут достичь Англии.
Причин для беспокойства нет.
Это тебе сказали твои предки?
Люси ничего не ответила. Я подождала минуты две, но ответа не последовало. Возможно, я напугала свою подругу. А может быть, Люси сушит волосы, танцует по комнате, пребывая в блаженном неведении относительно того, что может произойти.
Дверь открылась, напугав меня, и рядом появилась мама.
– Мы ненадолго задержимся здесь, – сказала она.
– В чем дело?
– Гленн раздумал ехать. – Мама пожала плечами. Наверное, если бы я могла слышать, я бы уловила в ее голосе дрожь. Вид испуганной мамы поразил меня, и я поспешно выбралась из машины и подошла к ней.
Не было ничего удивительного в том, что Гленн не хотел никуда уезжать. У него красивый дом, три акра земли разделены на небольшие наделы. У Гленна с десяток ягнят на убой, гуси, куры, кролики и три здоровенные сторожевые собаки, в настоящий момент, вероятно, запертые на псарне. В прошлом году я летом несколько недель помогала ему ухаживать за домашней скотиной, и он щедро платил мне за это. Но однажды на меня набросился самый большой гусь. Я искала яйца – омлет из гусиных яиц просто бесподобен – и не услышала его грозный гогот, топот его ног. Чудовище принялось клевать меня, я перепрыгнула через ограду и в итоге оказалась с несколькими синяками и кровоточащей ссадиной на ягодицах. Далее последовали визит к врачу и укол противостолбнячной сыворотки, и хотя я постаралась увидеть во всем смешные стороны, я решила, что пора заканчивать с уходом за гусями. Джуд смеялся весь вечер.
Если Гленн поедет с нами, кто будет ухаживать за животными?
Папа и Гленн медленно шли по широкой дорожке к дому, возбужденно разговаривая.
– Веспы все равно убьют всех животных, – сказала я.
Мама лишь стиснула мне руку.
– Дядя Гленн! – окликнула я. Папа и Гленн остановились и обернулись. – Веспы убьют всех животных! Вы не сможете заставить их вести себя тихо. И веспы убьют всех, кто останется вместе с животными.
Папа что-то сказал, но он находился слишком далеко, и я ничего не разобрала. Я повернулась к маме.
– Брат Гленна Руди с семьей живет в Швейцарии, – сказала мама. – Он смотрит телевизор.
Огорченная, я присоединилась к Джуду, гоняющему мяч по просторной лужайке перед домом. Оглянувшись, я увидела, что Линна прислонилась к машине и смотрит вдаль на поля, и ее лицо проникнуто болью. И еще мне показалось, что дышит она тяжело.
– Линна!
– Ступай, играй, – сказала Линна и отвернулась.
Похоже, она всеми силами старалась совладать с собой, оставаясь собранной, с расправленными плечами, не желая покориться тому, что пыталось ее скрутить. Ей было больно. Случилось что-то серьезное. Я уже давно об этом догадывалась, и вот сейчас мне в сердце вонзилась еще одна острая игла страха.
Все меняется, и к худшему.
Глава 8
О нет, это совсем не соответствует действительности. Мы поддерживаем тесный контакт с теми, кто остается в пораженных районах. Я лично разговаривал с сотрудником нашего посольства в Кишиневе. Они забаррикадировались в здании. Они живы и здоровы. Предположение о том, что в районах, пораженных заразой, не осталось ничего живого, является непроверенными слухами. Несомненно, эти твари, эти так называемые веспы – опасные животные, но они… они не чудовища. Да, они смертельно опасны, но они слепы. Спрячьтесь, ведите себя тихо, и они просто пролетят мимо.
(Вопрос, не переданный субтитрами.)
Э… нет, у нас еще нет информации о том, чтобы какая-либо военная операция привела к существенным результатам.
(Вопрос, не переданный субтитрами.)
Вы должны понимать, что по соображениям безопасности я не могу даже в общих чертах обрисовать, какой военный ответ готовит Великобритания.
(Вопрос, не переданный субтитрами.)
Это просто беспочвенное паникерство, и в такой момент, как сейчас, тех, кто распространяет слухи об апокалипсисе, тех, кто кричит о грядущем конце света… их нужно арестовывать. И их будут арестовывать!
(Вопрос, не переданный субтитрами.)
В соответствии с Законом о противодействии терроризму. Или какому-нибудь другому. Если понадобится, я приму Закон о чрезвычайном положении. Послушайте, мы столкнулись с…
(Выкрик, не переданный субтитрами.)
Нет, о военном положении речь не идет. Мы столкнулись с очень серьезной угрозой, и мы должны сплотиться, чтобы противостоять ей. Все вместе. Великобритании приходилось иметь дело и с более суровыми испытаниями.
Заявление премьер-министра, 18.00,
пятница, 18 ноября 2016 года
В конце концов Гленн сам выключил телевизор. Он попытался дозвониться брату в Швейцарию, но связь отсутствовала. Тогда он позвонил на горячую линию оператора, однако она оказалась постоянно занята. Гленн вызывал своих родственников через интернет, но звонки по «Скайпу» остались без ответа.
Ничего не сказав, Гленн прошел через просторную кухню и спустился в подвал за ружьями. Хью успел заметить в глазах друга слезы, но ничего не сказал. Его отношения с Гленном были сложными, хотя, пожалуй, вся сложность была в нем самом. Хотя они были хорошими друзьями, Хью видел в Гленне много такого, о чем ему самому не приходилось и мечтать. Гленн находился в великолепной физической форме и занимался спортом, он умел всё делать своими руками, непринужденно и уверенно общался с женщинами и обладал таким характером, от которого в комнате становится светло. Хью в какой-то степени также обладал всем этим, но особыми успехами не мог похвастаться ни в чем. Скорее всего, Гленн ничего этого даже не замечал, что было лишь еще одним фактором, вселявшим в Хью тревогу – абсолютная самоуверенность его друга. Гленн был в ладах с собой и со своей жизнью, и хотя Хью вопреки здравому смыслу остро завидовал этому, он не мог не любить этого человека.
Хью продолжал складывать пакеты с продуктами у открытой двери.
– Быть может, их нет в живых, – промолвил стоящий у него за спиной Гленн. Он остановился в дверях погреба, с двумя ружьями в чехлах на плече. Оружие ему очень шло. Кто бы сомневался!
– В новостях про Швейцарию ничего нет, – сказал Хью, сам прекрасно сознавая, какими жалкими выглядят его слова.
– Да, – пробормотал Гленн. Он заморгал, прогоняя слезы, затем закинул ружья выше на плечо. – Да, все хорошо. Извини. Я уже в полном порядке. Идем. Убираемся отсюда к такой-то матери. – Схватив две тяжелые сумки, он боком вышел в дверь.
– Ты твердо решил? – спросил Хью.
– Максина… – вздохнул Гленн. – Господи, если бы ты видел, какие штуки она может творить… – Он рассмеялся. – Да, теперь я твердо решил. Это разумно, а Руди можно будет позвонить в дороге.
– Животные…
– Они и есть животные. И Элли права.
Хью никак не мог примириться с тем, что Гленн выращивал скотину на убой, но тот называл его лицемером и предлагал стать вегетарианцем. Хью понимал, что в его друге была сильна фермерская жилка, но сам он был продуктом эпохи потребления. Для него мясо было приготовленным продуктом в запечатанном пакете, а не животными со своими характерами, резвящимися, едящими и спящими.
– Мы скоро вернемся, – сказал Хью.
– Ты так думаешь?
Они молча загрузили «Ленд-ровер» Гленна. Келли и Линна о чем-то разговаривали, а Элли и Джуд со смехом гоняли в саду мяч. При виде этого у Хью едва не разорвалось сердце. Они же еще дети, даже Элли; ему неудержимо захотелось сгрести их в объятия и крепко прижать к груди, защищая от любых напастей.
Но именно этим он сейчас и занимался. Защищал своих детей единственным известным ему способом. И только сейчас до него дошло, как же он рад тому, что Гленн едет вместе с ними.
Просторный дом Гленна они покинули в шесть вечера. Первым ехал Хью на своей «Мазде». В другое время он рассчитывал бы неспешно добраться до цели часов за десять, с парой остановок, чтобы сходить в туалет и подкрепиться.
Но теперь о нормальной жизни можно было забыть.
– Двадцать четыре часа, – сказала Келли.